Экономическое неравенство является одной из острых проблем современного мира. Негативное влияние неравенства на экономический рост подтверждено многими теоретическими и эмпирическими исследованиями. В то же время, однозначного ответа на характер влияние уровня экономического развития на неравенство среди ученых-экономистов не имеется, так как это влияние не является однозначным и может проявляться с определенным лагом.
Цель исследования - раскрыть параметры и динамику экономического неравенства в странах ЕАЭС, выявить факторы, влияющие на распределение доходов и определить влияние фактора миграции на показатели неравенства доходов. Методы исследования базируются на использование количественного и качественного анализа. Для количественного анализа используется методы статистического анализа и эконометрического моделирования.
Результаты: на основе статистических данных проиллюстрирована взаимосвязь между коэффициентом Джини и ВВП на душу населения применительно к странам ЕАЭС, которая в среднем обратная, хотя в Белоруссии и Армении связь очень слабо выражена. Полученные в результате регрессионного анализа оценки подтвердили гипотезу о том, что экономический рост способствует снижению уровня неравенства. Однако изменение ВВП на душу населения в странах ЕАЭС медленно меняет распределение доходов, в то же время как изменение уровня безработицы оказывает гораздо более сильное воздействие. На величину миграционного потока в Россию разница в уровне безработицы оказывает ожидаемое воздействие: чем больше уровень безработицы превосходит российский, тем выше из этой страны миграционный поток. В то же время результаты эконометрического моделирования не подтвердили гипотезу о том, что образование Таможенного Союза в 2012 г. и ЕАЭС в 2015 г. и принятие соответствующих законов оказало существенное влияние на сложившиеся тенденции миграционных потоков в РФ. Трансграничные переводы, которые осуществляются из России в остальные страны ЕАЭС, оказывают существенное положительное влияние на рост доли доходов малообеспеченных слоев населения этих стран.

экономическое неравенство, ЕАЭС, миграция, коэффициент Джини, распределение дохода, денежные переводы, трансграничные переводы.

Economic inequality is one of the most pressing issues facing the modern world. The negative impact of inequality on economic growth has been confirmed by many theoretical and empirical studies. At the same time, there is no clear answer among economists as to the nature of the influence of the level of economic development on inequality since this influence is not unambiguous and may manifest itself with a certain delay.
The aim of the study is to reveal the parameters and dynamics of economic inequality in the countries of the EAEU, to identify the factors influencing income distribution, and to determine the influence of migration on the indicators of income inequality. The research methods are based on the use of quantitative and qualitative analysis. For quantitative analysis, methods of statistical analysis and econometric modelling are used.
Results: Based on statistical data, the relationship between the Gini coefficient and GDP per capita is shown to be inverse on average for the EAEU countries, although the relationship is very weak in Belarus and Armenia. The estimates obtained from the regression analysis confirm the hypothesis that economic growth helps to reduce inequality. However, changes in GDP per capita in the EAEU countries change the income distribution slowly, while changes in the unemployment rate have a much stronger impact. The difference in the unemployment rate has the expected effect on the size of the migration flow to Russia: the more the unemployment rate exceeds that in Russia, the higher the migration flow from that country. At the same time, the results of the econometric modelling did not confirm the hypothesis that the formation of the Customs Union in 2012 and the EAEU in 2015 and the adoption of relevant laws had a significant impact on the current trends of migration flows in the Russian Federation. Cross-border transfers from Russia to the rest of the EAEU countries have a significant positive impact on the growth of the income share of low-income groups in these countries.

economic inequality, EAEU, migration, Gini coefficient, income distribution, remittances, cross-border operations.

Введение

Интерес ученых к проблеме взаимосвязи между неравенством и экономическом ростом со временем не уменьшается. Однако результаты исследований, посвященные данной тематике не дают однозначно определенного ответа о характере взаимосвязи.

Тип взаимосвязи между экономическим ростом и неравенством, предложенный С. Кузнецом [22], неоднократно проверялся на различных эмпирических данных с разными результатами. С одной стороны, уровень неравенства в сильной степени определяется уровнем экономического развития, выражаемым величиной располагаемого дохода индивида. В свою очередь существующая ситуация с неравенством в стране предопределяет ее дальнейшее экономическое развитие [12, с. 18].

Воинов Е.В. в статье «Взаимосвязь между неравенством и экономическим ростом: новый подход и эмпирическое подтверждение» отмечает, что рост неравенства ухудшает качество экономического роста государства. Другими словами, повышение уровня неравенства в стране уменьшает полезность роста экономики, при определенных уровнях делая его не только бесполезным, но и неустойчивым [3, с. 54].

В статье «Качество роста и неравенство доходов: межстрановой анализ» авторы утверждают, что влияние неравенства для развитых стран проявляется с трехлетним лагом, а остальные страны, в особенности с низким доходом и доходом ниже среднего, испытывают на себе воздействие увеличения неравенства с временным лагом в один год [15, с. 459].

