Статья посвящена проблемам кластерообразования как ресурса обеспечения инновационной безопасности в западных приграничных регионах России в условиях геоэкономической нестабильности. На основе анализа обширного круга эмпирических источников проводится обзор всех кластеров западного порубежья России: самоорганизовавшихся и сформированных при участии региональных административных структур на протяжении последних двух десятилетий, а также потенциальных и находящихся в стадии формирования. Выявленные тренды сопоставляются с показателями инновационного развития исследуемых регионов.

кластер, кластерообразование, приграничные регионы, западная Россия, инновационная безопасность, региональное развитие, кластерогенные тенденции

Исследование выполнено в рамках гранта РФФИ 19-010-01083 «Проблемы инновационной безопасности и механизмы кластерного экономического развития приграничных регионов Европейской части России»

The article is devoted to the issues of cluster formation as a resource of innovative security in the Western border regions of Russia, that suffer from the current situation of geo-economic changes and instability. Basing on the analysis of a wide range of empirical evidence, the study gives the inventory and review of all the clusters formed in the in border regions of Western Russia over the past two decades. Both self-organized cluster structures and ones formed with the participation of regional administrative bodies are analyzed, as well as potential clusters and ones being in the process of formation. The revealed trends of clustering are compared with the indicators of innovative development of the studied regions.

cluster, cluster formation, border regions, western Russia, innovative security, regional development, cluster-like tendencies

The study was carried out within the framework of the RFBR grant 19-010-01083 «Problems of Innovation Security and Mechanisms of Cluster Economic Development of the Border Regions of the European Part of Russia»

Введение

Региональное развитие современной России претерпевает существенные изменения в условиях геоэкономических изменений в системе «Россия-Запад», первоочередным следствием чего является смена внешних и внутренних условий функционирования западных приграничных регионов. В силу своего географического положения активно включённые в систему трансграничных связей и территориального разделения труда, многие из них испытывают не только утрату прежних поставщиков и рынков сбыта регионального продукта, но также потребность в импотрозамещении в сфере высокотехнологичного производства, разрыв прежних научно-производственных и торговых контактов. Соответственно, актуальным вопросом сохранения поступательного вектора развития является инновационная безопасность западных приграничных регионов как контактно-барьерной зоны национальной экономики.

Теоретическая концептуализация категории «западное порубежье России» в экономико-географическом ключе в работах А.Г. Дружинина [5], [6] требует дальнейшего анализа основных трендов и проблем, специфических для западных приграничных регионов (и усиливающихся в условиях перманентной геоэкономической неустойчивости), что обусловило большой интерес к соответствующей проблематике со стороны научного сообщества за последние годы. Однако, наряду с выявлением специфических проблемных областей и системы рисков приграничных регионов, особого внимания заслуживают те самоорганизующиеся процессы, которые составляют основу региональной резистентности по отношению к внешним и внутренним угрозам. В современных динамичных условиях инновационная безопасность выступает не столько в качестве самого состояния внешней защищённости и внутренней стабильности, сколько в качестве способности региональной экономики своевременно реагировать на вызовы и угрозы циклу воспроизводства инноваций исходя из целей и приоритетов регионального развития.

Будучи по своей природе самоорганизующимся процессом, происходящим в качестве ответа региональной экономической системы на сдвиг начальных условий с образованием нового структурного уровня [3], образование экономических кластеров является одним из механизмов достижения стабильности воспроизводства инноваций в условиях внутренних и внешних угроз. Одним из эмпирически фиксируемых трендов развития регионов западного порубежья России в текущих геоэкономических условиях стало самоорганизующееся перераспределение торговых, финансовых и информационных потоков в пользу развития межрегиональных горизонтальных связей [4]. Другим, сосредоточенным преимущественно во внутрирегиональном пространстве с меньшей долей межрегиональных связей, стал проявивший себя за последние 4 года тренд экономического (и преимущественно инновационного кластерообразования), требующий изучения и оценки.

Насчитывающее на данный момент в России уже около десятилетия (а в отдельных регионах — около двух десятилетий) кластерообразование является предметом широкого исследовательского дискурса. Наряду со стремлением к системной оценке эффекта от проведения целенаправленной кластерной политики (по данным из официального перечня кластеров, зарегистрированных на Карте кластеров России) [7], предпринимаются и попытки фиксировать вектор причинно-следственной взаимосвязи между интенсивностью регионального развития и кластерообразованием (образование кластеров может быть представлено не столько причиной, сколько следствием повышенного уровня развития отдельных регионов и секторов, мультиплицирующих повышенные темпы своего развития) [30]. Но несмотря на неоднозначность кластерогенных тенденций в России, по данным Ассоциации кластеров и технопарков России, «производительность труда в среднем по промышленным кластерам почти на 30% превышает среднее значение по обрабатывающей промышленности России, и составляет 4,2 млн рублей в расчете на 1 человека» [14]. Вместе с данным преимуществом кластерный механизм важен за счёт наличия кооперативных механизмов покрытия рисков (что особенно важно в инновационной деятельности) и конкуретного стимула к инновационному росту. В этом свете нуждается в эмпирическом обследовании и теоретической концептуализации инновационный вектор кластерообразования в западных приграничных регионах России.

Цель и результаты исследования

Целью настоящего исследования состоит в том, чтобы проследить инновационный вектор в русле общих тенденций экономической кластеризации в западных приграничных регионах России в качестве ответа региональной экономической системы на вызовы инновационной безопасности. Соответственно, проведём «инвентаризацию» и обзор всех основных образовавшихся, находящихся в стадии формирования и перспективных экономических кластеров в регионах западного порубежья России, выявив основные периоды возникновения кластерогенных импульсов, отраслевую структуру и географию их распространения, степень инновационной направленности кооперации предприятий и их конкурентный потенциал на основании широкого круга эмпирических источников (официальных ресурсов кластеров и крупных кластерообразующих предприятий, региональных центров кластерного развития и других аналогичных структур, исследовательских аналитических материалов и информационных периодических изданий, освещающих вопросы образования кластеров в российских регионах, а также данных экспертного опроса).

С учётом российской специфики кластерообразования (состоящей в сочетании самоорганизующихся трендов и инициативы со стороны административных структур) в настоящее исследование включены данные как по официально зарегистрированным на федеральном и региональном уровне кластерам, так и по эмпирически фиксируемым сконцентрированным территориально, конкурирующим и находящимся в кооперативных взаимоотношениях, но организационно не оформленным группам предприятий.

Если на данный момент лишь 29 промышленных кластеров, образованных по всей России включены в федеральный реестр, то сведения Ассоциации кластеров и технопарков позволяют говорить о порядка 140 кластерах, локализованных в 26 регионах России, насчитывающих в своём составе порядка 470 промышленных предприятий (в том числе 76,8% — из числа малого и среднего бизнеса) [14]. В рамках настоящего исследования в западных приграничных регионах России было выявлено в общей сложности 74 образовавшихся и 26 потенциальных кластера. Представим далее их обзор по регионам с учётом времени образования, источников основного импульса к кластеризации, а также инновационной составляющей.

