Определение перспектив пространственного развития, совершенствование системы расселения становится одним из важнейших элементов программ социально-экономического развития регионов. Наличие значительных региональных особенностей исключает возможность разработки эффективной пространственной политики исходя из сложившихся общих теоретических представлений о происходящих региональных процессах. Авторами ставится цель – дать оценку трансформаций, происходящих в системе сельского расселения крупнейшего аграрного региона Дальнего Востока, позволяющих сформулировать перспективные направления совершенствования региональной пространственной политики.
Оценка трансформаций предполагает последовательное выполнение следующих этапов: формирование типологии муниципальных образований (МО) региона; анализ изменений, складывающихся в МО, представляющих различные типы; определение возможных причин сформировавшихся различий. Авторами разработана методика оценки привлекательности сельских населенных пунктов, основанная на типологии, учитывающей природно-климатические характеристики их места расположения и различия в доступности услуг, предоставляемых в региональных центрах обслуживания населения разного уровня. Апробация методики проводилась на примере Амурской области. Анализ основан на базе данных, сформированной в результате переписей населения и данных текущей статистической отчетности сельских поселений Амурской области.
Выявлено значительное влияние дифференциации природно-климатических условий, близости к региональным центрам обслуживания населения и уровня их развития на складывающуюся демографическую динамику. Проведенный анализ, что сложившаяся ранее асимметрия в пространственном развитии сохраняется на высоком уровне, свидетельствующем об отсутствии действенной пространственной политики, обеспечивающей совершенствование системы расселения региона.

Дальний Восток, система расселения, сельская местность, населенный пункт, демография, население, миграция, пространственная трансформация.

Determining the prospects for spatial development, improving the settlement system is becoming one of the most important elements of the socio-economic development programs of the regions. The presence of significant regional features precludes the possibility of developing an effective spatial policy based on the prevailing general theoretical ideas about the ongoing regional processes. The authors aim to assess the transformations taking place in the system of rural settlement of the largest agricultural region of the Far East, allowing to formulate promising directions for improving regional spatial policy.
The assessment of transformations involves the consistent implementation of the following stages: the formation of the typology of municipalities in the region; analysis of changes taking shape in municipalities representing different types; identification of possible causes of the differences that have formed. The authors have developed a methodology for assessing the attractiveness of rural settlements based on a typology that takes into account the natural and climatic characteristics of their location and differences in the availability of services provided in regional service centers of different levels. The approbation of the methodology was carried out on the example of the Amur region. The analysis is based on a database formed as a result of population censuses and current statistical reporting data of rural settlements of the Amur region.
The significant influence of differentiation of natural and climatic conditions, proximity to regional centers of public service and the level of their development on the emerging demographic dynamics has been revealed. The analysis has shown that the previously existing asymmetry in spatial development remains at a high level, indicating the absence of an effective spatial policy that ensures the improvement of the settlement system of the region.

Far East, settlement system, rural area, locality, demography, population, migration, spatial transformation.

Введение и постановка проблемы

Переживаемый в настоящее время период посткризисного восстановления и развития экономики предполагает активизацию разработки и использования широкого спектра новых механизмов государственного управления, обеспечивающих не только преодоление негативных тенденций, но и формирование нового вектора развития [10].

Отток населения продолжает оставаться одной из важнейших проблем социально-экономического развития Дальнего Востока. При этом сохраняются негативные тенденции в естественном движении населения, деградация системы сельского расселения, низкий уровень доходов и бедность жителей села.

Стратегия пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года (СПР), утвержденная распоряжением Правительства России от 13.02.2019 г. № 207-р, предполагает «сокращение уровня межрегиональной дифференциации в социально-экономическом развитии субъектов Российской Федерации, а также снижение внутрирегиональных социально-экономических различий» [11].

При определении перспектив развития Дальнего Востока важное место занимают вопросы демографического развития, среди которых особое внимание уделяется обеспечению привлекательности региона, как места постоянного проживания. При оценке населенных пунктов как места постоянного проживания, определяющую роль играют возможности получения дохода семьи и перспектив их использования. Другими словами, вопрос во многом сводится к обеспечению занятости и доступности товаров и услуг, предоставляемых как непосредственно в месте проживания, так и за его пределами. Последнее может существенно различаться в зависимости от возможностей трудоустройства и уровня развития и доступности центров обслуживания населения.