Меркулова Т.В., напротив, по результатам своего исследования отмечает наличие сильной негативной связи между уровнем неравенства и экономическим ростом только для развитых стран, для других, по словам автора, не существует статистически значимой связи изучаемых показателей [7, с. 75].

В исследовании Международного Валютного Фонда показан нелинейный характер воздействия уровня неравенства на экономический рост. Так, позитивное влияние уровня неравенства на экономическое развитие подтверждается для государств со значением коэффициента Джини ниже 27 (коэффициент берется после уплаты налогов), а отрицательное влияние отмечается, соответственно, при коэффициенте Джини, превышающем 27 [21].

Наконец, некоторые авторы, в т.ч. Р. Аргуэлло, в своем анализе приходят к выводу об отсутствии какого-либо влияния внутристранового неравенства на ее экономический рост [16].

Все большее число недавних исследований применяют более сложный анализ, чтобы найти взаимосвязь между неравенством и экономическим ростом, и учитывают другие факторы, такие как первоначальный доход [19], доступность финансовых услуг и развитие [23], инновации и человеческий капитал [26].

В 2012 г. Правительствами Республик Беларусь, Казахстан и Российской Федерации было создано единое экономическое пространство в рамках Таможенного союза. Данное единое экономическое пространство предполагало свободу передвижения капитала, услуг и рабочей силы. Впоследствии в 2015 г. был создан Евразийский экономический союз, к которому присоединились также Республика Армения и Кыргызская Республика. Как отмечают в современных исследованиях процессов становления и развития ЕАЭС, свободное движение рабочей силы является одним из основных аспектов создания данного интеграционного объединения [1, с. 296].

Как отмечает Иванова Е.М., создание ЕАЭС стало следующим шагом на пути интеграции отдельных стран постсоветского пространства [5, с. 118]. Его становление означало переход интеграции на качественно новый уровень, в частности что касается сферы регулирования трудовой миграции. Государства-члены Союза стремятся к привлечению трудящихся стран ЕАЭС к трудовой деятельности в других странах-участницах.

Существующие в рамках СНГ барьеры и ограничения в миграционной политике отдельных стран, а также большое количество неурегулированных вопросов относительно доступа на иностранные рынки труда иностранных граждан задали направления развития миграционной политики ЕАЭС. В статье Алиева С.Б. рассматриваются результаты скоординированных совместных действий членов Союза по разрешению существующих проблем и снятию действующих ограничений, препятствующих свободному доступу мигрантов на национальные рынки труда [2, с. 70]. В свою очередь, Лисинская И.Е. в статье «Правовой статус трудящегося в Евразийском экономическом союзе» обращает внимание на тенденцию к расширению прав иностранных трудящихся на территории стран ЕАЭС, относя ее к положительному явлению в процессе построения общего рынка труда Союза [6, с. 87].

Важность миграционных процессов в деятельности ЕАЭС выделила Гаева А.С. [4]. Она заключается в компенсации миграции демографических потерь странах, а также возможность перераспределения ресурсов из трудоизбыточных стран с экономической стагнацией. Автор подчеркивает, что международная миграция в ЕАЭС является «одним из основных факторов обеспечения устойчивого социально-экономического и демографического развития стран-членов» [4]. В связи с этим, она отмечает, что денежные переводы трудовых мигрантов составляют значительную часть ВВП Кыргызстана и Армении, а кризисный период в российской экономике (связанный с политической ситуацией в 2014 г. и ужесточением миграционного регулирования) страны ЕАЭС перенесли безболезненно, чего нельзя сказать о странах вне Союза. Более того, Гаева А.С. пишет о повышении конкурентоспособности иностранных мигрантов на территории других стран-участниц интеграционного объединения ввиду внедрения нового эффективного механизма управления миграцией в рамках Союза.

Существующие на сегодняшний момент проблемы и барьеры на пути развития миграционной политики ЕАЭС, выделенные в работе Сардаряна А.Р. и Петроченко А.А. (несбалансированность рынка и сохраняющиеся определенные ограничения по доступу мигрантов на национальные рынки), определяют направления сотрудничества в этой сфере [9, с. 21]. К ним прежде всего относят дальнейшее снятие ограничений и облегчение доступа на национальные рынки труда.

К настоящему времени был достигнут ряд соглашений в целях устранения препятствий на пути свободного перемещения трудовых ресурсов на территории ЕАЭС [10,11,14].  Принят ряд документов, улучшающих положение трудовых мигрантов на российском рынке труда.

Вследствие различий результатов исследований, посвященных проблематике связи экономического развития и неравенства, а также влияния фактора миграции на неравенство доходов у нас сформировались следующие исследовательские вопросы:

• Как уровень благосостояния страны в целом влияет на распределение доходов? Можно ли считать, что с ростом ВВП на душу населения неравномерность в распределении доходов снижается в странах ЕАЭС?
• Как неравномерность экономического развития между странами влияет на миграционные процессы? Можно ли считать, что миграция из стран ЕАЭС в Россию оказывает влияние на распределение доходов в странах постоянного проживания мигрантов?