Экономика Краснодарского края на протяжении длительного времени развивалась в большей мере по холдинговой модели, нежели по кластерной, что обусловлено целым рядом причин: недостаточной экономической и организационной заинтересованностью во взаимодействии между предприятиями, относительно высокими ценами на внутрирегиональных рынках (данная причина препятствует кластерообразованию в сфере агробизнеса), в ряде случаев также недостаточной критической массой предприятий в силу высоких рыночных, институциональных барьеров входа в отрасль, технологических факторов эксплуатации промышленных объектов (в частности, именно по данной группе причин в регионе с большим количеством морских портов, в том числе федерального значения, не сложился портово-логистический кластер). Первым из подвергнувшихся кластеризации стал туристический сектор как один из профильных для региона и обладающий достаточной критической массой предприятий. При наличии предпосылок и протокластерных образований фактором сдвига начальных условий послужил активный рост отрасли в 2013-2015 гг. в связи с модернизацией основных фондов для проведения олимпиады 2014 г., что повлекло за собой вторичный мультипликационный эффект. К 2015-2016 гг. «откристаллизовались» три кластера различной профильной специализации и территориальной локализации: «Абрау-Утриш», а также «морской» и «горный» кластеры большого Сочи. В настоящее время они продолжают рассматриваться исследователями и администрацией региона и в качестве самостоятельных, и в качестве единого туристско-рекреационного кластера Краснодарского края [11].

Начиная с 2016-2017 гг. на фоне активизации кластерообразования в других регионах России (и в частности — соседствующей Ростовской области) на уровне администрации Краснодарского края были осознаны возможности формирования кластеров в секторах, требующих импортозамещения, равно как и экономические выгоды от их образования (повышение производительности труда, создание новых продуктов и обретение регионом дополнительных профилей специализации, конкурентных преимуществ, общее повышение инвестиционной привлекательности). На базе основных отраслей профильной специализации при разработке Стратегии социально-экономического развития Краснодарского края на долгосрочный период, наряду с туристическим, было обозначено формирование: кластера экологизированного агропромышленного комплекса с глубокой умной переработкой, торгово-транспортно-логистического кластера («Черноморский экспортный ХАБ»), кластера умной промышленности, а также кластера социальных и креативных индустрий.

На данный момент посыл к формированию при поддержке региональной администрации получил первый из обозначенных проектов, получивший наименование Промышленный кластер Краснодарского края «Кубань» [16]. Он объединяет различные виды промышленного производства, сгруппированных вокруг сельскохозяйственного продукта (глубокая переработка сырья, биотехнологии, пищевая промышленность, сельскохозмашиностроение и пр.). Экономически сдвиг начальных условий, способствовавший выгоде кластеризации, связан с потребностью в импортозамещении мальтодекстрина [14], что открывает какперспективы на внутреннем рынке, так и на экспортные возможности. В качестве стимулирующей региональной политики применяются налоговые льготы (освобождение от уплаты имущественного налога до 2020 г.).

Данный опыт свидетельствует о распространении в регионе опыта кластерообразования, однако следует учитывать, что изначальный импульс исходил не от самих региональных производителей, а от администрации. Во многом в связи с данным фактором спектр продукции кластера весьма широк и не всегда обнаруживает прямую технологическую связь, поэтому уже в ближайшей перспективе потребуется субкластеризация со специализацией в более узких секторах (уже намечен проект по созданию отдельного кластера в сфере сельскохозяйственного машиновтроения) и образование дополнительной организационной массы. Также следует заметить, что при кластеризации промышленности, обслуживающей АПК, сам агробизнес кластерообразованию не подвергается. Отчасти импульс к кластеризации даёт приход в Краснодарский край предприятий из других регионов (как при перерегистрации, так и при передислоцирования производства) в результате смены тенденций и качестве деловой среды, повышению инвестиционной и деловой привлекательности края по сравнению с соседствующими регионами.

На фоне данной качественной характеристики кластеризации в регионе количественное измерение его инновационного развития показывает существенный рывок после 2014-2015 г. Если количество организаций, выполняющих исследования и разработки находилось на уровне 50-60, то после 2014 г. превысило 100. Число ежегодно разрабатываемых новых технологий, испытывавшее колебания около 10, в 2015 г. достигло 35. Количество используемых технологий, насчитывавшее порядка 2 – 2,5 тыс., превысило в 2016 г. 5 тыс. [20]. Тем не менее, после 2015-2016 г. происходит пусть и не столь масштабное, но снижение показателей инновационной активности. Это говорит о том, что активный рост связан в большей мере с развитием региона в ходе реализации федеральных проектов по улучшению инфраструктуры и рекреационных возможностей в ходе подготовки к Олимпиаде 2014 г., что дало свой мультипликационный эффект для экономики региона в целом и его инновационной составляющей. Кластерогенные тенденции последних лет вызваны скорее потребностью в сохранении темпов инновационного воспроизводства, чем результатом предшествовавшего развития.

Неоднозначные тенденции претерпевает кластерная динамика в Республике Крым и г. Севастополе: в период 2014-2016 гг. от администрации региона исходила инициатива по формированию нескольких туристических кластеров различной локализации, нуждающихся в повышении конкурентоспособности (а не обладающие таковой на данный момент), что обнаруживает принципиально иное понимание кластеров, сложившееся в системе регионального управления — они воспринимаются в большей мере как инструмент поддержки слабых территорий, нежели как опора на уже сформированные конкурентные преимущества. Как и в ряде других регионов, в 2018 г. в Республике Крым был образован Центр кластерного развития, который сосредоточил свои усилия, наряду с поддержкой туристических проектов, на формировании АгроБиоТех кластера, а также судостроительного и креативного кластеров [28]. В качестве основных заявленных целей центра фигурируют лоббирование интересов бизнеса на региональном уровне, синергетический эффект оптимизации издержек, а также получение государственной поддержки. Кластеры находятся на стадии проектирования, как и культурный кластер г. Севастополя, поддерживаемый в качестве одного из федеральных проектов. Противоречивая ситуация сложилась вокруг судостроительного-судоремонтного севастопольского кластера, имевшего большой потенциал к развитию, однако «свёрнутого» в результате укрупнения предприятий, смены собственников, снижения конкуренции и лага адаптации к новым условиям.

Статистика инноваций в Республике Крым и г. Севастополе, в целом, повторяет картину Краснодарского края: произошёл заметный рост к 2015 г. (численность организаций, осуществляющих научную деятельность, возросла, соответственно, с 15 до 23 и с 5 до 12), с дальнейшим медленным, но заметным спадом. Доля инновационной продукции в ВРП возросла в Республике Крым к 2015 г. от 0,7% до 1,2%, в г. Севастополь к 2016 г. от 0,5% до 12,8%. Однако при этом доля инновационно активных организаций после 2014 г падает: в Республике Крым с 11,5% до 3,5% к 2017 г., в г. Севастополе — с 4,8% до 3,2% [20]. Данный тренд может свидетельствовать о реальной угрозе инновационной безопасности: инновационное производство осуществляется не за счёт самоорганизационных экономически эффективных и самовоспроизводимых механизмов, а в большей мере за счёт государственных программ.

