Ресурсный состав регионов мирового хозяйства: проблема волатильности сырьевых цен
Resource composition of the world economy: the problem of volatility of raw material prices
Авторы
Аннотация
Мировое хозяйство с его ресурсным потенциалом является частью сложной, открытой единой глобальной социально-экономической мировой системы. Цены на ресурсы мирового хозяйства в целом, а также каждой отдельно взятой стране, обуславливают мировой экономический рост различной степени интенсивности. В данной статье проведена эмпирическая оценка зависимости инвестиций и частного потребления стран-экспортеров сырьевых ресурсов от волатильности мировых сырьевых цен, что крайне важно для интерпретации текущего состояния мирового хозяйства и прогнозирования будущего потенциала. Результаты эмпирического анализа показали, что повышение мировых цен на сырье ограничивает инвестиции, причем это касается как промышленных стран, так и стран с более низким доходом; в большинстве случаев установлена отрицательная зависимость от ценового индекса, что сочеталось с аналогичной реакцией на его волатильность. В исследуемых странах выявлено преимущественно обратную зависимость между повышением мировых цен на сырье и частным потреблением.
Ключевые слова
мировое хозяйство, сырьевые цены, волатильность, частное потребление ресурсов, инвестиции.
Рекомендуемая ссылка
Ресурсный состав регионов мирового хозяйства: проблема волатильности сырьевых цен// Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. ISSN 1999-2645. — №2 (62). Номер статьи: 6218. Дата публикации: 31.05.2020. Режим доступа: https://eee-region.ru/article/6218/
Authors
Abstract
The world economy with its resource potential is part of a complex, open single global socio-economic world system. The prices of the resources of the world economy as a whole, as well as of each individual country, determine world economic growth of varying degrees of intensity. This article provides an empirical assessment of the dependence of investments and private consumption of commodity exporting countries on the volatility of world commodity prices, which is extremely important for interpreting the current state of the world economy and forecasting future potential. The results of empirical analysis showed that rising world prices for raw materials limit investment, and this applies both to industrial countries and countries with lower incomes; in most cases, we found a negative dependence on the price index, which was combined with a similar reaction to its volatility. In the studied countries, a predominantly inverse relationship was found between the increase in world prices for raw materials and private consumption.
Keywords
world economy, commodity prices, volatility, private consumption of resources, investments.
Suggested Citation
Resource composition of the world economy: the problem of volatility of raw material prices// Regional economy and management: electronic scientific journal. ISSN 1999-2645. — №2 (62). Art. #6218. Date issued: 31.05.2020. Available at: https://eee-region.ru/article/6218/
Введение. Постановка проблемы
Актуальность темы данной работы обусловлена тем фактом, что весь ресурсный состав мирового хозяйства подчиняются объективным законам экономики рынка. Мировое хозяйство является частью сложной, открытой единой глобальной социально-экономической мировой системы. Цены на ресурсы мирового хозяйства в целом, и также каждой отдельно взятой страны, обуславливают экономический рост различной степени интенсивности.
Изменение мировых цен на сырьё на протяжении 2000-2019 годов было крайне нестабильным. Первое десятилетие нового века характеризовалось резким ростом цен на сырьевые товары, впоследствии наблюдалось стремительное падение (во время финансового кризиса 2008 года) и дальнейший рост с 2009 года. После четырех лет относительно стабильных сырьевых цен, с июня 2014 наблюдалось их существенное снижение, которое с 2017 года вновь имеет тенденцию к росту. Такие всплески волатильности порождают неопределенность относительно будущих ценовых уровней, затрудняют инвестирование и тормозят экономический рост, что делает выбранную тематику исследования актуальной.
Влияние волатильности мировых сырьевых цен на экономический рост в странах — сырьевых экспортерах исследуется на протяжении десятилетий многими учеными, в частности Н. Апергисом, А. Бергом, Дж. Дэном, А. Резитисом, Л. Сервена, Н. Спатафори и другими. Вместе с тем механизмы сырьевого бума пока не исследованы в достаточной степени.
Целью статьи является эмпирическая оценка влияния нестабильности сырьевых цен на динамику инвестиций и частного потребления в трех исследуемых группах стран-экспортеров сырьевых ресурсов: промышленных странах, странах с низким уровнем дохода и странах бывшего Советского Союза.