Методология и данные

Для эмпирического анализа показателей стран, входящих в ЕАЭС, выбран период с 2006 по 2019 гг. Выбор периода исследования определяется несколькими обстоятельствами. Поскольку мы исследуем влияние миграционных процессов на распределение доходов населения, за начало исследуемого периода был выбран 2006 г., так как к этому периоду в основном завершилось переселение в Россию на постоянное место жительство этнических русских и русскоязычных из государств бывшего СССР – пик миграционного прироста в России пришелся на вторую половину 1990-г. [8]. К середине 2000-х годов этнодемографические причины потеряли первостепенное значение, и более существенными стали социально-экономические факторы, стала преобладать «трудовая» миграция. Верхняя граница периода определяется тем, что 2020 г. изменил сложившиеся ранее закономерности, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Ограничения, вызванные пандемией COVID-19, повлияли на экономическую активность в разной степени в рассматриваемых странах. С другой стороны, беспрецедентные меры правительств по поддержанию бедных слоев населения в период пандемии изменили формально уровень неравенства доходов, по крайней мере в России [17], но такие меры имели вынужденный и временный характер.

Влияние неравенства на экономический рост подтверждено многими теоретическими и эмпирическими исследованиями. Однако как уже отмечалось, это влияние не является однозначным и проявляется с определенным лагом. В то же время влияние экономического роста на уровень неравенства в большинстве стран хорошо подтверждается эконометрическими инструментами.

Для анализа уровня неравенства в данной работе использована стандартизованная база данных показателей неравенства SWIID [25]. Наиболее распространенной метрикой, позволяющий численно оценить внутристрановое неравенство, является коэффициент (индекс) Джини. Он равен нулю в условиях полного равенства и единице в условиях абсолютного неравенства. Чаще всего этот индекс выражают в масштабе от 0 до 100. Измерение уровня неравенства через коэффициент Джини имеет явные недостатки [24]. Тем не менее в силу своей распространенности он наиболее часто используется в исследованиях.

Для более детальной характеристики различий в отклике доли дохода на изучаемые факторы в работе использованы показатели: доля доходов 10% населения с наименьшим доходом (1-й дециль Bottom-10),  а также доли доходов квинтильных групп (Q1 – доля дохода 20% беднейшего населения (1-й квинтильной группы), Q2 – доля дохода 2-й квинтильной группы и т.д.). Данные о доли дохода взяты из базы данных Всемирного банка [27].

Уровень благосостояния и развития экономики страны характеризует ВВП на душу населения. Для межстранового сравнения и исследования динамики использован ВВП на душу населения по паритету покупательной способности в постоянных ценах 2017 г. [20].

Визуализация статистических данных об уровне неравенства и уровне ВВП на душу населения позволяет дать первую характеристику исследуемым показателем и их взаимосвязям.

Рис. 1. Диаграмма размаха для ВВП на душу населения и индекса Джини в период с 2006 по 2021 гг.

Источник. Построено авторами по данным базы SWIID и Всемирного банка [20, 27]

Рисунок 1 позволяет наглядно увидеть глубокие различия в уровне благосостояния и в уровне неравенства между странами, входящими в ЕАЭС, так и в уровне и изменениях внутристранового неравенства. Заметим, что хотя в каждой из рассматриваемых стран наблюдался рост ВВП на душу населения начиная с 2006 г., и стартовые значения (нижние границы диаграммы размаха), и диапазон изменений существенно различаются. В Киргизии самый низкий ВВП на душу населения, его величина очень мало менялась за исследуемый период (рис. 1а). Наибольшее значение среди рассматриваемых стран ВВП на душу населения имеет Россия, достигшее к 2021 г. значения 28194 доллара США по ППС (в ценах 2017 г.), что более чем в пять раз превосходит этот же показатель в Киргизии. В Казахстане уровень благосостояния, измеряемый в терминах ВВП на душу населения, наиболее близок к российскому, хотя средний темп экономического роста в Казахстане выше, чем в России.

Что касается внутристранового неравенства, то оно выше всего в Армении, а ниже всего в Белоруссии (рис. 1б). Показатель очень мало варьируется в этих странах. В то же время в России и в Киргизии значение коэффициента Джини существенно варьировалось за рассматриваемый период, а средние значения близки друг к другу и превосходят значения Казахстана и тем более Белоруссии.

Взаимосвязь между коэффициентом Джини и ВВП на душу населения в среднем обратная, хотя в Белоруссии и Армении связь практически отсутствует (рис.2).

Рис. 2. Взаимосвязь между коэффициентом Джини и ВВП на душу населения

Источник. Построено авторами по данным базы SWIID и Всемирного банка [20, 27]

Уровень неравенства тесно связан с уровнем безработицы: высокая безработица способствует углублению внутристранового неравенства.