Ростовская область является одним из ареалов раннего кластерообразования в России. На сегодняшний день регион насчитывает уже четыре поколения кластеров. Первое из них сформировалось в базовой для области сфере агропроизводства ещё в начале 1990-х гг. как на основе местных природных ресурсов и производственного потенциала, так и на основе взаимной диверсификации со сферой морских грузоперевозок, что составило важное конкурентное преимущество как в экспортно-контактном, так и в организационно-технологическом и логистическом плане. В качестве кластера-стартапа был спроектирован и образован «Евродон» (производящий мясо индейки), что позволило группе предприятий осуществить быстрый вход в отрасль с учётом высоких конкурентных барьеров, а также преодолеть кризис, возникший в связи с ответственностью крупных предприятий, составляющих ядро кластера, за неисполнение обязательств «кластерной периферии». В настоящее время результатом укрупнения кластера должно стать упрочение экспортной направленности, наряду с занятыми позициями на российском рынке. Все кластеры первого поколения возникли в Ростовской области на основе рыночной самоорганизации предприятий без ведущей роли государства.

Второе поколение кластеров, относящееся к 2007-2011 гг., в большей мере было ведомо импульсом, исходящим от региональной администрации и направленным на поддержку базовых производств региона в сфере машиностроения. В сфере лёгкой промышленности намечалось образование централизованных и децентрализованных рыночных кластеров, для которых толчком к интеграции явилось внешнее конкурентное давление, что повлекло за собой опыт формирования регионального бренда (например, в сферах обувной и текстильной промышленности). Однако временный характер действия рыночных трендов, равно как и государственной заинтересованности, превышающей интеграционный потенциал самих предприятий и давление со стороны инотерриториального капитала, не способствовали эффективной кластеризации, в результате данные кластеры скорее остались потенциальными.

Третье поколение кластеров, сформировавшееся на рубеже 2014-2015 гг. и активно проявившее себя уже в 2016-2017 гг., было непосредственно индуцировано потребностью в импортозамещении, в первую очередь — в сфере инновационного машиностроения (приборостроения, рыбопоискового эхолокационного оборудования и пр.), а также биохимических технологий и производства продовольственной продукции. Заявили о себе сразу 6 кластеров: «Южное созвездие», «Морские системы», «Амилко», кластер станкостроения, кластер молочных продуктов, IT-кластер, возникшие с участием крупных образовательных и научных организаций и имеющие своим центром как Ростов-на-Дону, так и другие города ростовской агломерации (Таганрог, Азов). Возникнув при встречной инициативе бизнес-сообщества и региональной администрации, все кластеры были официально образованы на организационном уровне, сформировали программно-стратегическую документацию, координирующие структуры (институты развития для каждого кластера), а в ряде случаев приступили к разработке собственных стандартов. Последовавшее непосредственно за третьим четвёртое поколение кластеров приходится на 2017-2018 гг.: после многократных попыток был аналогичным образом учреждён кластер в сфере атомного машиностроения «Атоммаш», винодельческий кластер «Долина Дона», вновь заявили о себе и сельхозмашиностроительный и дорожно-транспортный кластеры. Таким образом, в регионе на протяжении нескольких десятилетий кластеризации последовательно подвергались всё новые сектора профильного производства.

В настоящее время многие из образованных кластеров переживают распад и кризис, уход базовых предприятий, составлявших кластерное ядро. Данная тенденция вызвана не столько внутрикластерными процессами, сколько общим изменением деловой обстановки и инвестиционного климата в регионе в результате ухудшения взаимодействия бизнес-среды с местными элитами, что заключает в себе немалую опасность для инновационной безопасности региона: потеря потенциала, набранного в ходе кластеризации 2014-2016 гг., компенсируемая для региона ростом сырьевого экспорта. Тот же тренд подтверждается динамикой статистики инноваций: доля инновационных предприятий достигла кульминации (9,9%) в 2015, после чего продолжается спад (8,2% в 2017 г.). Количество разрабатываемых технологий, вросшее за период 2012-2016 с 12 до 25, в 2017 г. снизилось до 15, а объём инновационных товаров и услуг, достигнув в 2016 г. 14,5%, снизился в 2017 до 10,6% [20].

В Воронежской области потребности и возможности кластерооразования были осознаны в 2010-2011 гг., в результате чего последовательный курс на поддержку инициатив по консолидации усилий региональных производителей был активно взят администрацией региона в 2013-2014 гг. На этот период приходится разработка последовательной Концепции кластерного развития [13], содержащей, наряду с дефинициями и атрибутивными признаками экономического кластера (в качестве таковых обозначены: региональная отраслевая специализация; конкурентоспособность, проявленная на уровне экспорто-ориентированности; инновационность; независимость участников кластера и наличие внутренней конкуренции; достаточная критическая масса по численности участников; отраслевая интеграция, наличие внутренней инфраструктуры и рынка труда) ряд заявленных направлений и инструментов регулирования региональных кластеров с учётом многоуровневости, а также необходимости поиска, селекции и совершенствования самих способов поддержки. Результатом последовательной проработки концептуального видения перспектив кластерного развития региона, типологизации горизонтально и вертикально интегрированных кластерных структур, схематизации их инфраструктурного обеспечения (в том числе в качестве таковой региональная администрация рассматривает существующую базу индустриальных парков и технополисов), создания специализированной информационной среды — стало образование в 2013-2014 гг. девяти региональных кластеров: авиационного; производителей нефтегазового и химического оборудования; строительных материалов и технологий;  IT-кластера; электромеханического оборудования («Воронежская электромеханика»); мебельного; радиоэлектронного; насосостроительного; транспортно-логистического [25]. Базовым потенциалом формирования кластеров стала относительно развитая конкурентная среда региональных производителей, в первую очередь — в наукоёмких отраслях промышленности, имеющих длительную историю в регионе (в том числе — за счёт конверсии технологий из военной промышленности, что особенно ощутимо в радиоэлектронном кластере, работающего как для гражданской сферы, так и для ВПК, а также выпускающего продукцию двойного назначения). Потребность в кластеризации была осознана в регионе за счёт сочетания относительно высокого научно-технического и инновационного потенциала с одной стороны — и недоинвестированности большинства отраслей с другой, что потребовало консолидации усилий местных производителей [13].

Создание воронежских кластеров не получило активной встречной инициативы со стороны федеральной администрации и не все предпринятые меры на региональном и местном уровне показали свою эффективность (в частности, практически не используется созданная единая информационная среда, не вполне сформировалась внутрикластерная инфраструктура и система кадрового обеспечения). Однако практически все из образованных кластеров (за исключением насосостроительного) продолжают своё существование. Наиболее успешно и интенсивно среди них развивается кластер нефтехимического оборудования, показали свою перспективность с точки зрения интеграционных тенденций мебельный и авиационный. Как и в других регионах с развитыми кластерами, наиболее системно и осознанно на концептуальном и организационном уровне происходит кластерное взаимодействие в сфере IT-технологий (несмотря на довольно широкий спектр продукции и услуг, не способствующий прямой заинтересованности в кластеризации).

На современном этапе (2018-2019 гг.) вслед за промышленностью кластерогенез начал активно проникать в сельскохозяйственную сферу (в качестве наиболее чётко обозначившихся можно отметить кластер мясного скотоводства, а также кластер глубокой переработки сельскохозяйственной продукции). Однако при этом специфика агрокластеров требует изучения и разработки специализированных мер поддержки, а также соответствующего регулирования, что лишь частично было осуществлено в регионе.