Изложение основного материала исследования
Как известно, механизмы сырьевого бума предусматривают изменения в структуре дохода. Прежде всего, речь идет о перераспределении ресурсов в пользу сырьевого сектора. При этом уменьшение совокупных инвестиций можно ожидать от таких сопутствующих явлений, как торговый протекционизм, макроэкономическая нестабильность, распространение коррупции и предпочтения, которые всё чаще отдаются кратковременным решениям в экономической политике, которая касается мировых ресурсов.
В то же время, пример Норвегии, Австралии, Канады, Новой Зеландии, а среди стран с низким доходом — Чили, показывает, что наличие сырьевых ресурсов в целом и сырьевой бум в частности, не обязательно сопровождаются уменьшением инвестиций и торможением динамики экономического роста, если поступления от экспорта сырья используются для производительных инвестиций.
Большинство теоретических моделей предполагают, что связь между макроэкономической нестабильностью и инвестициями зависит не только от предельной отдачи на капитал, но и от фактора неопределенности [1]. Не всегда такая зависимость неблагоприятная, но вероятность получения отрицательного эффекта возрастает в случае «необратимых» инвестиций в разработку природных ресурсов, несовершенной конкуренции и отсутствии преимуществ от увеличения масштаба производства. Отсутствие негативного влияния растущей волатильности на инвестиции рассматривается признаком действенности таких альтернативных механизмов влияния на доход, как эффективность факторов производства или технологический прогресс [2].
Нестабильность цен на сырье может быть одним из инструментальных факторов не только инвестиционного процесса, но и частного потребления. Трансферты для бедных слоев населения и увеличение правительственных инвестиций может быть благоприятным для увеличения занятости в несырьевых отраслях, что предотвратит деиндустриализацию [3].
Неблагоприятные снижения цен на сырье, преимущественно становятся первопричиной циклического спада производства, а оптимальное перераспределение дохода позволяет продлить во времени фазу экономического подъема между двумя очередными сырьевыми бумами [4]. Прежде всего, это касается стран Латинской Америки и Африки.
Полученные эмпирические оценки показывают (табл. 1), что цены на сырье обычно не влияют на инвестиции (13 из 20 стран), тогда как независимость от ценовой волатильности намного слабее (8 стран). В большинстве стран повышение цен на сырье ограничивает инвестиции, причем это касается как промышленных стран (Канада, Южная Корея), так и стран с низким доходом (Мексика, Малайзия, ЮАР, Россия). Стимулирующее влияние цен на сырье оказывается на статистически значимом уровне только в Бразилии, хотя близок к такой зависимости Казахстан. В большинстве случаев отрицательная зависимость от ценового индекса сочетается с подобной реакцией на его волатильность (Канада, Южная Корея, Мексика, ЮАР), но этого нет в России, а в Малайзии волатильность становится фактором увеличения инвестиций. Подобное наблюдается лишь в Индонезии.
Для трех промышленных стран и Турции зависимость инвестиций от цен на сырье появляется для отдельных субиндексов, но такого нет в Белоруссии и Казахстане.
Таблица 1. Оценки зависимости инвестиций стран-экспортеров сырьевых товаров от волатильности мировых цен на сырье
| Независимая переменная – индекс цен на сырьё | |||||||||
| Страна | pcomt | prawt | brentt | ||||||
| β1 | β2 | γ1 | β1 | β2 | γ1 | β1 | β2 | γ1 | |
| 1. Промышленные страны | |||||||||
| Австралия | -0,015 (-0,48) |