Для анализа взаимосвязи между уровнем неравенства, уровнем ВВП на душу населения и безработицей использован регрессионный анализ. Несмотря на указанные выше различия, мы можем ожидать, что объединенные в панель данные позволят выявить общие закономерности при учете страновых различий.

Базовая модель (1) оценивает зависимость уровня неравенства, измеряемого через коэффициент Джини (GINI), от уровня благосостояния (PCGDP) и безработицы (UNEMPL):

  (1)

Здесь i нумерует страну, t – время (t=1 для 2006 г.), свободные коэффициенты специфичны для страны, но не меняются во времени, они отражают скрытые параметры, оказывающие влияние на моделируемую переменную.  Случайная составляющая  в силу объединения в панель кросс-секционных данных и временного ряда может обладать как автокорреляцией, так и иметь неоднородную дисперсию. Для устранения возможных последствий такого поведения ряда случайной составляющей уравнение (1) оценивается методом наименьших квадратов для панельных данных с корректировкой стандартных ошибок методом PCSE [18].  Для более детального анализа уравнение (1) оценивается и для доли дохода каждой квинтильной группы.

Миграционные потоки, в особенности трудовая миграция, могут оказывать влияние на доходы определенной части населения страны-происхождения мигрантов, и тем самым изменять уровень неравенства в этой стране. Ведь возможность поехать в страну с более развитой экономикой и более высоким уровнем благосостояния дает шанс повысить личный доход и доход семьи, а также реализовать свои способности. Трудовые мигранты, а также жители России, имеющие семейные, дружеские или деловые связи в странах ЕАЭС, осуществляют переводы средств из России в эти страны. Размер этих переводов достаточно большой по сравнению с ВВП, скажем в Армении или Киргизии (рис. 3).

Рис. 3. ВВП (в текущих ценах, млн. долларов) и переводы из РФ (млн. долларов)

Источник: построено по данным Мирового банка и Центрального банка РФ [13, 20]

Для оценки влияния переводов из России в другие страны ЕАЭС в уравнение (1) добавлены два фактора: величина денежных переводов, осуществленные через системы денежных переводов (REMITTANCE, млн. долл. США) и величина трансграничных переводов нерезидентов из России (TRANSFER, млн. долл. США). Источник данных — сайт Центрального банка РФ [13], выборка сделана по странам, входящим в ЕАЭС (рис. 4). Из-за высокой корреляции мы не включаем оба этих показателя в уравнение (1) одновременно, а рассматриваем два варианта уравнения (2)

     (2)

Здесь  (вариант 1) или  (вариант 2).

Результаты эмпирического исследования

Результаты оценки базовой модели (1) для характеристик распределения доходов в странах ЕАЭС представлены в таблице 1. В этой модели выделены два основных социально-экономических фактора: уровень экономического развития страны в целом, который измеряется ВВП на душу населения (PCGDP) и отражает долговременные тенденции, и уровень безработицы (UNEMPL), который отражает текущее состояние экономики и также оказывает влияние на распределение дохода между группами населения. Оценки проведены методом наименьших квадратов для панельных данных с коррекцией стандартных ошибок для устранения возможных последствий автокорреляции в остатках для кросс-секционных данных.

Таблица 1. Оценка зависимости распределения доходов от социально-экономических факторов в странах ЕАЭС

	Log(GINI)	Q1	Q2	Q3	Q4	Q5
Log(PCGDP)	-0,12*** (0,03)	1,80*** (0,59)	-0,97** (0,41)	0,48 (0,54)	1,04** (0,67)	-2,23 (1,89)
UNEMPL	0,01** (0,003)	-0,25*** (0,06)	-0,11** (0,05)	-0,14*** (0,05)	-0,15*** (0,07)	0,63*** (0,19)
	0,98	0,88	0,99	0,90	0,98	0,90
Размер выборки	70	69	69	69	69	69

Пояснения. *** – оценка коэффициента значима на уровне 1%, ** – оценка коэффициента значима на уровне 5%, * – оценка коэффициента значима на уровне 10%.

Полученные оценки подтверждают гипотезу о том, что экономический рост способствует снижению уровня неравенства. С ростом ВВП на душу населения на 1% индекс Джини снижается на 0,12% при неизменности уровня безработицы в стране. Если безработица снижается на 1 пп, то индекс Джини снижается на 1% при контроле уровня благосостояния. В наибольшей степени влияние этих факторов испытывает наименее обеспеченная часть населения. С ростом ВВП на душу населения на 1% доля доходов, приходящаяся на первые (по уровню дохода) 20% населения, возрастает на 0,018 пп, а при снижении уровня безработицы на 1 пп и неизменности ВВП на душу населения, рост доли дохода первой квинтильной группы растет на 0,25 пп. Таким образом, изменение ВВП на душу населения медленно меняет распределение доходов, в то же время как изменение уровня безработицы оказывает гораздо более сильное воздействие. При этом как видно из результатов, представленных в таблице 1, изменение уровня безработицы оказывает влияние на все слои населения: с ростом безработицы доля доходов первых четырех квинтильных групп падает, в то время как доля доходов пятой, наиболее обеспеченной группы населения, растет.

