Моногорода в условиях мирового кризиса и под давлением международных санкций испытывают значительные трудности в социально-экономическом развитии, что, в т.ч. обусловливается сужением возможностей реализации инвестиционной политики местными органами власти. Особо сложная ситуация складывается в моногородах Арктической зоны России, которые вынуждены функционировать в сложных природно-климатических, демографических, структурных и транспортных условиях. Цель данного исследования состоит в решении научно-практической проблемы обеспечения эффективной занятости населения и изыскания возможностей саморазвития рынков труда моногородов Арктической зоны России.

Арктическая зона, занятость населения, арктические моногорода, рынок труда, градообразующие предприятия

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда, проект №19-18-00025.

Under the conditions of the world crisis and under the pressure of international sanctions, single-industry towns are experiencing significant difficulties in socio-economic development, which, including due to the narrowing of the implementation of the opportunities of the investment policy by local authorities. Particularly difficult situation is in the mono-cities of the Russian Arctic, which are forced to function in difficult climatic, demographic, structural and transport conditions. The purpose of this study is to solve the scientific and practical problem of ensuring effective employment of the population and the possibilities of self-development of labor markets in single-industry towns of the Russian Arctic.

Arctic zone, employment, arctic single-industry towns, labor market, city-forming enterprises

The study was performed by a grant from the Russian Science Foundation, the project №19-18-00025.

Введение

Моногород, как административно-территориальный объект, представляет собой целостную комплексную систему, основное место в которой занимает (в отличие от городов с диверсифицированной экономикой) градообразующее предприятие. Актуальность темы исследования обусловлена как минимум тремя факторами административно-территориального уровня. На макроэкономическом уровне развитие Арктической зоны России является приоритетным направлением государственной политики в Арктике. На региональном уровне о благосостоянии регионов, входящих в состав Арктической зоны России, можно судить по уровню безработицы, который на сегодняшний день не только превышает среднероссийский показатель, но и может трактоваться как феноменальное явление в приложении к арктической специфике. На муниципальном уровне осуществляется реальное взаимодействие градообразующих предприятий, населения, а также учреждений экономической и социальной сфер, особая сложность которого проявляется именно в моногородах, для которых характерна высокая зависимость территориального социально-экономического развития от градообразующего предприятия, в т.ч. острота проблем занятости населения. В моногородах сформировалась монопрофильная занятость в силу узкой специализации градообразующих предприятий. Другая особенность рынка труда моногородов – структурная безработица, характерной особенностью которой является ее застойный характер из-за ограниченности сфер применения труда [1, с. 39] и в силу функциональной специфики градообразующих предприятий (например, необходимости модернизации производственных процессов [2, с. 67] в связи с истощением ресурсной базы, перепрофилирования производственных подразделений и т.п.).

Результаты исследований

Сегодня большая часть арктических моногородов относится к горнодобывающей промышленности (таблица 1), при этом для такого рода поселений характерен ряд факторов, порождающих основные проблемы в сфере занятости.

Таблица 1 – Основные характеристики моногородов Арктической зоны Российской Федерации (составлено по данным [3, с. 79; 4, с. 7, 11; 5; 6])

Во-первых, – это периферийное и удаленное положение арктических регионов и моногородов негативным образом сказалось на развитии транспортно-логистических связей. Являясь одним из ключевых факторов поддержки конкурентоспособности предприятий арктических моногородов, транспорт выполняет важную социальную функцию по обеспечению мобильности населения и формированию его качества жизни. Арктические моногорода значительно оторваны от транспортных хабов: среднее расстояние моногородов до таких артерий превышает 150 км. Особенно актуальна такая проблема для восточной Арктики, где отсутствие развитой транспортной сети оказывает значительное влияние на занятость населения арктических моногородов, поскольку ограничивает трудовую мобильность населения и делает менее привлекательным моногорода для потенциальных инвесторов, реализация проектов которых в будущем означает обеспечение рабочими местами местного населения.