0,001 (-0,01) |
-0,156 (-1,77 *) |
-0,058 (-1,25) |
1,367 (1,67 *) |
-0,166 (-2,12 **) |
-0,014 (-0,78) |
0,013 (0,29) |
-0,169 (-2,07 **) |
| Канада | -0,033 (-2,06 **) |
-0,189 (-2,63 ***) |
-0,107 (-1,75 *) |
-0,037 (-1,37) |
-0,175 (-0,22) |
-0,198 (-3,34 ***) |
-0,015 (-1,87 *) |
-0,038 (-2,12 **) |
-0,20 (-3,87 ***) |
| Южная Корея | -0,040 (-2,21 **) |
-0,153 (-2,42 **) |
0,115 (1,98 *) |
— | — | — | -0,023 (-1,93 *) |
-0,057 (-1,92 *) |
0,098 (1,70 *) |
| Португалия | -0,017 (-0,58) |
-0,012 (-0,10) |
0,267 (0,63) |
0,044 (0,88) |
-1,937 (-1,99 *) |
0,280 (0,65) |
-0,009 (-0,50) |
-0,030 (-0,59) |
0,303 (0,70) |
| Новая Зеландия | 0,015 (0,51) |
-0,035 (-0,26) |
-0,164 (-1,66 *) |
0,011 (0,23) |
-3,018 (-1,26) |
-0,208 (-2,20 **) |
0,011 (0,56) |
0,073 (0,33) |
-0,031 (-2,83 ***) |
| 2. Страны с низким уровнем дохода | |||||||||
| Аргентина | 0,058 (1,36) |
-0,324 (-1,95 *) |
0,022 (0,45) |
0,168 (2,68 ***) |
-0,251 (-0,28) |
0,013 (0,29) |
0,027 (1,04) |
-0,168 (-1,82 *) |
0,035 (0,78) |
| Бразилия | 0,066 (2,08 **) |
-0,177 (-1,48) |
-0,029 (-0,61) |
0,148 (2,71 ***) |
-0,150 (-0,16) |
-0,022 (-0,48) |
0,036 (1,88 *) |
-0,122 (-1,60) |
-0,031 (-0,65) |
| Мексика | -0,063 (-2,65 **) |
-0,219 (-2,41 **) |
0,048 (0,54) |
-0,121 (-2,62 **) |
0,685 (0,21) |
-0,075 (-0,92) |
-0,039 (-2,44 **) |
-0,104 (-1,87 *) |
0,021 (0,23) |
| Чили | -0,053 (-1,26) |
-0,345 (-2,37 **) |
-0,281 (-2,08 **) |
-0,120 (-1,65 *) |
-0,432 (-0,38) |
-0,348 (-2,59 ***) |
-0,024 (-0,95) |
-0,142 (-1,50) |
-0,285 (-2,1 **) |
| Турция | 0,059 (1,29) | -0,107 (-0,57) |
-0,286 (-4,4 ***) |
0,012 (0,16) |
1,317 (0,98) |
-0,274 (-4,18 ***) |
0,024 (0,88) |
-0,052 (-0,62) |
-0,287 (-4,5 ***) |
| Индонезия | -0,004 (-0,19) |
0,254 (2,88 ***) |
-0,035 (-0,72) |
-0,053 (-1,24) |
1,363 (1,69 *) |
-0,016 (-0,20) |
-0,053 (-1,23) |
0,114 (2,84 ***) |
-0,034 (-0,88) |
| Таиланд | 0,007 (0,71) | -2,845 (-6,70 ***) |
-0,404 (-0,92) |
0,007 (0,71) |
-2,845 (-6,7 ***) |
-0,404 (-0,92) |
-0,013 (-0,18) |
-1,090 (-5,48 ***) |
-0,528 (-1,13) |
| Малайзия | -0,072 (-2,32 **) |
0,217 (2,0 **) |
-0,103 (-0,53) |
-0,119 (-2,03 **) |
1,236 (1,28) |
-0,084 (-0,47) |
-0,037 (-1,77 *) |
1,140 (1,84 *) |
-0,094 (-0,52) |
| ЮАР | -0,165 (-1,70 *) |
-0,050 (-4,35 ***) |
-1,258 (-1,54) |
-0,046 (-0,41) |
-2,440 (-1,45) |
-1,206 (-1,58) |
-0,020 (-0,60) |
-0,289 (-2,09 **) |
0,180 (1,44) |
| 3. Страны бывшего Советского Союза | |||||||||
| Беларусь | -0,085 (-1,02) |
0,238 (0,79) |
-0,097 (-0,91) |
-0,175 (-1,18) |
-0,146 (-0,06) |
-0,067 (-0,81) |
-0,052 (-0,98) |
0,001 (0,47) |
-0,097 (-0,90) |
| Грузия | -0,149 (-1,34) |
-1,051 (-2,66 ***) |
0,194 (0,45) |
-0,211 (-1,03) |
1,022 (0,29) |
0,367 (0,86) |
-0,092 (-1,29) |
-0,421 (-2,28 **) |
0,158 (0,36) |
| Молдова | -0,191 (-1,58) |
-2,526 (-5,19 ***) |
0,208 (0,76) |
-0,238 (-0,95) |
1,028 (0,23) |
0,509 (1,56) |
-0,116 (-1,56) |
-0,926 (-4,20 **) |
0,295 (1,04) |
| Казахстан | 0,177 (1,44) | 0,504 (1,22) |
0,123 (0,61) |
0,349 (1,67 *) |
-0,711 (-0,20) |
0,078 (0,37) |
0,085 (1,12) |
0,192 (1,02) |
0,125 (0,61) |
| Россия | -0,069 (-1,74 *) |
-0,125 (-0,77) |
0,148 (2,31 **) |
-0,078 (-1,16) |
-6,071 (-1,83 *) |
0,141 (2,25 **) |
-0,047 (-1,99 **) |
-0,061 (-0,79) |
0,116 (1,67 *) |
| Украина | -0,024 (-0,40) |
-0,540 (-3,06 ***) |
0,055 (0,41) |
-0,140 (-1,41) |
-5,753 (-1,25) |
0,088 (0,63) |
-0,019 (-0,48) |
-0,313 (-2,88 ***) |
0,041 (0,36) |
Примечание: в скобках представлена t-статистика; *, **, *** означает статистическую значимость на уровне 10, 5 и 1% соответственно.