Прежде чем привести результаты оценки влияния миграционных процессов на распределение доходов внутри стран, обратимся к оценке модели, связывающей миграционный поток в РФ из Армении, Белоруссии, Казахстана и Киргизии, с разницей в уровне благосостояния между страной, из которой приезжают иммигранты (PCGDP(i)), и Россией (PCGDP(RUS)), принимая во внимание уровень безработицы в стране иммигранта (UNEMPL(i)) и в России (UNEMPL(RUS)). В качестве зависимой переменной выбрана численность вновь прибывающих мигрантов на 100 человек жителей страны выбытия (MIGR_RATIO) и абсолютная численность прибывающих в РФ из соответствующей страны Союза (MIGRATION, тыс. человек). Введена также фиктивная переменная DUMMY, равная 0 до 2012 г. и 1, начиная с 2012 г, для Казахстана и Белоруссии, и 0 до 2015 г. и 1 после 2015 г. для Армении и Киргизии. Введение такой переменной позволяет проверить гипотезу о том, что создание Таможенного Союза, а затем ЕАЭС, оказало дополнительное влияние на миграционный поток из стран объединения в Российскую Федерацию. В уравнение регрессии введен также линейный тренд для учета общей тенденции роста миграционного потока из стран Союза в РФ (рис. 4).

Таблица 2. Оценка влияния социально-экономических факторов на поток миграции в РФ

	Зависимая переменная MIGR_RATIO	Зависимая переменная MIGRATION
	2,80** (1,12)	113,33** (43,24)
	0,095*** (0,02)	1,85** (0,79)
	0,02 (0,01)	1,54*** (0,49)
	-0,18 (0,08)	-2,77 (3,44)
	0,91	0,89

Пояснения. *** — оценка коэффициента значима на уровне 1%, ** — оценка коэффициента значима на уровне 5%, * — оценка коэффициента значима на уровне 10%.

Рис. 4. Динамика соотношения ВВП на душу населения страны ЕАЭС к ВВП на душу населения РФ (а) и миграционного потока в РФ (б)

Источник. Построено авторами по данным базы SWIID и Всемирного банка [20, 27]

Как видно из представленных диаграмм и результатов регрессионного анализа, различия в уровне благосостояния между РФ и стран происхождения не является ключевым фактором миграции. Миграционный поток из Казахстана по абсолютной величине выше потоков из всех других стран, в то же время по паритету покупательной способности ВВП на душу населения в Казахстане приближается к российскому (рис. 3а). Более того, рост отношения PCGDP(i)/PCGDP(RUS) ассоциируется с ростом миграционного потока как в абсолютном, так и в относительном выражении, согласно полученным оценкам (табл. 2). Этот эмпирический факт требует дальнейшего анализа и учета пространственной структуры распределения миграционных потоков.

Разница в уровне безработицы оказывает ожидаемое воздействие: чем больше уровень безработицы превосходит российский, тем выше из этой страны миграционный поток.

Заметим, что фиктивная переменная имеет незначимый коэффициент (табл. 2), что не позволяет подтвердить гипотезу о том, что образование Таможенного Союза в 2012 г. и ЕАЭС в 2015 г. и принятие соответствующих законов оказало влияние на сложившиеся тенденции миграционных потоков  в РФ.

В таблице 3 приведены оценки уравнения (2) для четырех стран ЕАЭС (кроме России), учитывающие воздействие переводов из России на уровень неравенства и долю доходов малообеспеченных слоев населения рассматриваемых стран. Заметим, что включение этих факторов не меняет оценки воздействия ВВП на душу населения и уровня безработицы на уровень неравенства. Значения соответствующих коэффициентов не совпадают, естественно, но их доверительные интервалы перекрываются, что говорит о том, что полученные оценки не противоречат друг другу.

Отметим разницу между показателями, включенными в разные варианты уравнения (2). Переменная TRANSFER учитывает трансграничные переводы нерезидентов в исследуемые страны, включая переводы через системы денежных переводов. При росте объема таких переводов на 1 млн долларов и неизменном ВВП на душу населения и уровне безработицы в стране, куда направляется перевод, снижается уровень неравенства в среднем на 5% (по величине коэффициента Джини). Рост переводов сопровождается ростом доли денежных доходов первой квинтильной группы населения, но не связан с изменением доли других квинтильных групп. В то же время рост трансграничных переводов, осуществляемых как резидентами, так и нерезидентами, оказывает влияние на повышение доли доходов не только первой, но и второй и третьей квинтильных групп. Такое влияние может оказываться не прямо через содействие, оказываемое мигрантами своим домашних хозяйствам, но и через инвестиции в страны происхождения нерезидентов и резидентов. Иногда привязанность к стране происхождения и желание инвестировать в нее передается из поколения в поколение. Формы инвестиций могут быть различными, зачастую – это организация малого бизнеса в стране происхождения.