Пример, – строительство дороги от месторождения «Фандюшкинское поле» до морского порта Беринговский. Участник проекта, инвестор ОО «БерингПромУголь» заинтересован в привлечении местного населения для реализации проекта на основе переобучения жителей п. Беринговского на базе местных профессиональных училищ, а также перенаправления потенциальных работников на получение необходимой квалификации за пределы Чукотского автономного округа. Помимо этого, развитие «БерингПромУгля» связано с развитием малого и среднего бизнеса на территории п. Беринговского – развитием тепличного хозяйства – строительством теплиц на гидропонике для выращивания овощных культур. При этом реализация продукции планируется и непосредственно на предприятии, и среди местного населения, и в соседних населенных пунктах. Среди планов инвестора – открытие в поселке рыбоперерабатывающего завода и пункта общественного питания для работников «БерингПромУгля» [7].

Несомненно, от степени развития транспортной инфраструктуры, внедрения нового оборудования и технологий в транспортной сфере [8, с. 68] зависит эффективность реализации инновационного сценария развития Арктической зоны России.

Во-вторых, – это неблагоприятные природно-климатические условия и северное удорожание, снижающие возможности создания конкурентоспособных производств в отдельных отраслях экономики и препятствующие вовлечению малого и среднего бизнеса в решение ключевых проблем развития арктических моногородов. Так, в проекте закона «Об Арктической зоне РФ» на бизнес, как институциональную составляющую процесса развития арктических моногородов, возлагаются значительные надежды, в т.ч. на основе активного участия в реализации государственной политики в Арктике. Тем не менее, сегодня развитие арктического предпринимательства ограничено.

Для Арктики характерны и очевидны климатические ограничения, например, необходимость в более длительном отопительном периоде, что радикально повышает долю затрат на отопление в себестоимости производимой в Арктике продукции. В частности, высокая степень износа жилищного фонда в арктических моногородах России обусловлена низким уровнем развития жилищно-коммунального хозяйства в период индустриального освоения арктических территорий, строительством быстровозводимого с уровнем долговечности в 20-25 лет [9, с. 38]. Аварийное состояние жилищного фонда негативным образом влияет на техническую доступность жилищно-коммунальных услуг для населения; высока степень износа основных фондов организаций жилищно-коммунальной сферы. Результат такой ситуации – низкий коэффициент полезного действия мощностей и потери энергоносителей [9, с. 38].

Кажущаяся очевидной необходимость субсидирования затрат на отопление не является эффективной мерой. Если в более южных зонах расселения России энергосбережение связано с простым уменьшением издержек, то в арктических условиях именно затраты на отопление составляют решающий фактор в организации функционирования бизнеса. Здесь более целесообразными и, на наш взгляд, первоочередными представляются меры по продвижению в арктических моногородах новых технологий в сфере тепло- и энергосбережения, модернизации систем жилищно-коммунального хозяйства и т.д.

Другая проблема – инфраструктурные ограничения, обусловленные дальностью расстояний, редкостью сетей населенных пунктов, низкой плотностью населения, и продуцирующие ограниченность рынков сбыта (сдерживающее влияние таких ограничений исключительно велико и требует расширения государственной поддержки или протекционизма). Следует отметить, что даже при достаточно развитой инфраструктуре развитие предпринимательства в арктических моногородах «может стоять на месте». Так, хорошо известен «мурманский парадокс», когда выгодное приграничное экономико-географическое положение, присутствие устойчиво работающих крупнейших градообразующих предприятий (потенциальных потребителей продукции и услуг предприятий малого и среднего бизнес), наличие мощного наукограда г. Апатиты со сформированной научной базой по многим потенциально способным к быстрой коммерциализации областям знаний, не конвертируются в развитие малого и среднего предпринимательства, в снижение социальной напряженности на локальных рынках труда, в повышение качества жизни населения. По ключевым показателям развития предпринимательства Мурманская область отстает от соседних регионов стран Баренцева Евро-Арктического региона и занимает последние позиции в общероссийском рейтинге.