Анализ программных документов по социально-экономическому развитию региона и проводимых научных исследований свидетельствует, что система расселения и происходящие в ней процессы учитываются крайне ограниченно. Оценка складывающейся ситуации и определение перспектив развития по своей глубине ограничивается муниципальным уровнем, не затрагивая складывающейся в них системы населенных пунктов. Это относится как к программам областного уровня, так и собственно муниципальных районов, где детализация до уровня населенных пунктов находит свое проявление только в части строительства и ремонта отдельных объектов социальной инфраструктуры.

Концентрация внимания в пространственном развитии на экономической поддержке агломераций, территорий опережающего развития приводит к углублению внутрирегиональных различий, росту территориальной асимметрии в формировании населения муниципальных образований [7].

Рост численности населения происходит практически исключительно в региональных центрах и прилегающих к ним районах. Сложившаяся в системе сельского расселения значительная дифференциация на муниципальном уровне привела к поляризации, сохранению контрастов в уровне и качестве жизни, «вымирании» значительной части сельских населенных пунктов [14, 15].

Одной из причин недостаточной эффективности предпринимаемых мер, как представляется, является недоучет особенностей протекания демографических процессов, происходящих в муниципальных сельских районах, сложившейся дифференциации в развитии сельских населенных пунктов. По существу, в проводимой внутрирегиональной политике отсутствуют действенные меры, обеспечивающие снижение социально-экономической асимметрии в низовых звеньях системы расселения. В такой ситуации важно оценить тенденции, складывающиеся в демографических процессах с учетом особенностей развития муниципальных районов и сельских населенных пунктов

Материалы и методы

К настоящему времени сложился круг теорий регионального развития, позволяющих выявить ряд закономерностей в пространственном развитии и наметить меры по улучшению ситуации, снятию возникающих проблем, среди которых заслуживают внимания «концепция полюсов роста» Ф. Перру (Perroux, 1958) [20], Ж.-Р. Будвиля (Boudeville, 1970) [13], П. Потье (Pottier,1963) [21], Х.Р. Ласуэна (Lasuén,1969) [19]; «теория центр – периферия» Дж. Фридмана (Friedmann, 1966) [16]; «новая экономическая география» П. Кругмана (Krugman, 1991) [18], М. Фуджита и Т. Мори (Fujita & Mori, 2005) [17].

Однако, происходящие изменения далеко не полностью вписываются в теоретические представления даже на уровне определения общих тенденций, снижая их прогностическую значимость. В итоге, при всех имеющихся очевидных успехах, опыт последних десятилетий свидетельствует, что достичь ожидаемого состояния экономики и социальной сферы региона не удается.

Такие ограничения связаны с тем, что происходящие в регионах трансформации определяются действиям особого набора факторов, спецификой складывающейся социально-экономической ситуации как в регионе в целом, так и в еще большей мере в ее отдельных частях.

Различия в природно-климатических условиях, географическом положении, структуре экономики и инфраструктурной обеспеченности определяют значительную дифференциацию регионов и внутрирегионального пространства. Учет этих особенностей, закономерностей пространственного развития является необходимым условием обеспечения эффективности принимаемых управленческих решений.

В рамках данного исследования, авторами разработана методика оценки привлекательности сельских населенных пунктов, основная на их типологии. При разработке типологий мы ориентировались на реализацию принципиального подхода, предложенного Т.И. Заславской при типологизации сельских населенных пунктов, при котором определяющими признаками являются те, которые имеют наибольшую социальную значимость [12]. В их числе мы акцентировали внимание на признаках, характеризующих условия жизни в муниципальных образованиях, определяемых положением в системе расселения региона, оказывающих влияние на демографические процессы, миграционную привлекательность территории. В широком круге факторов, на наш взгляд, недостаточное внимание уделяется природно-климатическим характеристикам их места расположения, что особенно важно в условиях Дальнего Востока, где в рамках одного субъекта РФ имеются районы юга региона, комфортность природно-климатических условий которых наиболее благоприятны для проживания и позволяют обеспечивать высокий уровень сельскохозяйственной освоенности. В то же время другая часть административно-территориальных образований отнесена к районам Крайнего Севера.