Таблица 3. Влияние миграции на распределение доходов в странах ЕАЭС

	Log(GINI)	Bottom-10	Q1	Q2
Трансграничные переводы нерезидентов из России в страны ЕАЭС (вариант 1)
Log(PCGDP)	-0,08*** (0,02)	0,52** (0,24)	1,06*** (0,15)	0,09 (0,14)
UNEMPL	0,01*** (0,003)	-0,14*** (0,03)	-0,15*** (0,02)	-0,03 (0,02)
TRANSFER	-0,05*** (0,01)	0,75*** (0,13)	1,30*** (0,24)	-0,45* (0,25)
	0,99	0,75	0,67	0,26
Денежные переводы из России в страны ЕАЭС (вариант 2)
Log(PCGDP)	-0,10*** (0,02)	0,92*** (0,27)	1,69*** (0,58)	-1,22*** (0,35)
UNEMPL	0,01** (0,003)	-0,12*** (0,04)	-0,22*** (0,08)	-0,05 (0,04)
REMITTANCE	-0,02** (0,01)	0,28*** (0,09)	0,57*** (0,20)	0,25** (0,11)
	0,99	0,65	0,63	0,56

Пояснения. *** — оценка коэффициента значима на уровне 1%, ** — оценка коэффициента значима на уровне 5%, * — оценка коэффициента значима на уровне 10%.

Заключение

Проблема экономического неравенства остро стоит во многих странах мира, в том числе в ряде стран ЕАЭС. Неравенство в распределении доходов внутри страны связано с уровнем экономического развития: с ростом ВВП на душу населения уровень неравенства постепенно снижается. Рост безработицы не только препятствует снижению неравенства, но и способствует миграции населения из менее благополучных в социально-экономическом отношении в данный период стран в более благополучные. Законы, принятые в рамках ЕАЭС, облегчают процессы трудовой миграции. Однако не выявлено дополнительного влияния участия страны в Объединении на иммиграцию из этой страны в РФ.

Миграция оказывает влияние не только на принимающую страну, но и на страну происхождения мигранта. Показано, что трансграничные денежные переводы из России в остальные страны ЕАЭС снижают уровень неравенства в этих странах.  В рамках настоящего исследования мы не затрагивали характер этих трансграничных переводов, но это важно в контексте анализа экономических эффектов миграции и может являться предметом дальнейшего исследования.