В этой связи важнейшую, на наш взгляд, меру по улучшению качества жизни и развитию предпринимательства в арктических моногородах составляет поддержка мобильных форм оказания услуг. Однако, здесь необходима поддержка развития такого рода форм оказания услуг – частичное возмещение затрат на приобретение мобильных модулей, предназначенных для передвижной торговли товарами первой необходимости, а также оборудованных на базе автобусов мобильных центров оказания простейших медицинских услуг; предоставление преференций в части налогообложения транспортных средств, используемых в качестве автолавок; предоставление поддержки учреждениям, оказывающим по принципу территориальной ротации услуги в сферах дополнительного образования детей, здравоохранения, культуры; субсидирование транспортных расходов организациям и учреждениям, оказывающим социально значимые услуги в нескольких поселениях.

Ограничения развития предпринимательства в арктических моногородах России связаны с институциональной составляющей. В частности, Трудовым кодексом Российской Федерации в арктических моногородах предусмотрена оплата проезда к месту отдыха один раз в два года работающим гражданам за счет работодателя. Кроме того, длительность отпуска работающих здесь увеличена по сравнению с продолжительностью отпуска работающих в других районах страны. Таким образом, предприниматели арктических моногородов вынуждены нести дополнительные затраты по сравнению с предпринимателями других территорий, учитывая тот факт, что они и так вынуждены работать в условиях повышенных затрат на жилищно-коммунальные, транспортные и другие услуги. Понятно, что простой вывод предприятий малого и среднего предпринимательства из-под требований Трудового кодекса такую проблему не решит, а лишь усугубит: в характерных для арктических моногородов условиях дефицита трудовых ресурсов отмена льгот и преференций для населения мгновенно «сделает» сферу предпринимательства в арктических моногородах непривлекательной для местных жителей. По всей видимости, решение такой проблемы лежит в плоскости субсидирования затрат на выполнение норм трудового законодательства для малого и среднего предпринимательства [10, с. 12].

Потенциальным драйвером развития арктических моногородов может стать социальное предпринимательство, когда решение социальных, культурных и экологических проблем осуществляется через за счет технологий бизнеса и в частном секторе экономики. Серьезных проектов развития социального предпринимательства в Арктической зоне не так много; если рассматривать социальное предпринимательство в разрезе арктических регионов, то активность в этом направлении фиксируется в Архангельской и Мурманской областях, Республике Коми и в Красноярском крае. В частности, в Архангельске успешно функционирует Центр социального предпринимательства и социальных инноваций – структурное подразделение Высшей школы экономики и управления Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ломоносова (САФУ). Цель Центра – содействие развитию социального предпринимательства с использованием научного и образовательного потенциалов САФУ. Также в регионе ведет свою деятельность «Ассоциация частных медицинских и социальных организаций Архангельской области», учреждения которой специализируются, в частности, на лечении острой и хронической боли, проведении ортопедических операций и сосудистой хирургии.

Системная активность как в образовательной сфере, так и в практике, проявляется в Мурманской области и Красноярском крае: регионы являются территориями присутствия компании «Норникель», реализующей собственный масштабный проект развития социального предпринимательства. Например, в таких регионах осуществляет свою деятельность «Академия социального партнерства и развития», оказывающая финансовую поддержку содержательным проектам развития инфраструктуры. В ряду основных направлений деятельности – привлечение малого и среднего бизнеса для решения социальных проблем, обучение социальному предпринимательству и бизнес-планированию, финансовая поддержка социальных бизнес-проектов на конкурсной основе. В Мурманской области при поддержке «Норникеля» успешно работает Деловой клуб социальных предпринимателей, созданный АНО «Центр управления проектами»: наибольшая предпринимательская активность проявляется в гг. Кировске, Мончегорске, Никеле и Заполярном. В этих городах прослеживается последовательная политика градообразующих предприятий по поддержке малого бизнеса. Среди конкретных результатов социального предпринимательства в Мурманской области и Красноярском крае – введение в действие молочной кухни для детей раннего возраста, создание центров досуга, физического и эмоционального развития и дополнительного образования детей и взрослых, открытие гостиниц, детских кафе, баз отдыха, строительство мини-завода по переработке мяса и рыбы и т.п. [11, с. 4-6].