Наукоёмкость большинства кластеризуемых секторов имеет потенциал для дальнейшего инновационного вектора развития. Наряду с продукцией машиностроения образованными кластерами заявлен курс на повышение доли производства технологий (как для собственного использования, так и для рыночной реализации), а также широкого спектра услуг (дизайнерских, консультационных, обслуживания реализованного оборудования и пр.). Однако при этом в качестве общего недостатка следует отметить практическое отсутствие заявленной экспортной ориентации как на уровне Концепции и стратегической документации, так и на уровне программы развития каждого из кластеров. При развитой системе международного сотрудничества (рыночного, инфраструктурного, научно-технологического) у отдельных предприятий (например, у крупных предприятий авиастроительного кластера), кластерные образования региона в целом не настроены на поиск возможностей трансграничного развития. Большинство кластеров концентрированы исключительно в г. Воронеже и не способствуют развитию других территорий области, хотя в числе заявленных целей их создания — увеличение количества рабочих мест и инфраструктурной обеспеченности региона в целом.

На фоне заявленных целей и периодически актуализируемых форматов содействия инновационной кластеризации статистика инновационного развития региона отражает противоречивые тенденции: большой нестабильностью характеризуется количество ежегодно разрабатываемых технологий и объёмы инновационного производства (в отдельные годы обнаруживающие двухкратный рост и спад), медленно, но поступательно возрастает доля инновационно активных организаций (от 10,3% в 2014 к 11,7% в 2017) [20].

В Белгородской области, как и в Воронежской, создан Центр кластерного развития, в настоящее время содействующий развитию двух кластеров: биофармацевтического (создан в 2014 г.) и кластера информационных технологий (2016 г.). Оба кластера ориентированы на импортозамещение, повышение конкурентного потенциала региональных производителей как на российском рынке, так и на зарубежном, а также продвижение и популяризацию отраслевого регионального продукта на местном рынке. В качестве мер поддержки IT-кластера, наряду с общими организационными и информационными, применяются льготное налогообложение (1% с суммы доходов от предпринимательской деятельности), пятидесятипроцентное льготное использование арендных площадей технопарка, а также программа приобретения жилья по доступным ценам для сотрудников кластера, что призвано содействовать в решении проблемы кадрового обеспечения [24]. Одним из инструментов развития стала интеграция с системой образования начиная со школьного уровня (создание профильных классов и программ) [1].

Горнометаллургический, агропромышленный и строительный комплексы также рассматриваются региональной администрацией в качестве кластеров либо протокластерных образований в силу их длительной истории и существенной роли в региональном производстве, однако в данных секторах кластерогенные механизмы не были запущены в полной мере. Несмотря на формирование внутренних инфраструктурных объектов, развитие данных секторов пошло по холдинговому пути (в том числе — в результате недостаточной «критической массы» в горнометаллургическом секторе), либо недостаточен внутренний конкурентный потенциал. Однако формирование кластеров в данных отраслях (и в особенности — в агропромышленном комплексе) способствовало бы интенсификации пространственного развития области. Наряду с данными отраслями периодически в качестве кластеризуемого поля рассматривается совокупность организаций социокультурной, научно-образовательной и информационно-аналитической направленности, проявляющих инициативу к более тесному взаимодействию. Однако фактически они составляют не кластер (в силу недостатка внутренней конкуренции), а формирующуюся региональную инновационную систему.

Кластерообразование в регионе ощутимо сказалось на повышении показателей инновационной активности. Доля инновационной продукции в ВРП поступательно растёт: если в 2014 г. она составляла 4,4%, то к 2017 достигла 11,6%. Количество ежегодно разрабатываемых передовых технологий за тот же период возросло с 10 до 37 (в 2016 г. оно достигло 51), а доля инновационно активных организаций с 11,5% до 14,8% [20].

В Курской области на данный момент относительно сформированным является электротехнический кластер, возникший и обозначивший стратегию собственного развития в конце 2017 г. на основе порядка 10 конкуретноспособных региональных предприятий и двух организаций высшего образования, выполняющих функцию кадрового обеспечения [12]. На сегодняшний день кластер, наряду с программной документацией, имеет структуру, осуществляющую координацию и стратегическое планирование. Он возник на основе относительно развитого регионального инновационного потенциала, ориентирован на широкий спектр высокотехнологичной продукции (как в сфере вычислительной техники, высоковольтной и низковольтной автоматики, так и в сфере оборудования атомной, нефтяной и химической промышленности), предназначенной для российского рынка (предполагается, главным образом, межрегиональный экспорт). Среди инструментов кластерной поддержки, главным образом, информационно-консультационная, правовая и организационная поддержка. Участники кластера, наряду с производственно-технологической кооперацией, стремятся к выстраиванию единой рыночной стратегии и совместному позиционированию регионального бренда.

В качестве потенциальных кластеров региона в 2011-2015 гг. прогнозировались электроэнергетический, кластер добычи полезных ископаемых, кластер производства стройматериалов, а также кластеры в сфере лёгкой промышленности, что связано с традиционно высокой ролью данных отраслей в региональном производстве, а также потребностью и наметившимися тенденциями в их модернизации. Тем не менее, инициальный импульс к кластерообразованию пришёлся именно на сферу электротехники в результате актуилизировавшейся потребности в импотрозамещении, а также ставке на развитии обрабатывающих производств. На фоне данной тенденции происходит поступательный рост доли инновационной продукции (от 6,5% в 2014 г. к 8,4% в 2017), однако при этом удельный вес инновационно активных предприятий за тот же период сократился вдвое (с 10 до 5%) [20], происходит постепенное «сжатие» организационного пространства.

В Брянской области, как и в Курской, институционально оформленным является единственный кластер — радиоэлектронный (обозначенный на Карте кластеров России как «Кластер цифровой экономики Брянской области» со специализацией на информационно-коммуникационных технологиях), объединивший порядка десяти производителей соответствующего оборудования и услуг по его эксплуатации. Наряду с использованием импортируемых технологий в кластере осуществляется разработка собственных инноваций. Кластер был организационно учреждён в 2018 г. и находится на начальной стадии развития. С 2009 г. в регионе предпринимаются попытки кластерной консолидации усилий организаций туристического сектора с целью повышения интенсивности использования местного потенциала (соответствующая установка была заявлена в стратегической и программной документации региона в 2013-2014 гг.), результатом чего в 2016 г. стала инициатива по созданию туристического кластера «Хрустальный город» [19].

Также со стороны исследовательского сообщества, бизнеса и администрации в регионе рассматриваются перспективы создания кластеров в сферах: железнодорожного машиностроения, агробизнеса (в первую очередь — производства картофеля) и биотехнологий [2]. Главным образом, данные векторы развития намечены в силу сочетания транспортно-логистических преимуществ, природного и человеческого ресурсного потенциала, наличия опорных вузов технического профиля, стремления к повышению инновационной составляющей производства; дополнительным и немаловажным фактором является потребность в сохранении населения, производства и развитии периферийных территорий, испытывающих кризис.

Региональная статистика показывает стабильный рост количества разрабатываемых технологий, начавшийся с 2014 г. (от 7 до 16 в 2017 г.), однако снижается доля инновационно активных организаций (соответственно с 8,2% до 6,2%), а объёмы инновационной продукции после активного роста в 2014-2016 (с 6,5% до 18,8%) в 2017 г. снизились до 7,3% [20], что свидетельствует о нестабильности и наличии угроз снижения инновационного потенциала.