В большинстве стран зависимость инвестиций от волатильности общего индекса цен отражает влияние цен на сырую нефть [10].
В Таиланде добавляется зависимость от волатильности цен на аграрное сырье, ЮАР — от цен на продовольственные товары, а в Украине — от цен на продовольственные товары и металлопродукцию. Для России появляется негативная зависимость от цен на аграрное сырье и продовольственные товары, но нет зависимости инвестиций от нестабильности цен на сырую нефть.
Кроме Южной Кореи и Португалии, в промышленных странах инвестиции уменьшаются вследствие снижения RER, что очень отчетливо прослеживается для общего индекса цен и субиндексов. Подобной обратной зависимостью характеризуются Чили и Турция. Зато в России зависимость прямая, как и в Южной Корее (в обеих странах увеличению инвестиций способствует низкий обменный курс). Обратная связь между обменным курсом и инвестициями легче объяснить отчетливым преобладанием зависимости от импорта технологических товаров.
Полученные зависимости можно использовать для обоснования цикличности в данной сфере, как мы видим, благоприятная ценовая конъюнктура на мировых сырьевых рынках не используется странами-экспортерами для увеличения инвестиций, а это ухудшает динамику долгосрочного экономического роста и препятствует диверсификации экономики.
Невысокие значения инвестиций имеют такие «проблемные» страны, как Аргентина, Бразилия и Португалия, а также Украина. С начала 1990-х годов стремительное уменьшение инвестиций стало предвестником будущих проблем в ЮАР. Вместе с тем следует предостеречь от не менее вредного «переинвестирования». Такое нетрудно заметить в Малайзии и Таиланде 1990-х годов. Последний по времени пример — это Турция, где высокие инвестиции тем не менее не помешали возникновению серьезных кризисных явлений. Вместе с тем Южная Корея поддерживает инвестиции на высоком уровне без каких-либо тревожных макроэкономических симптомов. Можно обобщить, что инвестиции в пределах 20-25% от ВВП — это тот минимум, который необходимо восстанавливать для поддержания экономических процессов.
На примере промышленных стран с сырьевым экспортом нельзя утверждать, что доля инвестиций в ВВП снижается с переходом к «новой» экономики. Частично о таком можно утверждать для Австралии, но в Новой Зеландии инвестиции растут, а в Канаде стабилизировались на достаточно высоком уровне 23-24% от ВВП, который, кстати, соответствует нынешнему уровню инвестиций в Австралии. Если высокие инвестиции можно объяснить спецификой сырьевой ориентации, то Южная Корея явно отрицает такой вывод, как и остальные страны Юго-Восточной Азии.
Стоит согласиться с теми экспертами, которые призывают к радикальному увеличению инвестиций, а в таком контексте — к увеличению сбережений [5, с. 76-78]. На наиболее развитые страны мира (ОЭСР), где доля инвестиций в 2015-2019 гг. упала ниже 20% от ВВП ориентироваться не стоит, какими бы ни были объяснения о возможности поддержания экономического роста относительно низкого уровня инвестиций в физический капитал (новейшие достижения в сферы логистики производства и сбыта, наличие развитых финансовых рынков, завершение пятой К-волны и начало внедрения новых технологий будущего, большинство из которых находится в фазе конкуренции с традиционными технологическими решениями и т.д.).
На поверхности существует немало признаков того, что основной проблемой для современной российской экономики стало чрезмерное и примитивное потребление, которое не сопровождается аккумуляцией человеческого капитала, но замечена «вакханалия расточительного потребления» наступившей после 2005 [5, с. 76-78]. С другой стороны, не стоит увлекаться высоким уровнем инвестиций, так как в «период тяжелых испытаний начального периода перехода к рынку» (на уровне высокодинамичных стран Восточной Азии), известно, какими были их инвестиции, и как завершился период 1990-х годов в Юго-Восточной Азии. Острый финансовый кризис 1997-1998 гг. также был неизбежным следствием инвестиционного «перегрева» экономики.