В своей основе территории Арктической зоны России представляют собой моноэкономики (преимущественно нефтегазового или горно-металлургического сектора), другая сфера занятости связана с учреждениями и организациями бюджетной сферы, сравнительно небольшую долю составляет малое и среднее предпринимательство. Последний, небольшой по денежной емкости сектор, практически обеспечивает решение большинства инфраструктурных задач. Именно в этом секторе социальное предпринимательство может занять определенную нишу, в т.ч. в части решения государственных или муниципальных задач, которые могут быть переданы на конкурсной основе бизнес-структурам и исполнены более эффективно, в сравнении с государственными организациями.

Барьерами на пути становления в арктических моногородах комфортной для развития малого и среднего бизнеса среды являются отсутствие положительного образа предпринимателя и низкая активность вовлечения людей в предпринимательскую деятельность. На решение таких проблем направлена реализация национального проекта «Малый бизнес и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы», к основным мероприятиям которого относятся улучшение условий ведения предпринимательской деятельности, включая упрощение налоговой отчетности для предпринимателей, применяющих контрольно-кассовую технику; создание цифровой платформы, ориентированной на поддержку производственной и сбытовой деятельности субъектов малого и среднего предпринимательства; совершенствование системы закупок, осуществляемых крупнейшими заказчиками у субъектов малого и среднего предпринимательства; упрощение доступа к льготному финансированию; обеспечение благоприятных условий осуществления деятельности самозанятыми гражданами посредством создания нового режима налогообложения [12].

В-третьих, – это «моноспециализированность» профессионального состава населения и низкая степень диверсификации сфер занятости, продуцирующие отток населения, в том числе молодежи, и актуализирующие проблемы женской безработицы. Перед государственными органами управления остро стоит проблема регулирования арктического рынка – до сих пор не удается остановить отток населения из арктических моногородов. Например, по данным Мурманскстата [13] численность населения региона за последние 10 лет (2007-2017 гг.) сократилась на 8,5%, миграционный отток населения составил более 65 тыс. чел.; в 2017 г. из области уехали 3,5 тыс. чел. По данным региональных властей, принципиальных изменений в демографической ситуации в Мурманской области в ближайшие годы ждать не приходится. Сложная демографическая ситуация сложилась и в других арктических регионах: рост населения за последние десятилетия показывает только Ямало-Ненецкий автономный округ, в остальных отмечается катастрофическая депопуляция.

Для рынка труда арктических моногородов характерно очень сильное гендерное обособление видов экономической деятельности на «мужскую» промышленность и «женские» социальные, торговые, бытовые услуги [14; 15, с. 299-301]. Ситуация усугубляется малой плотностью арктических моногородов: чем сообщество меньше, тем сильнее проявляется гендерная поляризация занятости. Функциональная специфика арктических моногородов обусловливает сужение возможностей трудоустройства женщин и актуализирует проблему женской безработицы [16, с. 11].

Негативным для арктических моногородов является скрытая безработица молодежи на фоне существующего профессионально-квалификационного дисбаланса на рынках труда таких поселений. Ограниченность транспортной доступности на фоне достаточно больших расстояний между населенными пунктами, ограниченные финансовые возможности в части получения необходимого образования (в частности, за границами пункта проживания) и пр. сужают возможности получения требуемой экономиками арктических моногородов квалификации [17, с. 42-43]. Важнейшим вызовом для арктических моногородов сегодня является количественное сохранение и качественное улучшение человеческих ресурсов. В этой связи приоритетные усилия государственной политики в Арктике должны быть ориентированы на повышение заинтересованности молодежи в работе в предприятиях, организациях и учреждениях Арктической зоны и в получении образования и квалификации, требуемыми местными арктическими экономиками [18; 19, с. 42].