В Смоленской области действует Центр кластерного развития [9], содействующий на данный момент IT-кластеру, кластеру композитных материалов, льняному и туристическому кластерам в плане организационной и консультационной помощи, созданных в 2016-2017 гг. В качестве целей формирования кластеров и деятельности их координирующих структур заявлено не только расширение масштабов производства, но также повышение инновационной составляющей и внедрение новых технологий, групповое налаживание коммуникации с региональной администрацией, формирование кадрового резерва, представительство региональных интересов на федеральных мероприятиях отраслевой направленности и формирование нового имиджа региона в российском информационном пространстве, популяризация кластерного продукта, его продвижение на внутреннем рынке. Ориентированность на международные рынки присутствует у IT-кластера [9].

Наряду с системой субподрядов IT-кластер планирует реализацию внутренней системы грантов для развития стартапов и новых бизнес-инициатив. Наиболее тесная взаимосвязь науки и производства реализуется в кластере композитных материалов, действующем на базе индустриального парка «Сафоново». Кластер производства льна находится на стадии первичного формирования, формируется на базе компаний, развивавшихся по холдинговой модели и расширяющих свою деятельность при поддержке Министерства промышленной торговле с целью возродить отрасль в России, повысив масштабы производства для внутреннего и внешнего рынка [9]. В процессе обсуждения находятся вопросы инновационного развития производства льна. Туристический кластер, созданный в 2017 г. и включивший в себя 48 участников, направлен на повышение мультипликативного эффекта региональной туристической деятельности, создание дополнительных рабочих мест и развития рекреационного бренда региона [22]. Как и в Брянской области, статистические показатели фиксируют нестабильную динамику объёмов инновационного производства и доли инновационно активных предприятий на фоне роста разрабатываемых технологий (с 9 до 12 за период 2014-2017) [20].

В Псковской области инициатива по созданию кластеров исходит в большей мере от региональной администрации, чем от представителей бизнес-среды, однако при этом и региональные предприятия обнаружили относительно сформировавшиеся кооперационные цепочки. Данный момент имеет и положительные стороны — последовательное проектирование кластерной структуры, профессиональный кластерный менеджмент и привлечение дополнительных институциональных ресурсов поддержки. Региональной администрацией достигнуто соглашение о сотрудничестве с Ассоциацией организаций содействия развитию кластеров и технопарков. В качестве перспективной площадки для базирования промышленных кластеров будет использован технопарк «Моглино» [10]. Субсидии из федерального бюджета были получены первым из отобранных региональной администрацией кластерных проектов — электротехническим кластером (образовавшийся в 2016 г. на базе великолукского завода электротехнического оборудования). Данный кластер обнаруживает относительную сформированность производственных кооперационных связей, а также наибольший потенциал импортозамещения. Наряду с оптимизированной кластерной структурой, осуществляется расчёт участия каждого из предприятий кластера в формировании добавленной стоимости [17], рассматриваются возможности реализации новых кооперационных схем. Проводится анализ эффективности сотрудничества по всем реализуемым проектам с точки зрения соотношения затрат на реализацию проекта и его финансовой результативности [17]. Собственно производственные цели кластерной интеграции дополняются таким приоритетом как взаимный обмен компетенции в производстве и управлении. Однако на текущей стадии формирования особенностью является относительно слабая внутрикластерная конкуренция, что требует расширения деятельности, привлечения и образования дополнительной организационной массы.

Туристический кластер «Псковский» формируется на основе региональных рекреационных ресурсов и имеет большой потенциал к развитию трансграничных связей как с прилегающими регионами России (в первую очередь — Ленинградской и Новгородской областями), так и со странами Балтийского региона. Формирующийся кластер ещё до своего официального образования в 2016 г. получал выгоду от реализации целевых программ по городскому благоустройству и реконструкции памятников истории и культуры, был включён в федеральную целевую программу «Развитие внутреннего и въездного туризма в Российской Федерации (2011-2018 годы)» [21]. Интеграция усилий предприятий (преимущественно малых) сыграла положительную роль в условиях нестабильной динамики рынка туристических услуг в регионе [21].

Статистические показатели региона маркируют нестабильность динамики инновационно активных предприятий (в пределах 7-9%) и разрабатываемых новых технологий (1-3 ежегодно) при общем росте объёмов инновационного производства (от 0,7 до 2,1% за 2014-2017) [20].

Калининградская область, как и Ростовская, стала одним из наиболее ранних ареалов кластерообразования в России как на уровне самоорганизация бизнеса, так и на уровне формирования мер региональной кластерной политики (установленные требования соответствия кластерной форме организации предприятий, субсидирование, организационная и информационная помощь предприятиям) [5]. В силу эксклавного положения региона и недостаточной внутренней организационной массы в большинстве секторов происходило образование трансграничных кластеров. Однако выгоды трансграничного партнёрства, способствовавшие внешним импульсам к кластерообразованию на протяжении 2006-2013 гг., сменились разрывом экономических связей в условиях геоэкономической турбулентности начиная с 2014-2016 гг. К 2014 г. в регионе идентифицировались 7 кластеров (как имеющих, так и не имеющих официальной регистрации, представительства и координирующих структур): янтарный, мебельный, судостроительный, производства продуктов питания, автомобильный, туристический и IT-кластер (последние два имеют внутреннее подразделение на подкластеры) [5]. Однако в связи с утратой зарубежных партнёров, дополнявших необходимую «критическую массу», практически был «сведён на нет» кластерный потенциал мебельной и автомобильной отраслей, существенно сократился он и в сфере продовольственной продукции. «Сворачивание» кластерного пространства произошло и в янтарной отрасли за счёт монополизации сектора, сосредоточившегося всецело вокруг Калининградского янтарного комбината. Отчасти продолжается кластеризация IT-сектора (как в г. Калининграде, так и в г. Гусев), туристического и судостроительного секторов, что способствует развитию центра и периферийных территорий области [5]. В регионе действует «Центр поддержки предпринимательства Калининградской области», разрабатывающий инструменты поддержки бизнес-инициатив и кластерного менеджмента.

В целом, количество разрабатываемых в регионе технологий после 2014 г. резко снизилось (1-2), однако при этом количество инновационно активных организаций возросло (от 2,4% до 4,3% за 2014-2017), нестабильной и низкой остаётся доля инновационной продукции (0,2%-0,4%) [20].

В Ленинградской области при поддержке Центра развития промышленности ЛО в 2018 году были образованы 4 промышленных кластера: лесопромышленный, судостроительный, пищевой промышленности и биотехнологий, а также кластер нефтегазохимии и строительных материалов. Основным толчком к кластерообразованию послужила потребность в повышении конкурентоспособности регионального производства, что планируется осуществить за счёт развития кооперационных связей и сокращения издержек при совместном использовании объектов логистической инфраструктуры, интеграции ресурсов для модернизации производственных мощностей. Итоговой целью является повышение региональных возможностей импортозамещения. В настоящее время в кластерах образованы внутренние координационные структуры, продолжается процесс документального оформления и регламентирования взаимодействия участников. Наряду с выводом на рынок новых продуктов планируется осуществление юридической, организационной и консультационной поддержки участникам кластера, организация профессиональной подготовки и стажировок, мониторинг научно-технического потенциала участников, совместное проведение маркетинговых исследований, а также совместное привлечение кредитных и инвестиционных ресурсов [15]. Кластер продуктов питания и биотехнологий в качестве одной из целей развития делает акцент на повышении инновационности производства. В качестве инструментов поддержки кластеров используются субсидирование (по различным отраслевым программам), снижение налоговой ставки, предоставление займов под сниженный процент, региональные льготы для инвесторов, консультативная, юридическая и организационная помощь [8].