Список литературы

1. Абрамян, Д.М. Миграция в постсоветском пространстве и ее роль в интеграции стран ЕАЭС // Бизнес. Образование. Право. Вестник Волгоградского института бизнеса. – №1 (50). – 2020. – С. 291-298.
2. Алиев, С.Б. Трудовая миграция в рамках Евразийского экономического союза // Практика интеграции ЕЭИ – №4 (29) – 2015. – С. 65-72.
3. Воинов, Е.В. Взаимосвязь между неравенством и экономическим ростом: новый подход и эмпирическое подтверждение. // Вопросы экономической теории. Макроэкономика. – №3 (63). – 2017. – С. 52-55.
4. Гаева, А.С. Миграционные процессы на Евразийском пространстве // Россия и современный мир. №1 (102). – 2019. С. 207-222.
5. Иванова, Е.М. Евразийская интеграция: путь от СНГ к ЕАЭС // Российский внешнеэкономический вестник. – №6. – 2015. – С. 112-119.
6. Лисинская, И.Е. Правовой статус трудящегося в Евразийском экономическом союзе // Вестник магистратуры – № 9-1 (96) – 2019. С.87-88.
7. Меркулова, Т. В. Экономический рост и неравенство: институциональный аспект и эмпирический анализ // Мир России. Социология. Этнология. – №2. – 2010. С.59-77
8. Рязанцев, С.В. Видит ли миграционная политика России человека? (Антропологическое измерение российской миграционной политики) // Вестник Томского государственного университета. История. – №59. – 2019. – С. 167-177.
9. Сардарян, А. Р., Петроченко, А. А. Современное состояние и проблемы рынка труда в странах ЕАЭС // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Экономика. Управление. Право. 2018. №1.
10. Соглашение о пенсионном обеспечении трудящихся государств — членов Евразийского экономического союза [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://docs.cntd.ru/document/564161102 (дата обращения: 10.10.2023)
11. Статья 97 Договора о Евразийском экономическом союзе Трудовая деятельность трудящихся государств членов [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_163855/fcf2c38d3616dbe10077fe0638a3c0583855f5cd/ (дата обращения: 10.10.2023)
12. Сухарев, О.С. Неравенство и его влияние на экономическое развитие // Экономика. Налоги. Право. – №3. – 2022. С.6-20.
13. Трансграничные переводы физических лиц (резидентов и нерезидентов) // Банк России [Электронный ресурс] Режим доступа: https://cbr.ru/hd_base/tg/ (дата обращения 15.10.2023)
14. Трудовая миграция и социальное обеспечение трудящихся в евразийском экономическом союзе // Евразийская экономическая комиссия. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://eec.eaeunion.org/upload/medialibrary/a20/spreads.pdf (дата обращения: 10.10.2023)
15. Хусаинов, Б.Д., Каймолдина, Ш.А., Нусупов, А.И. Качество роста и неравенство доходов: межстрановой анализ // Уровень жизни населения регионов России. Том 17. – №4. – 2021. С. 454–461.
16. Argüello ,R. Revisiting the Relationship Between Income Inequality and Economic Growth // Lecturas de Economía – 64 (enero-junio). Pp. 37-58.
17. Balashova, Svetlana. 2022. Recent Trends in Personal Income and the Impact of Covid-19: Case of Russia // The European Integration Process: Crisis and Resilience in the Aftermath of the Covid-19 Pandemic, Coimbra University Press. – 409–26. – 2022. / https://doi.org/10.14195/978-989-26-2364-1 (дата обращения10.2023)
18. Beck, N., Katz, J. What to Do (and Not to Do) with Times-Series Cross-Section Data // American Political Science Review – №89(3) – 1995. – Pp. 634-647.
19. Brueckner, M., & Lederman, D. (2018). Inequality and Economic Growth: The Role of Initial Income. Policy Research Working Paper. – № 8467. https://openknowledge.worldbank.org/entities/publication/c9f93b05-f453-58c0-a8b8-a82cd38c4a92 (дата обращения10.2023)
20. GDP per capita, PPP (constant 2017 international $) // The World Bank / https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.PCAP.PP.KD?view=chart (дата обращения10.2023)
21. Grigoli, Francesco, Evelio Paredes, Gabriel Di Bella. Inequality and Growth: A Heterogeneous Approach // IMF Working Papers –16 (244). – 2016. / https://doi.org/10.5089/9781475560527.001 (дата обращения10.2023)
22. Kuznets, S. Economic Growth and Income Inequality. The American Economic Review – 45 – 1955. Pp. 1-28.
23. Madsen, Jakob B., Md. Rabiuk Islam, and Hristos Doucouliagos. Inequality, Financial Development and Economic Growth in the OECD, 1870–2011 // European Economic Review 101 (1) – 2017.
24. Pavlov, O.I., Pavlova, O.Y. Income inequality measures and the middle class // SHS Web of Conferences – 114. – 2021.
25. Solt, Frederick. The Standardized World Income Inequality Database, Versions 8-9 // Harvard Dataverse, V10. https://dataverse.harvard.edu/dataset.xhtml?persistentId=doi:10.7910/DVN/LM4OWF (дата обращения 21.09.2023)
26. Wiston Adrián Risso, Edgar J. Sánchez Carrera. On the impact of innovation and inequality in economic growth // Economics of Innovation and New Technology. – №28 (1) – 2019. – Pp. 64-81
27. World Bank Open Data / https://data.worldbank.org/ (Accessed 15.10.2023)