В-четвертых, – это дефицитность муниципальных бюджетов и высокий уровень их дотационности, ограничивающие возможности органов местного самоуправления в участии в содействии занятости и трудоустройства, а также в формировании и реализации программ территориального развития. Так, в 2014 г. в Институте экономических проблем им. Г.П. Лузина ФИЦ КНЦ РАН [20, с. 107-120] проводились исследования возможностей формирования и реализации инвестиционной политики арктических моногородов, обладающих наибольшим количеством расходных полномочий, развитой инфраструктурой и имущественной базой для развития территории, с численностью населения от 20 до 100 тыс. Анализ бюджетов таких поселений за 2012-2015 гг. выявил значительные ухудшения бюджетной обеспеченности. Например, если 2012 г. профицитные бюджеты имели четыре моногорода (средняя бюджетная обеспеченность составляла 0,6% от доходов бюджета), то в дальнейшем ситуация начала ухудшаться: в 2015 г. профицитный бюджет имел один моногород.  Последующий авторский анализ динамики бюджетов арктических моногородов за 2014-2018 гг. показал, что средняя бюджетная обеспеченность к 2018 г. улучшилась почти вдвое, но в целом лишь один моногород закончил с профицитом (таблица 2).

Таблица 2 – Профицит (дефицит) бюджетов арктических моногородов Российской Федерации в 2014-2018 гг., в % к доходу (составлено по данным [21])

Доля собственных доходов в общем объеме доходов бюджетов арктических моногородов в 2014-2015 гг. сократилась по сравнению с докризисным периодом в 1,3 раза или почти на 15%, хотя до 2014 г. отмечалось их постепенное увеличение. Так, если в 2013 г. доля собственных доходов в общем объеме бюджетов по арктическим моногородам составляла в среднем 77,2%, то в 2015 г. – 58,3%. При этом в структуре доходов за исследуемый период произошло перераспределение доли налоговых и безвозмездных поступлений в бюджеты моногородов (таблица 3).

Таблица 3 – Структура доходов муниципальных бюджетов арктических моногородов, 2012 г., 2015 г., % (составлено по данным [21])

Если до кризиса доля налоговых поступлений в моногородах составляла в среднем 45,7%, то к 2015 г. произошло ее сокращение до 38%, при этом доля безвозмездных поступлений возросла с 48,7% до 55,5%, что говорит о том, что бюджеты арктических моногородов стали сильнее зависеть от вышестоящих уровней бюджетной системы России. При детальном рассмотрении источников доходов бюджетов арктических моногородов можно констатировать, что уменьшение налоговых доходов произошло в основном за счет сокращения самой доходной статьи – налога на доходы физических лиц, что, в первую очередь, связано с массовыми сокращениями работников градообразующих предприятий в связи с падением спроса на собственную продукцию и ростом задолженностей таких предприятий. Стоит отметить, что г. Кировск (Мурманская область), который относится к арктическим моногородам с наиболее сложной социально-экономической ситуацией, демонстрирует наилучшие показатели по налоговым доходам и доходам от использования муниципального имущества, несмотря на то, что доля налоговых доходов в городскую казну упала к 2015 г. почти на 10%. Доля доходов от использования государственного и муниципального имущества колеблется от 17,2% в г. Кировске до 2,6% в г. Оленегорске и г. Новодвинске и в среднем по арктическим моногородам составляет 6,4% (в 2012 г. – 7,4%). Наиболее благополучная ситуация в этой части доходов муниципальных бюджетов складывается в Мурманской области, где данный показатель в среднем достигает 10% от общего дохода местных бюджетов. Что касается безвозмездных поступлений, то до 2008 г. в арктических моногородах имелась тенденция к переходу от перечисления дотаций, направления расходования которых определяются муниципалитетами самостоятельно, к субсидиям, т.е. к долевому участию вышестоящего уровня бюджетной системы в необходимых расходах. Напротив, с 2014 г. наблюдается тенденция к перераспределению безвозмездных поступлений в пользу субвенций (таблица 4). Так к 2015 г. произошло резкое сокращение доли субсидий в общем объеме безвозмездных поступлений почти в 4 раза (с 32,2% в 2012 г. до 8,3%) и, в то же время, доля субвенций возросла с 48,8% до 75,9% соответственно.