При недостатке внутренней «критической массы» для развития конкуренции ряд предприятий рассматривается в качестве потенциальных участников кластеров. Судостроительный кластер является межрегиональным. Наряду с нефтегазохимическим кластером, он имеет потенциал и заданный вектор трансграничного развития, взаимодействия со странами ЕС. Кластер медицинской, фармацевтической промышленности и радиационных технологий также является межрегиональным с г. Санкт-Петербургом. Все кластеры региона в большей мере ориентированы на стабильный и растущий внутренний спрос, в меньшей степени — на приграничные страны ЕС.

Статистика инноваций области фиксирует снизившуюся и нестабильную инновационную активность организаций после 2014 г. (от 8,5 до 10%), равно как и долю инновационного производства (около 2-2,3% после 5% в 2014 г.) при росте количества разрабатываемых технологий (11-18 за 2014-2017 гг.) [20].

Санкт-Петербург создал развитую среду и инфраструктуру информационной и организационной поддержки кластеров. Центр кластерного развития Санкт-Петербурга на данный момент курирует 12 кластеров: кластер информационных технологий и радиоэлектроники, кластер медицинской и фармацевтической промышленности, композитный кластер, кластер транспортного машиностроения, кластер станкоинструментальной промышленности, кластер «Автопром Северо-Запад», кластер «Инноград науки и технологий», промышленный кластер робототехнических эко-систем, кластер производителей средств электронно-вычислительной техники, а также ряд объединений предприятий, направленных на обслуживание и улучшение городской среды и экологии Санкт-Петербурга: кластер развития инноваций в энергетике и промышленности, кластер водоснабжения и водоотведения, кластер чистых технологий для городской среды. Дополнительной организационной структурой координационного плана является Совет кластеров Санкт-Петербурга, созданный в 2019 г.  и несущий коллегиальные совещательные и экспертно-консультативные функции [29].

Несмотря на то, что институциональное оформление кластерная среда города получила лишь в 2018-2019 гг., Санкт-Петербург можно считать одним из ареалов раннего кластерообразования. В целом, выделяются три основных волны кластерообразования: в 2010-2012 гг. кластеризации были подвергнуты сферы машино- и станкостроения, информационных технологий, медицины и фармацевтики, в 2014-2015 гг. была осознана возможность кластерообразования в сфере городского хозяйства и экологии, в 2016-2017 гг. последовало образование кластеров во вновь образованных инновационных производствах. Главным фактором раннего и активного кластерогенеза в регионе послужили два фактора: развитый внутренний спрос, растущий синхронно социально-демографическому и экономическому росту города федерального значения, а также активная бизнес-среда, обладающая относительно высокой деловой культурой и осознающая выгоды от взаимного сотрудничества и совместного поиска возможностей лоббирования своих интересов за счёт взаимодействия с региональной и федеральной администрацией.

Сдвиг 2014 г. негативно сказался на доле инновационной продукции (7,3% в 2015 г. после 12%), однако за последние годы происходит медленное восстановление (до 9,1% в 2017). Однако при этом количество разрабатываемых технологий стабильно снижается ещё с 2012 г. (от 259 к 130 в 2017), как и инновационая активность организаций (от 19% до 16% соответственно) [20].

В Республике Карелия Центр кластерного развития был образован по инициативе региональной администрации в 2018 г. с целью стимулирования и организационного содействия кластерообразованию. В качестве модели для деятельности Центра был использован опыт, накопленный в Калининградской области как ареале раннего кластерообрзования России [27]. На данный момент Центром поддерживаются два кластера: машиностроительный и туристический («Южная Карелия»), находящиеся на стадии начального становления и проектирования. Однако потенциал к интеграции туристической сферы региона был осознан ещё в 2012-2013 гг., как и потребность в обновлении основных фондов, модернизации производства, повышении потенциала рекреационных ресурсов, привлечении дополнительного спроса и создания новых рабочих мест, а также повышении качества кадрового потенциала [23]. На данные цели планируется выделение средств регионального бюджета, кластерный же формат их распределения призван оптимизировать структуру расходов и повысить результативность вложений, привлекая встречный инвестиционный поток от региональных предприятий. Наряду с упомянутыми кластерами в регионе рассматривается возможность создания кластера объединяющего порядка 900 предприятий творческой и развлекательной индустрии [18], в том числе тесно взаимодействующей с туризмом, а также лесопромышленного кластера.

В целом, в регионе происходил поступательный рост количества разрабатываемых технологий с 2011 по 2016 гг. (от 1 до 11), в настоящее время стабилизировавшийся. Однако объёмы инновационного производства по сравнению с 2010 г. (1,3%) упали в 2014 г. (0,2%) и несущественно выросли в 2016 г. (0,3%). Снижается и доля инновационно активных организаций (от 10,9% в 2012 г. до 5,9 в 2017).

В Мурманской области картина кластерообразования схожа с Республикой Карелия, однако деятельность Центра кластерного развития была начала в регионе ещё в 2014 г. В качестве центрального поля кластеризации рассматривается туристическая отрасль (туристический кластер подвержен субкластеризации на 10 относительно самостоятельных территориальных центров туризма, кластеризовавшиеся в 2014-2015 гг.), а также образовавшийся на основе лесохозяйственного комплекса и перерабатывающих отраслей лёгкой промышленности «Кластер северного дизайна» (также подразделённый на субкластеры: рекламы и маркетинга, издательского дела, цифровых технологий, дизайна и архитектуры, текстиля и одежды, народных ремёсел) и производственно-пищевой кластер (созданы в 2018 г.) [26]. Тенденция к субкластеризации связана с весьма широким полем определения кластерного продукта, что, в свою очередь, проистекает из потребности набрать «критическую массу» предприятий. Кластерообразование в регионе ведомо инициативой администрации в большей мере, чем импульсами деловой среды. Центр кластерного развития, как и в большинстве регионов, наряду с  организационно-консалтинговыми функциями, инициирует инвестиционные проекты и совместный поиск возможностей государственной поддержки.

Важно учитывать, что в регионе на протяжении около десятилетия не разрабатываются передовые технологии. Существенный спад инновационной активности организаций начался с 2013 г. (с 13,5% до 7,2% в 2016), будучи скомпенсированным лишь небольшим ростом в 2017 (до 8,2%). Продолжает снижаться объём инновационного производства (от 3,6 до 1,3 за 2014-2017). В связи с этим образование кластеров в северо-западных регионах видится скорее в качестве попытки компенсировать и исправить сложившуюся тенденцию.

Заключение

Проведённый обзор региональных трендов позволяет фиксировать целый ряд важных тенденций. Во временном отношении чётко прослеживаются несколько волн генерации новых кластеров, в особенности участившиеся после 2014 г. и зарождающихся с интервалом примерно в 2 — 2,5 года. В пространственном же отношении происходит их постепенное распространение на соседствующие регионы от центров возникновения. В качестве таковых первично выступили для северо-западного приграничного ареала Санкт-Петербург, а для юго-западного — Ростов-на-Дону. Третьим центром (не столько генератором, сколько ретранслятором внешних импульсов) для «волн кластеризации» могла стать Калининградская область, чему воспрепятствовали эксклавное положение региона и негативный гео-экономический сдвиг, приведший к «сворачиванию» кластерного пространства в регионе. Однако он же стал стимулом к кластеризации отраслей инновационного производства в других регионах (в большей мере данной тенденции оказались подвержены наукоёмкое машиностроение, биотехнологии, IT-сектор, отчасти также туристическая отрасль).