Существует соблазн объяснить резкое увеличение частного потребления в 2005-2009 гг., а впоследствии 2011-2012 гг. (после значительного сокращения в 2010 г.), благоприятной ценовой конъюнктурой на мировых сырьевых рынках, но это не так. Эмпирические оценки обнаруживают, что повышение мировых цен на сырье приводит не к повышению, а снижению доли частного потребления в ВВП России (табл. 2). Полученный отрицательный коэффициент β1 довольно высокий в выборке стран. Также нет благоприятной зависимости от повышенной волатильности цен на сырье, как это наблюдается в том же Казахстане, Беларуси, Грузии, Украине. Только в Молдове повышенная волатильность сырьевых цен приводит к уменьшению доли частного потребления в ВВП.
В общем, обратная зависимость между повышением мировых цен на сырье и частным потреблением отчетливо преобладает. Только Грузия показывает благоприятную прямую связь, что вполне ожидаемо становится следствием подорожания продовольственных товаров, но вместе с тем и высоких цен на сырую нефть (что также может объяснять повышенный спрос в соседствующих странах — Азербайджане и России).
Примечательно, что в промышленной Канаде обратная связь между ценами на сырье и частным потреблением прослеживается для всех сырьевых субиндексов — от аграрного сырья к сырой нефти. Подобным образом и в Малайзии, Мексике и Чили, цены существенно влияют на стоимость сырой нефти и металлов, что вполне естественно с точки зрения соответствующей специализации сырьевого экспорта обеих стран.
Таблица 2. Оценки зависимости частного потребления стран-экспортеров сырьевых товаров от волатильности мировых цен на сырье
| Независимая переменная – индекс цен на сырьё | |||||||||
| Страны | pcomt | prawt | brentt | ||||||
| β1 | β2 | γ1 | β1 | β2 | γ1 | β1 | β2 | γ1 | |
| 1. Промышленные страны | |||||||||
| Австралия | -0,002 (-0,32) |
0,043 (1,19) |
-0,238 (-2,17 **) |
-0,012 (-0,92) |
0,219 (0,64) |
-0,259 (-1,75 *) |
0,001 (-0,14) |
0,019 (1,17) |
-0,255 (-2,18 **) |
| Канада | -0,034 (-5,31 ***) |
0,084 (3,10 ***) |
-0,218 (-3,14 **) |
-0,067 (-5,23 ***) |
0,127 (0,58) |
-0,023 (-0,19) |
-0,012 (-3,39 ***) |
0,032 (3,11 ***) |
-0,076 (-0,70) |
| Южная Корея | 0,009 (0,96) |
-0,024 (-0,71) |
-0,191 (-1,05) |
— | — | — | 0,003 (0,55) |
-0,009 (-0,60) |
-0,155 (-0,84) |
| Португалия | -0,002 (-0,38) |
-0,025 (-0,76) |
0,168 (1,56) |
0,004 (0,31) |
0,252 (0,78) |
0,124 (1,04) |
-0,003 (-0,65) |
-0,007 (-0,48) |
0,178 (1,63 *) |
| Новая Зеландия | -0,011 (-1,03) |
-0,017 (-0,43) |
0,252 (1,56) |
-0,010 (-0,56) |
-0,564 (-1,39) |
0,444 (2,07 **) |
-0,008 (-1,13) |
-0,007 (-0,37) |
0,245 (1,49) |
| 2. Страны с низким уровнем дохода | |||||||||
| Аргентина | 0,001 (0,02) |
0,022 (0,39) |
-0,119 (-6,45 ***) |
0,014 (0,50) |
0,365 (0,96) |
-0,124 (-6,62 ***) |
0,023 (1,87 *) |
0,079 (0,94) |
-0,127 (-7,16 ***) |
| Бразилия | -0,007 (-0,51) |
0,091 (1,71 *) |
0,003 (0,03) |
-0,031 (-1,30) |