References

1. Abramyan, D.M. Migration in the post-Soviet space and its role in the integration of the EAEU countries [Migraciya v postsovetskom prostranstve i ee rol’ v integracii stran EAES] // Business. Education. Right. Bulletin of the Volgograd Institute of Business. – No. 1 (50). – 2020. – Pp. 291-298.
2. Aliyev, S.B. Labor migration within the framework of the Eurasian Economic Union [Trudovaya migraciya v ramkah Evrazijskogo ekonomicheskogo soyuza] // The practice of integrating MPEI – No. 4 (29) – 2015. – Pp. 65-72.
3. Voinov, E.V. The relationship between inequality and economic growth: a new approach and empirical confirmation [Vzaimosvyaz’ mezhdu neravenstvom i ekonomicheskim rostom: novyj podhod i empiricheskoe podtverzhdenie] // Questions of economic theory. Macroeconomics. – No. 3 (63). – 2017. – Pp. 52-55.
4. Gaeva, A.S. Migration processes in the Eurasian space [Migracionnye processy na Evrazijskom prostranstve] // Russia and the modern world. – No. 1 (102). – 2019. Pp. 207-222.
5. Ivanova, E.M. Eurasian integration: the path from the CIS to the EAEU [Evrazijskaya integraciya: put’ ot SNG k EAES] // Russian Foreign Economic Bulletin. – No. 6. – 2015. – Pp. 112-119.
6. Lisinskaya, I.E. The legal status of a worker in the Eurasian Economic Union [Pravovoj status trudyashchegosya v Evrazijskom ekonomicheskom soyuze] // Bulletin of the Magistracy – No. 9-1 (96) – 2019. Pp. 87-88.
7. Merkulova, T. V. Economic growth and inequality: institutional aspect and empirical analysis [Ekonomicheskij rost i neravenstvo: institucional’nyj aspekt i empiricheskij analiz] // The world of Russia. Sociology. Ethnology. – No. 2. – 2010. Pp. 59-77
8. Ryazantsev, S.V. Does the migration policy of Russia see a person? (Anthropological dimension of Russian migration policy) [Vidit li migracionnaya politika Rossii cheloveka? (Antropologicheskoe izmerenie rossijskoj migracionnoj politiki)] // Bulletin of Tomsk State University. – No. 59. – 2019. – Pp. 167-177.
9. Sardaryan, A. R., Petrochenko, A. A. The current state and problems of the labor market in the EAEU countries [Sovremennoe sostoyanie i problemy rynka truda v stranah EAES] // News of Saratov University. A new series. Economics series. Management. Right. – No. 1 – 2018.
10. Agreement on pension provision for workers of the Member States of the Eurasian Economic Union. [Soglashenie o pensionnom obespechenii trudyashchihsya gosudarstv — chlenov Evrazijskogo ekonomicheskogo soyuza] URL: https://docs.cntd.ru/document/564161102 (Accessed 10/10/2023)
11. Article 97 of the Treaty on the Eurasian Economic Union Labor activity of workers of the Member States [Stat’ya 97 Dogovora o Evrazijskom ekonomicheskom soyuze Trudovaya deyatel’nost’ trudyashchihsya gosudarstv chlenov] URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_163855/fcf2c38d3616dbe10077fe0638a3c0583855f5cd/ (Accessed 10/10/2023)
12. Sukharev, O.S. Inequality and its impact on economic development [Neravenstvo i ego vliyanie na ekonomicheskoe razvitie] // Economy. Taxes. Right. – No. 3. – 2022. Pp. 6-20.
13. Cross-border transfers of individuals (residents and non-residents) [Transgranichnye perevody fizicheskih lic (rezidentov i nerezidentov)] // Bank of Russia. / https://cbr.ru/hd_base/tg/ (Accessed 15.10.2023)
14. Labor migration and social security of workers in the Eurasian Economic Union [Trudovaya migraciya i social’noe obespechenie trudyashchihsya v evrazijskom ekonomicheskom soyuze] // Eurasian Economic Commission. / https://eec.eaeunion.org/upload/medialibrary/a20/spreads.pdf (Accessed: 10.10.2023)
15. Khusainov, B.D., Kaimoldina, Sh.A., Nusupov, A.I. Quality of growth and income inequality: cross-country analysis [Kachestvo rosta i neravenstvo dohodov: mezhstranovoj analiz] // Standard of living of the population of the regions of Russia. – V. 17. – No. 4. – 2021. Pp. 454–461.
16. Argüello, R. Revisiting the Relationship Between Income Inequality and Economic Growth // Lecturas de Economía – 64 (enero-junio). Pp. 37-58.
17. Beck, N., Katz, J. What to Do (and Not to Do) with Times-Series Cross-Section Data // American Political Science Review – №89(3) – 1995. – Pp. 634-647.
18. Balashova, Svetlana. 2022. Recent Trends in Personal Income and the Impact of Covid-19: Case of Russia // The European Integration Process: Crisis and Resilience in the Aftermath of the Covid-19 Pandemic, Coimbra University Press. – 409–26. – 2022. / https://doi.org/10.14195/978-989-26-2364-1 (Accessed 10.10.2023)
19. Brueckner, M., & Lederman, D. (2018). Inequality and Economic Growth: The Role of Initial Income. Policy Research Working Paper. – № 8467. https://openknowledge.worldbank.org/entities/publication/c9f93b05-f453-58c0-a8b8-a82cd38c4a92 (Accessed 10.10.2023)
20. GDP per capita, PPP (constant 2017 international $) // The World Bank / https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.PCAP.PP.KD?view=chart (Accessed 15.10.2023)
21. Grigoli, Francesco, Evelio Paredes, Gabriel Di Bella. Inequality and Growth: A Heterogeneous Approach // IMF Working Papers –16 (244). – 2016. / https://doi.org/10.5089/9781475560527.001 (Accessed 10.10.2023)
22. Kuznets, S. Economic Growth and Income Inequality. The American Economic Review – 45 – 1955. Pp. 1-28.
23. Madsen, Jakob B., Md. Rabiuk Islam, and Hristos Doucouliagos. Inequality, Financial Development and Economic Growth in the OECD, 1870–2011 // European Economic Review 101 (1) – 2017.
24. Pavlov, O.I., Pavlova ,O.Y. Income inequality measures and the middle class // SHS Web of Conferences – 114. – 2021.
25. Solt, Frederick. The Standardized World Income Inequality Database, Versions 8-9 // Harvard Dataverse, V10. https://dataverse.harvard.edu/dataset.xhtml?persistentId=doi:10.7910/DVN/LM4OWF (Accessed 21.09.2023)
26. Wiston Adrián Risso, Edgar J. Sánchez Carrera. On the impact of innovation and inequality in economic growth // Economics of Innovation and New Technology. – №28 (1) – 2019. – Pp. 64-81
27. World Bank Open Data / https://data.worldbank.org/ (Accessed 15.10.2023)