Как было установлено по результатам исследования, в большинстве регионов кластерные процессы возникли при сочетании самоорганизующихся импульсов бизнес-среды и стимулирующей региональной политики в качестве средства резистентности по отношению к негативным трендам динамики воспроизводства инноваций. Однако при этом лишь в отдельных случаях они способствовали росту, в большинстве же случаев позволили лишь сохранить воспроизводство либо отчасти компенсировать его сокращение, что говорит о сохранении реальных угроз инновационной безопасности.

Список литературы

1. Белгородский IT-кластер. Официальный сайт. http://belitcluster.ru/cluster/about-the-cluster/
2. В Брянской области будут сформированы инновационные кластеры // Опора-Кредит. Всё о предпринимательстве. Электронный ресурс: http://www.opora-credit.ru/news/business/detail.php?ID=43559
3. Горочная В.В. Самоорганизация кластерных структур как инструмент модернизации экономики Ростовской области // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия: Общественные науки. 2013. № 5 (177). С. 81-86.
4. Горочная В.В. Факторы, форматы и векторы формирования «горизонтальных» межрегиональных связей в западном порубежье России// Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. ISSN 1999-2645. — №4 (56). Номер статьи: 5616. Дата публикации: 2018-11-23 . Режим доступа: https://eee-region.ru/article/5616/
5. Дружинин А.Г., Клемешев А.П., Федоров Г.М., Гонтарь Н.В., Горочная В.В., Дец И.А., Кузнецова Т.Ю., Лачининский С.С., Михайлов А.С., Михайлова А.А., Пальмовски Т.Э., Студжиницки Т.П. Приморские зоны России на Балтике: факторы, особенности, перспективы и стратегии трансграничной кластеризации М., 2018. Сер. Научная мысль Балтийского федерального университета. — 216 с.
6. Дружинин А.Г. О феномене «западное порубежье России» // Региональные исследования. 2018, 3(61), С. 35-44.
7. Калинина А. Э., Петрова Е. А., Лапина М. С., Рвачева А. С. Методические подходы к оценке эффективности реализации кластерной политики в регионах РФ // Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. ISSN 1999-2645. — №2 (58). Номер статьи: 5814. Дата публикации: 2019-06-28 . Режим доступа: https://eee-region.ru/article/5814/
8. Кластерная политика // Инвестиционный портал Ленинградской области. Официальный сайт. http://lenoblinvest.ru/404/itemlist/category/109-klasternaya-politika
9. Кластеры Смоленской области // Центр кластерного развития Смоленской области. Официальный сайт. https://ckr67.ru/klastery/
10. Куликова С. В Псковской области появятся кластеры и технопарки // Федеральное агентство новостей. 21.05.2018. Электронный ресурс: https://riafan.ru/region/pskov/1059167-v-pskovskoi-oblasti-poyavyatsya-klastery-i-tekhnoparki?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
11. Миненкова В. В. Туристические кластеры Краснодарского края // Туризм и региональное развитие. Смоленск, 2017. С. 169-174.
12. Научно-производственный электротехнический кластер Курской области. Официальный сайт. https://kurskcluster.ru/
13. Об утверждении концепции кластерной политики Воронежской области в промышленном секторе экономики. Электронный ресурс. URL: http://docs.cntd.ru/document/441724566
14. Промышленные кластеры Краснодарского края и Ростовской области. Ассоциация кластеров и технопарков России. Электронный ресурс: http://akitrf.ru/press-center/publikacii-v-smi/promyshlennye-klastery-krasnodarskogo-kraya-i-rostovskoy-oblasti/
15. Промышленные кластеры // Центр развития промышленности Ленинградской области. Официальный сайт. https://crplo.ru/clusters
16. Промышленный кластер Краснодарского края «Кубань». Официальный сайт: https://www.kubanklaster.ru/
17. Промышленный электротехнический кластер Псковской области. Официальный сайт. http://pskovpromcluster.ru/klaster/about/
18. Развитие творческого кластера Республики Карелия // Министерство культуры Республики Карелия. Официальный сайт. http://mincultrk.ru/deyatelnost/napravleniya_deyatelnosti/tvorcheskie_industrii/razvitieundefinedtvorcheskogoundefinedklasteraundefinedrespublikiundefinedkareliya/
19. Ракова Е. В Брянской области создадут туристический кластер «Хрустальный город» // Комсомольская правда. 18.06.2016. Электронный ресурс: https://www.bryansk.kp.ru/daily/26544.7/3560447/
20. Регионы России. Социально-экономические показатели 2018. Официальный портал Фдеральной службы государственной статистики. Электронный ресурс: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1138623506156
21. Туристический кластер Псковской области: рекреационные ресурсы и основные аспекты деятельности организаций в сфере туризма. Аналитическая записка // Территориальный орган государственной статистики по Псковской области. 2018. Электронный ресурс: http://gkk.pskov.ru/sites/default/files/analiticheskaya_zapiska_turizm.pdf
22. Туристический кластер Смоленской области. Официальный сайт. https://turcluster67.ru/
23. Формирование машиностроительного кластера в Карелии // Торгово-промышленная палата Республики Карелия. Карельский деловой портал. http://www.karelia.biz/content/detail.php?articles=15598
24. Центр кластерного развития // Белгородский региональный ресурсный инновационный центр. Официальный сайт. http://brric31.ru/centr-klasternogo-razvitiya/
25. Центр кластерного развития Воронежской области. Официальный сайт. http://cluster36.ru/Cluster
26. Центр кластерного развития Мурманской области. Официальный сайт. http://murmancluster.ru/
27. Центр кластерного развития Республики Карелия. Официальный сайт. http://ckr10.ru/3.html
28. Центр кластерного развития Республики Крым. Официальный сайт: https://business.rk.gov.ru/funds/ckr#home
29. Центр кластерного развития Санкт-Петербурга. Официальный сайт. https://spbcluster.ru/cluster/
30. Kozonogova, E., Elokhova, I., Dubrovskaya, J., Goncharova, N. Does state cluster policy really promote regional development? the case of IOP Conference Series: Materials Science and Engineering. Volume 497, Issue 1, 3 April 2019, International Scientific Conference on Digital Transformation on Manufacturing, Infrastructure and Service, DTMIS 2018; Peter the Great St. Petersburg Polytechnic UniversitySaint-Petersburg; Russian Federation; 21 November 2018.