Таблица 4 – Доля дотаций, субсидий и субвенций в общем объеме безвозмездных поступлений в бюджетах арктических моногородов, 2016-2018 гг., % (составлено по данным [21])

Выводы

Таким образом, арктические моногорода имеют различные возможности реализации собственной инвестиционной политики, в связи с тем, что доля дотаций, направления расходования которых определяются муниципалитетом самостоятельно, колеблется от 0% до 40%, что оказывает значительное влияние на «свободу» в формировании и реализации муниципальной инвестиционной политики. Анализируя бюджетную обеспеченность и инвестиционную деятельность арктических моногородов до кризисного периода, можно констатировать, что такого рода муниципалитеты находились в более благоприятном финансовом положении по сравнению с другими поселениями; имели более устойчивый бюджет и широкие инвестиционные возможности за счет участия в инвестиционной деятельности градообразующих предприятий. Однако в последнее время происходит сокращение как доходной части бюджетов арктических моногородов, так и объемов инвестиций, что негативно сказывается на социально-экономическом развитии таких поселений. Несомненно, для развития инвестиционной деятельности и стабилизации социально-экономического развития арктических моногородов актуальны такие направления, как повышение самостоятельности муниципальных бюджетов в целях обеспечения активного участия в инвестиционных проектах (в т.ч. по программам господдержки) и привлечение градообразующих предприятий в инвестиционную деятельность, в участие в муниципально-частном партнерстве (позволит снизить нагрузку на местный бюджет и реализовать социально значимые проекты для развития арктических моногородов) [20, с. 107-120]. И именно с подачи государства в процесс снижения социальной напряженности на рынках труда арктических моногородов, решение проблем занятости и безработицы включаются представители бизнеса. В перечне мер государственной поддержки моногородов задекларированы 95 пунктов, один из которых посвящен вопросам содействия занятости населения моногородов и включает опережающее профессиональное обучение и стажировку работников; возмещение работодателям расходов на частичную оплату труда работников, уволенных из «иных организаций в связи с ликвидацией либо сокращением численности или штата работников, выпускников профессиональных образовательных организаций и безработных граждан»; обеспечение временной занятости работников, находящихся под риском увольнения. На наш взгляд, залогом обеспечения эффективной занятости населения и изыскания возможностей саморазвития рынков труда моногородов Арктической зоны России являются следующие постулаты. В рамках разработки специальных мер государственной поддержки арктических моногородов следует искать пути упрощения условий её получения; актуализировать возможные меры поддержки экономики арктических моногородов с привлечением всех заинтересованных сторон; оперативно реагировать на кризисные явления в экономике арктических моногородов в период экономических спадов посредством реализации комплекса антикризисных мер.

Литература:

1. Корчак А.Д., Корчак Е.А. Основные характеристики рынка труда северных регионов РФ // Север и рынок: формирование экономического порядка. 2013. № 6(37). С. 36-41.
2. Карташов С.А., Санников А.В. Типология моногородов и меры по стабилизации рынка труда // Вестник РГТЭУ. 2014. № 10 (89). С.65-80.
3. Гладышева И.В. Моногорода российской Арктики // Арктика и Север. 2017. № 26. С. 76–84.
4. Корчак Е.А. Арктическая зона России: социальный портрет регионов / Е.А. Корчак; Ин-т экон. проблем Кольского науч. центра РАН. – Апатиты: Изд-во Кольского научного центра РАН, 2017. – 101 с.
5. Регионы России. Основные социально-экономические показатели городов. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1138631758656
6. Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/afc8ea004d56a39ab251f2bafc3a6fce
7. Фонд развития моногородов готов поддержать развитие Беринговского. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.prochukotku.ru/20171208/4698.html#sthash.zSgdA4gU.dpuf
8. Кондратов Н.А. Особенности развития транспортной инфраструктуры в Арктической зоне России // Географический вестник. 2017. № 4(43). С.68–80.
9. Корчак Е.А. Трудовой потенциал северных регионов в рамках реализации государственной политики Российской Федерации в Арктике / Е.А. Корчак; Ин-т экон. проблем Кольского науч. центра РАН. – Апатиты: Изд-во Кольского научного центра РАН, 2017. – 178 с.
10. Пилясов А.Н., Замятина Н.Ю. Арктическое предпринимательство: условия и возможности развития // Арктика: экология и экономика. 2016. №4 (24). С. 4-15.
11. Федотовских А.В. Роль социального предпринимательства в развитии несырьевой экономики регионов Арктической зоны России // Вестник Московского университета им. С.Ю. Витте. Серия 1: Экономика и управление. 2017. № 1 (20). С. 3-8.
12. Паспорт приоритетного проекта «Малый бизнес и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы», утв. президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и приоритетным проектам (протокол от 21 ноября 2016 г. № 10). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://static.government.ru/media/files/e1egS3zz2HlKdsXJbh2WAMMIwZLzyWCZ.pdf
13. Население. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://murmanskstat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/murmanskstat/ru/statistics/population/
14. Корчак Е.А. Миграционная ситуация в Мурманской области в свете реализации арктических интересов России // Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. 2019. № 2(58). [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://eee-region.ru/article/5812/
15. Корняков К.А. Кадровые проблемы развития Арктики // Финансы и кредит. 2018. Т.24, вып. 15. С.929-938.
16. Кузьмина Р.А. Женская безработица и проблемы ее регулирования в арктических периферийных муниципальных поселениях // Евразийский Союз Ученых (ЕСУ). 2016. № 7(28). С. 10-12.
17. Баишева С.М. Трудовой потенциал и занятость молодежи Арктики: результаты полевых исследований // Северо-Восточный гуманитарный вестник. 2017. № 1(18). С. 39-46.
18. Стратегия развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.arcticandnorth.ru/institut_arctic/strategy_AZRF_2010.pdf
19. Samarina V., Skufina T., Samarin A. Migration and socioeconomic effectiveness of Russia`s northern regions // The EUrASEANs: journal on global socio-economic dynamics. 2018. V. 5 (12). Р. 39-57.
20. Север и Арктика в новой парадигме мирового развития: актуальные проблемы, тенденции, перспективы. Научно-аналитический доклад / под науч. ред. д.э.н, проф. В.С. Селина, д.э.н., проф. Т.П. Скуфьиной, к.э.н., доц. Е.П. Башмаковой, к.э.н., доц. Е.Е. Торопушиной. – Апатиты: КНЦ РАН, 2016. – 420 с.
21. База данных показателей муниципальных образований [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/bd_munst/munst.htm