-0,384 (-0,58) |
0,105 (0,78) |
0,001 (-0,19) |
0,032 (0,85) |
0,001 (0,02) |
| Мексика | -0,017 (-1,66 *) |
-0,014 (-0,39) |
-0,296 (-2,17 **) |
-0,010 (-0,50) |
-0,048 (-0,10) |
-0,179 (-1,09) |
-0,012 (-1,81 *) |
0,004 (0,14) |
-0,281 (-2,05 **) |
| Чили | -0,026 (-1,67 *) |
-0,110 (-1,87 *) |
0,372 (2,04 **) |
-0,011 (-1,38) |
-0,914 (-1,44) |
0,502 (2,37 **) |
-0,013 (-1,35) |
-0,070 (-1,63 *) |
0,453 (1,61 *) |
| Индонезия | -0,034 (-2,17 **) |
0,001 (0,02) |
-0,070 (-0,20) |
-0,048 (-1,81 *) |
-0,437 (-0,67) |
-0,017 (-0,14) |
-0,019 (-1,93 *) |
-0,008 (-0,27) |
-0,086 (-0,90) |
| Таиланд | -0,019 (-0,88) |
-0,027 (-0,47) |
-0,098 (-0,43) |
-0,073 (-2,45 **) |
-0,440 (-0,82) |
0,039 (0,18) |
-0,009 (-0,71) |
-0,012 (-0,47) |
-0,128 (-0,59) |
| Малайзия | -0,066 (-3,92 ***) |
0,147 (2,33 **) |
0,171 (0,76) |
-0,112 (-3,52 ***) |
0,659 (1,05) |
0,225 (0,80) |
-0,043 (-3,92 ***) |
0,077 (2,62 **) |
0,061 (0,26) |
| ЮАР | 0,042 (1,57) |
-0,031 (-0,09) |
0,045 (0,41) |
0,001 (-0,01) |
-0,505 (-0,42) |
0,154 (0,87) |
0,028 (2,30 **) |
-0,087 (-1,23) |
0,210 (1,72 *) |
| Турция | 0,002 (0,08) | -0,093 (-1,01) |
-0,057 (-1,98 *) |
0,008 (0,22) |
-0,405 (-0,50) |
-0,047 (-1,39) |
0,004 (0,03) |
-0,044 (-1,04) |
-0,050 (-1,72 *) |
| 3. Страны бывшего Советского Союза | |||||||||
| Беларусь | 0,008 (0,24) |
0,408 (3,30 ***) |
-0,142 (-2,36 ***) |
0,037 (0,62) |
2,016 (1,30) |
-0,166 (-1,7 *) |
0,007 (0,33) |
0,194 (3,31 ***) |
-0,165 (-2,63 **) |
| Грузия | 0,100 (1,88 *) |
0,419 (2,25 **) |
-0,105 (-0,40) |
0,085 (0,88) |
-1,586 (-0,96) |
0,155 (0,51) |
0,062 (1,84 *) |
0,174 (1,97 *) |
-0,121 (-0,46) |
| Молдова | 0,014 (0,32) |
-0,548 (-2,82 ***) |
-0,081 (-0,75) |
0,030 (0,35) |
0,308 (0,19) |
-0,039 (-0,34) |
0,007 (0,25) |
-0,235 (-2,79 ***) |
-0,077 (-0,72) |
| Казахстан | -0,148 (-2,31 **) |
0,615 (2,42 **) |
-0,798 (-2,23 **) |
-0,384 (-3,56 **) |
3,275 (1,19) |
-0,938 (-1,98 *) |
-0,089 (-2,21 **) |
0,298 (2,48 **) |
-1,086 (-2,15 **) |
| Россия | -0,085 (-3,38 ***) |
0,355 (3,17 ***) |
-0,118 (-2,34 **) |
-0,116 (-2,36 ***) |
1,251 (1,53) |
-0,166 (-2,72 ***) |
-0,053 (-3,25 ***) |
0,180 (3,27 ***) |
-0,151 (-2,76 ***) |
| Украина | -0,120 (-3,32 ***) |
0,156 (1,17 |
-0,049 (-0,42) |
-0,182 (-2,82 **) |
0,389 (0,30) |
-0,054 (-0,42) |
-0,070 (-3,47 ***) |
0,120 (1,95 *) |
-0,069 (0,62) |
Примечание: в скобках представлена t-статистика; *, **, *** означает статистическую значимость на уровне 10, 5 и 1% соответственно
Так же высокие цены на сырую нефть ограничивают потребление в России и Казахстане, но в отличие от нефтедобывающей Мексики и Индонезии, значительный стимулирующий эффект создает повышенная волатильность нефтяных цен. Достаточно неожиданно подобный эффект наблюдается в Украине, хотя волатильность других сырьевых товаров не влияет на личное потребление. От волатильности цен на сырую нефть не менее растет частное потребление в Беларуси.