References

1. Belgorod IT-cluster [Belgorodskiy IT-klaster]. Official site. http://belitcluster.ru/cluster/about-the-cluster/
2. Innovative clusters will be formed in the Bryansk region [V Bryanskoy oblasti budut sformirovany innovatsionnyye klastery]// Opora-Credit. All about entrepreneurship. Electronic resource: http://www.opora-credit.ru/news/business/detail.php?ID=43559
3. Gorochnaya V.V. Self-organization of cluster structures as a tool for modernization of the economy of the Rostov region [Samoorganizatsiya klasternykh struktur kak instrument modernizatsii ekonomiki Rostovskoy oblasti]// News of higher educational institutions. North Caucasus region. Series: Social Sciences. 2013. No. 5 (177). Pp. 81-86.
4. Gorochnaya V.V. Factors, formats and vectors of the formation of «horizontal» interregional relations in the western region of Russia [Faktory, formaty i vektory formirovaniya «gorizontal’nykh» mezhregional’nykh svyazey v zapadnom porubezh’ye Rossii]// Regional economy and management: electronic scientific journal. ISSN 1999-2645. — №4 (56). Article number: 5616. Publication date: 2018-11-23. Access mode: https://eee-region.ru/article/5616/
5. Druzhinin A.G., Klemeshev A.P., Fedorov G.M., Gontar’ N.V., Gorochnaya V.V., Dets I.A., Kuznetsova T.YU., Lachininskiy S.S., Mikhaylov A.S., Mikhaylova A.A., Pal’movski T.E., Studzhinitski T.P. Primorsky zones of Russia in the Baltic: factors, features, prospects and strategies for cross-border clustering [Primorskiye zony Rossii na Baltike: faktory, osobennosti, perspektivy i strategii transgranichnoy klasterizatsii]. M., 2018. Ser. Scientific thought of the Baltic Federal University. — 216 s.
6. Druzhinin A.G. On the phenomenon of “western frontier of Russia” [O fenomene «zapadnoye porubezh’ye Rossii»]// Regional Studies. 2018, 3 (61), pp. 35-44.
7. Kalinina A. E., Petrova Ye. A., Lapina M. S., Rvacheva A. S. Methodical approaches to assessing the effectiveness of the implementation of cluster policy in the regions of the Russian Federation [Metodicheskiye podkhody k otsenke effektivnosti realizatsii klasternoy politiki v regionakh RF]// Regional Economics and Management: electronic scientific journal. ISSN 1999-2645. — №2 (58). Article number: 5814. Date of publication: 2019-06-28. Access mode: https://eee-region.ru/article/5814/
8. Cluster policy [Klasternaya politika]// Investment portal of the Leningrad region. Official site. http://lenoblinvest.ru/404/itemlist/category/109-klasternaya-politika
9. Clusters of the Smolensk region [Klastery Smolenskoy oblasti]// Center for cluster development of the Smolensk region. Official site. https://ckr67.ru/klastery/
10. Kulikova S. In the Pskov region there will be clusters and technology parks [V Pskovskoy oblasti poyavyatsya klastery i tekhnoparki]// Federal news agency. 05/21/2018 Electronic resource: https://riafan.ru/region/pskov/1059167-v-pskovskoi-oblasti-poyavyatsya-klastery-i-tekhnoparki?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
11. Minenkova V. V. Tourist clusters of the Krasnodar Territory [Turisticheskiye klastery Krasnodarskogo kraya]// Tourism and regional development. Smolensk, 2017. P. 169-174.
12. Scientific and production electrotechnical cluster of Kursk region. Official site. https://kurskcluster.ru/
13. On approval of the concept of cluster policy of the Voronezh region in the industrial sector of the economy [Ob utverzhdenii kontseptsii klasternoy politiki Voronezhskoy oblasti v promyshlennom sektore ekonomiki]. URL: http://docs.cntd.ru/document/441724566
14. Industrial clusters of the Krasnodar Territory and the Rostov Region. Association of Clusters and Technoparks of Russia [Promyshlennyye klastery Krasnodarskogo kraya i Rostovskoy oblasti. Assotsiatsiya klasterov i tekhnoparkov Rossii]: http://akitrf.ru/press-center/publikacii-v-smi/promyshlennye-klastery-krasnodarskogo-kraya-i-rostovskoy-oblasti/
15. Industrial clusters [Promyshlennyye klastery]// Industry Development Center of the Leningrad Region. Official site. https://crplo.ru/clusters
16. Industrial cluster of the Krasnodar Territory «Kuban» [Promyshlennyy klaster Krasnodarskogo kraya «Kuban’»]. Official website: https://www.kubanklaster.ru/
17. Industrial Electrotechnical Cluster of the Pskov Region [Promyshlennyy elektrotekhnicheskiy klaster Pskovskoy oblasti]. Official site. http://pskovpromcluster.ru/klaster/about/
18. Development of the creative cluster of the Republic of Karelia [Razvitiye tvorcheskogo klastera Respubliki Kareliya]// Ministry of Culture of the Republic of Karelia. Official site. http://mincultrk.ru/deyatelnost/napravleniya_deyatelnosti/tvorcheskie_industrii/razvitieundefinedtitvorcheskogoundefinedklasteraundefinedrespublikiundefinedkareliya/
19. Rakova Ye. In the Bryansk region will create a tourist cluster «Crystal City» [V Bryanskoy oblasti sozdadut turisticheskiy klaster «Khrustal’nyy gorod»]// Komsomolskaya Pravda. 06/18/2016. Electronic resource: https://www.bryansk.kp.ru/daily/26544.7/3560447/
20. Regions of Russia. Socio-economic indicators 2018 [Regiony Rossii. Sotsial’no-ekonomicheskiye pokazateli 2018]. The official portal of the Federal State Statistics Service. Electronic resource: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1138623506156
21. Tourist cluster of the Pskov region: recreational resources and the main aspects of the organizations in the field of tourism. Analytical note [Turisticheskiy klaster Pskovskoy oblasti: rekreatsionnyye resursy i osnovnyye aspekty deyatel’nosti organizatsiy v sfere turizma. Analiticheskaya zapiska]// Territorial body of state statistics in the Pskov region. 2018. Electronic resource: http://gkk.pskov.ru/sites/default/files/analiticheskaya_zapiska_turizm.pdf
22. Tourist cluster of the Smolensk region [Turisticheskiy klaster Smolenskoy oblasti]. Official site. https://turcluster67.ru/
23. Formation of a machine-building cluster in Karelia [Formirovaniye mashinostroitel’nogo klastera v Karelii]// Chamber of Commerce and Industry of the Republic of Karelia. Karelian business portal. http://www.karelia.biz/content/detail.php?articles=15598
24. Center for Cluster Development [Tsentr klasternogo razvitiya]// Belgorod Regional Resource Innovation Center. Official site. http://brric31.ru/centr-klasternogo-razvitiya/
25. Center for Cluster Development of the Voronezh Region [Tsentr klasternogo razvitiya Voronezhskoy oblasti]. Official site. http://cluster36.ru/Cluster
26. Cluster Development Center of the Murmansk region [Tsentr klasternogo razvitiya Murmanskoy oblasti]. Official site. http://murmancluster.ru/
27. Center for Cluster Development of the Republic of Karelia [Tsentr klasternogo razvitiya Respubliki Kareliya]. Official site. http://ckr10.ru/3.html
28. Center for Cluster Development of the Republic of Crimea [Tsentr klasternogo razvitiya Respubliki Krym]. Official website: https://business.rk.gov.ru/funds/ckr#home
29. Center for Cluster Development of St. Petersburg [Tsentr klasternogo razvitiya Sankt-Peterburga]. Official site. https://spbcluster.ru/cluster/
30. Kozonogova, E., Elokhova, I., Dubrovskaya, J., Goncharova, N. Does state cluster policy really promote regional development? the case of Russia. IOP Conference Series: Materials Science and Engineering. Volume 497, Issue 1, 3 April 2019, International Scientific Conference on Digital Transformation on Manufacturing, Infrastructure and Service, DTMIS 2018; Peter the Great St. Petersburg Polytechnic University Saint-Petersburg; Russian Federation; 21 November 2018.