References

1. Korchak A.D., Korchak E.A. The main characteristics of the labor market in the northern regions of the Russian Federation [Osnovnye harakteristiki rynka truda severnyh regionov RF]// North and the market: the formation of an economic order, 2013, no. 6 (37). – p. 36-41.
2. Kartashov S.A., Sannikov A.V. Typology of mono-profile towns and measures to stabilize the labor market [Tipologiya monogorodov i mery po stabilizacii rynka truda]// Vestnik RGTEU, 2014, no. 10 (89). – p.65-80.
3. Gladysheva I.V. Mono-profile towns of the Russian Arctic [Monogoroda rossijskoj Arktiki]// Arctic and North, 2017, no. 26. – p. 76–84.
4. Korchak E. A. The Russian Arctic: social portrait of the regions / E.A. Korchak; Institute for Economic Studies of the Kola Science Centre of RAS. – Apatity: Publishing house of the Kola Science Centre of RAS, 2017. – 101 p.
5. Regions of Russia. The main socio-economic indicators of cities [Regiony Rossii. Osnovnye social’no-ekonomicheskie pokazateli gorodov]. Access Mode: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1138631758656
6. The population of the Russian Federation by municipalities [CHislennost’ naseleniya Rossijskoj Federacii po municipal’nym obrazovaniyam]. Access Mode: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/afc8ea004d56a39ab251f2bafc3a6fce
7. The mono-profile towns development fund is ready to support the development of the Beringovsky [Fond razvitiya monogorodov gotov podderzhat’ razvitie Beringovskogo]. Access Mode: https://www.prochukotku.ru/20171208/4698.html#sthash.zSgdA4gU.dpuf
8. Kondratov N.A. Features of the development of transport infrastructure in the Arctic zone of Russia [Osobennosti razvitiya transportnoj infrastruktury v Arkticheskoj zone Rossii]// Geographic Gazette, 2017, no. 4 (43). – p. 68–80.
9. Korchak E. A. The labour potential of the northern regions within the implementation of the state policy of the Russian Federation in the Arctic / E.A. Korchak; Institute for Economic Studies of the Kola Science Centre of RAS – Apatity: Publishing house of the Kola Science Centre of RAS, 2017. – 174 p.
10. Pilyasov A.N., Zamyatina N.Yu. Arctic entrepreneurship: conditions and opportunities for development [Arkticheskoe predprinimatel’stvo: usloviya i vozmozhnosti razvitiya]// Arctic: ecology and economics, 2016, no. 4 (24). – p. 4-15.
11. Fedotovskikh A.V. The role of social entrepreneurship in the development of non-resource economy of the regions of the Arctic zone of Russia [Rol’ social’nogo predprinimatel’stva v razvitii nesyr’evoj ekonomiki regionov Arkticheskoj zony Rossii]// Bulletin of Moscow University. S.Y. Witte. Series 1: Economics and Management, 2017, no. 1 (20). – p. 3-8.
12. Passport of the priority project “Small business and support for individual entrepreneurial initiative”, approved. Presidium of the Council under the President of the Russian Federation on strategic development and priority projects (Minutes No. 10 of November 21, 2016) [Pasport prioritetnogo proekta «Malyj biznes i podderzhka individual’noj predprinimatel’skoj iniciativy», utv. prezidiumom Soveta pri Prezidente Rossijskoj Federacii po strategicheskomu razvitiyu i prioritetnym proektam (protokol ot 21 noyabrya 2016 g. № 10)]. Access Mode: http://static.government.ru/media/files/e1egS3zz2HlKdsXJbh2WAMMIwZLzyWCZ.pdf
13. Population [Naselenie]. Access Mode: http://murmanskstat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/murmanskstat/ru/statistics/population/
14. Korchak E.A. The migration situation in the Murmansk region in the light of the realization of the Arctic interests of Russia [Migracionnaya situaciya v Murmanskoj oblasti v svete realizacii arkticheskih interesov Rossii]// Regional economy and management: electronic scientific journal, 2019, no. 2 (58). Access Mode: https://eee-region.ru/article/5812/
15. Kornyakov K.A. Personnel problems of the development of the Arctic [Kadrovye problemy razvitiya Arktiki]// Finance and credit, 2018, V. 24, issue 15. – p. 929-938.
16. Kuzmina R.A. Women’s unemployment and the problems of its regulation in the arctic peripheral municipal settlements [ZHenskaya bezrabotica i problemy ee regulirovaniya v arkticheskih periferijnyh municipal’nyh poseleniyah]// Eurasian Union of Scientists (ESU), 2016, no. 7 (28). – p. 10-12.
17. Baisheva S.M. Labor Potential and Youth Employment in the Arctic: Results of Field Research [Trudovoj potencial i zanyatost’ molodezhi Arktiki: rezul’taty polevyh issledovanij]// Northeast Humanitarian Journal, 2017, no. 1(18). – p. 39-46.
18. The Strategy for the development of the Arctic zone of the Russian Federation and national security for the period up to 2020 [Strategiya razvitiya Arkticheskoj zony Rossijskoj Federacii i obespecheniya nacional’noj bezopasnosti na period do 2020 goda]. Access Mode: http://www.arcticandnorth.ru/institut_arctic/strategy_AZRF_2010.pdf
19. Samarina V., Skufina T., Samarin A. Migration and socioeconomic effectiveness of Russia`s northern regions// The EUrASEANs: journal on global socio-economic dynamics. 2018. V. 5 (12). Р. 39-57.
20. The North and the Arctic in the new global development paradigm: challenges, trends, prospects. Scientific-analytical report/ Edited by Doctor of Economic Sciences, Professor V.S.Selin, Doctor of Economic Sciences, Professor T.P. Skufina, PhD (Economics), Associate Professor E.P. Bashmakova, PhD (Economics), Associate Professor E.E. Toropushina. – Apatity: KSC RAS, 2016. – 420 p.
21. Database of indicators of the Murmansk region [Baza dannykh pokazatelei Murmanskoi oblasti]. Access Mode: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/bd_munst/munst.htm