Обсуждение результатов
Итак, нестабильность общего индекса цен на сырье pcomt стимулирует личное потребление в семи странах (Канада, Бразилия, Мексика, Беларусь, Грузия, Казахстан, Россия), а противоположная ситуация видна только для Молдовы и Чили. Во всех случаях получены статистически значимые коэффициенты β2, которые почти одинаково высоки для стран бывшего Советского Союза. Отсутствие такой зависимости для соседствующей с Россией Украины — это исключение для постсоветских стран.
Если преимущественно обратная зависимость между волатильностью цен на сырье и инвестициями соответствует результатам других исследований [6-8], это успешно может объясняться стоимостью инвестиций, однако, тем труднее объяснить стимулирующий эффект от волатильности цен на сырье для частного потребления. Это может быть следствием или возросших поступлений в бюджет, позволяющим увеличить трансферты для населения, или административных ограничений, или опережающего роста заработной платы под влиянием активных профсоюзов или политиков, которые инициированы собственной избирательной перспективой.
Такую причинность легче проследить, по крайней мере гипотетически, для цен на аграрное сырье и продовольственные товары. С другой стороны, нестабильность сырьевых цен должна склонять бизнес к повышению цен, а высокая инфляция — это стандартный фактор низкого частного потребления, даже несмотря на рост номинальной заработной платы [9]. Поскольку прямая связь между ценами на сырье и инфляцией является убедительным (за исключением Чили), полученные результаты представляют определенные трудности для аналитической интерпретации. Не исключено, что ожидаемый обратная связь между нестабильностью цен на сырье и частным потреблением, на самом деле реализуется опосредованно — через доход в пользовании (после налогообложения), который, со своей стороны, определяется уровнем ВВП (обратная связь между волатильностью цен на сырье и этим показателем прослеживается очень четко).
Обратная зависимость от инфляции, как это предусматривают стандартные макроэкономические зависимости, присущая частному потреблению как в промышленных странах (Австралия, Канада), так и в странах с низким доходом (Аргентина, Мексика, Турция), бывшего Советского Союза (Белоруссия, Казахстан, Россия). Однако этого нет в Украине, как и в Грузии, и Молдове. Одним из объяснений может быть аграрная ориентация данных типов экономик и распространение небольших крестьянских хозяйств, выращивающих продукцию для собственного потребления (и на локальные рынки), а другим — распространение долларизации и значительные поступления от работающих за рубежом. Хотя инфляция приводит к снижению покупательной способности, для получателей дохода в национальной денежной единице, сопутствующая девальвация денежной единицы имеет противоположное значение для владельцев иностранной валюты.
С зависимостями для других стран отчетливо контрастирует прямая зависимость между инфляцией и частным потреблением в Чили. Это может объясняться распространением формальных и неформальных механизмов индексации заработной платы, получивших распространение в этой стране.
В общих чертах, зависимость инвестиций от частного потребления и цен на сырье не выглядит слишком распространенной — 7 и 9 случаев соответственно. Зависимость от фактора волатильности сырьевых цен нарастает для инвестиций (12 стран), в то время как количество стран с зависимостью от потребления не меняется — 9. Лишь в Бразилии инвестиции благоприятно зависят от цен на сырье, в двух азиатских странах — Индонезии и Малайзии — от их волатильности. Вопреки большинству исследований, зависимость частного потребления от мировых цен обратная, тогда как все наоборот для зависимости от их волатильности.
Резюме
Повышение мировых цен на сырье преимущественно ограничивает инвестиции, причем это касается как промышленных стран (Канада, Южная Корея), так и стран с низким доходом (Мексика, Малайзия, ЮАР, Россия). Исключение составляет лишь Бразилия. Случаев негативного влияния волатильности цен на сырье в целом 10 из всех проанализированных стран. В большинстве стран зависимость инвестиций от волатильности общего индекса цен отражает влияние цен на сырую нефть. В исследуемых нами странах преобладает обратная зависимость между повышением мировых цен на сырье и частным потреблением.
В то же время ценовая нестабильность способствует увеличению частного потребления в семи странах (Канада, Бразилия, Мексика, Беларусь, Грузия, Казахстан, Россия), тогда как обратную зависимость выявлена только для Молдовы и Чили. Обратная зависимость от инфляции присуща частному потреблению как в промышленных странах, так и странах других исследуемых групп.
Список литературы
- Dehn J. Commodity Price Uncertainty and Shocks: Implications for Economic Growth / J. Dehn // Working Paper Series. – London: Centre for the Study of African Economies, 2000. № 10. 47 p.
- Servén L. Macroeconomic Uncertainty and Private Investment in LDCs: An Empirical Investigation / L. Servén // Research Working Paper. – Washington, DC: World Bank, 1998. № WPS 2035. 38 p.
- Excessive commodity price volatility: Macroeconomic effects on growth and policy options // Contribution from the UNCTAD secretariat to the G20 Commodity Markets Working Group, 2012. 51 p.
- Berg A. Global Shocks and their Impact on Low-Income Countries: Lessons from the Global Financial Crisis / A. Berg, C. Papageorgiou, C. Pattillo, M. Schindler, N. Spatafora, H. Weisfeld // DIIS Working Paper. – Copenhagen: Danish Institute for International Studies. 2011. № 07. 55 p. 32
- Sidenko V. Strukturni transformatsii u svitovii ekonomitsi: vyklyky dlia Ukrainy. K.: Zapovit, 2017. 182 p.
- Koetse M.J. The Impact of Uncertainty on Investment: A Meta-Analysis / M.J. Koetse, H. de Groot, R. Florax // TI Discussion Paper Amsterdam. Rotterdam: Tinbergen Institute, 2006. № 060/3. 27 p.
- Fuss C. Firms’ Investment Decisions in Response to Demand and Price Uncertainty / C. Fuss, F. Vermeulen // ECB Working Paper. 2014. № 347. 27 p.
- Keay I. The Impact of Commodity Price Volatility on Resource Intensive Economies / I. Keay // Queen’s Economics Department Working Paper. Kingston, Ontario: Queen’s University, 2010. № 127. 44 p.
- Apergis N. Food Price Volatility and Macroeconomic Factors: Evidence from GARCH and GARCH-X Estimates / N. Apergis, A. Rezitis // Journal of Agricultural and Applied Economics. 2011. Vol. 43(1). P. 95-110
- Шерстнев М. А. Шоки внешней торговли, волатильность потоков капитала и проблема макроэкономической стабильности. Об уроках кризисных процессов в российской экономике //Актуальные проблемы глобальных исследований: Россия в глобализирующемся мире. – 2019. – С. 370-375.
Bibliography
- Dehn J. Commodity Price Uncertainty and Shocks: Implications for Economic Growth / J. Dehn // Working Paper Series. – London: Centre for the Study of African Economies, 2000. № 10. 47 p.
- Servén L. Macroeconomic Uncertainty and Private Investment in LDCs: An Empirical Investigation / L. Servén // Research Working Paper. – Washington, DC: World Bank, 1998. № WPS 2035. 38 p.
- Excessive commodity price volatility: Macroeconomic effects on growth and policy options // Contribution from the UNCTAD secretariat to the G20 Commodity Markets Working Group, 2012. 51 p.
- Berg A. Global Shocks and their Impact on Low-Income Countries: Lessons from the Global Financial Crisis / A. Berg, C. Papageorgiou, C. Pattillo, M. Schindler, N. Spatafora, H. Weisfeld // DIIS Working Paper. – Copenhagen: Danish Institute for International Studies. 2011. № 07. 55 p. 32
- Sidenko V. Strukturni transformatsii u svitovii ekonomitsi: vyklyky dlia Ukrainy. K.: Zapovit, 2017. 182 p.
- Koetse M.J. The Impact of Uncertainty on Investment: A Meta-Analysis / M.J. Koetse, H. de Groot, R. Florax // TI Discussion Paper Amsterdam. Rotterdam: Tinbergen Institute, 2006. № 060/3. 27 p.
- Fuss C. Firms’ Investment Decisions in Response to Demand and Price Uncertainty / C. Fuss, F. Vermeulen // ECB Working Paper. 2014. № 347. 27 p.
- Keay I. The Impact of Commodity Price Volatility on Resource Intensive Economies / I. Keay // Queen’s Economics Department Working Paper. Kingston, Ontario: Queen’s University, 2010. № 127. 44 p.
- Apergis N. Food Price Volatility and Macroeconomic Factors: Evidence from GARCH and GARCH-X Estimates / N. Apergis, A. Rezitis // Journal of Agricultural and Applied Economics. 2011. Vol. 43(1). P. 95-110
- Sherstnev M. A. Shocks of foreign trade, the volatility of capital flows and the problem of macroeconomic stability. On the lessons of crisis processes in the Russian economy [Shoki vneshney torgovli, volatil’nost’ potokov kapitala i problema makroekonomicheskoy stabil’nosti. Ob urokakh krizisnykh protsessov v rossiyskoy ekonomike]// Actual problems of global research: Russia in a globalizing world. — 2019 .— S. 370-375.