Для сельской периферии региона представляется важным учитывать не только уровень их собственного развития, но и их положение в расселенческой структуре, определяющей доступность услуг, предоставляемых в региональных центрах обслуживания населения.

В проводимом анализе использовались следующие атрибутивные характеристики системы сельского расселения: людность населенных пунктов, размещение в природно-климатических зонах и системе каркаса расселения, степени периферийности относительно областного и районных центров.

Информационной базой исследования тенденций пространственной трансформации сельского расселения, послужили данные Амурстата за период 1989-2023 гг. Объектом исследования выступили сельские территории Амурской области.

Результаты

Общая характеристика сети расселения и демографической ситуации в Амурской области

По данным Амурстата, численность постоянного населения Амурской области на 1 января 2023 года составила 756,2 тыс. человек. Систему расселения составляли 8 городов областного подчинения, 2 города районного подчинения, 15 поселков городского типа, 602 сельских населенных пункта. (495 сел, 64 поселка, 5 железнодорожных разъездов, 4 железнодорожных блокпоста, 34 железнодорожных станции).

В административно-территориальную структуру области входит 133  муниципальных образования, в том числе: городские округа – 9, муниципальные округа –12, муниципальные районы – 8, муниципальные образования в составе районов – 104, из них: городские поселения – 6, сельские поселения – 98.

В городской местности (в 10 городах и 15 поселках городского типа) проживало 517,1 тыс. человек, или 68,4% всех амурчан, в сельской – 239,1 тыс. человек, или 31,6%.

Одной из основных демографических тенденций в период 2000 – 2022 годов явилось сокращение численности населения, составившее 19,2% (табл. 1).

Таблица 1. Динамика численности населения Амурской области, в процентах

Наиболее значительные потери пришлись на кризисные годы, составившие в период 2000 – 2010 годов 10,8%. Динамика в муниципальных образованиях (МО) была существенно дифференцирована. Если в Благовещенском районе происходил рост числа жителей в 1,9 раза, то в 10 МО потери превысили 40%.

В 2022 году продолжалось сокращение численности населения, составившее 0,97%.  Потери численности сельского населения, происходили более быстрыми темпами — 1,62%, против 0,66% уменьшения численности жителей городов и поселков городского типа.

В 2023 году эта тенденция сохранилась. По оценке, численность постоянного населения Амурской области на 1 июня 2023 года составила 754,6 тыс. человек. За пять месяцев жителей области стало меньше на 0,22%, против 0,54% за аналогичный период 2022 года.

В 2022 году общее снижение численности населения происходило на 58% за счет превышения числа умерших над числом родившихся и 42% — за счет миграционного оттока за пределы области. В сельской местности основную роль в сокращении числа жителей играла миграционная убыль (табл. 2).

Таблица 2. Изменение численности населения Амурской области в 2022 году, человек

Наиболее заметные потери численности жителей (от 3,1% до 4,3%) произошли в Зейском, Селемджинском, Сковородинском муниципальных районах, Бурейском и Завитинском муниципальных округах.

Влияние на устойчивость системы расселения природно-климатических зон Амурской области

Важной чертой Дальнего Востока является многообразие природно-климатических условий, различающихся по степени комфортности для жизнедеятельности людей. Не является исключением в этом отношении и Амурская область, включающая в себя, пять природно-климатических зон: южную, центральную, горно-таежную, северную таежную и северную.

Хотя в целом территория области относится к группе регионов с малоблагоприятными природными условиями, южная и центральная часть области относятся к гипокомфортным территориям, пригодным для формирования постоянного населения, но с интенсивным природным прессингом на жизнедеятельность людей.

Часть территорий северной зоны области (Тындинский, Зейский, Селемджинский районы и г. Тында и г. Зея), приравнены к районам Крайнего Севера и относятся к дискомфортным территориям с весьма интенсивным природным прессингом на жизнедеятельность людей и оцениваются как малопригодные для формирования постоянного населения.

В южной зоне основными хозяйствующими субъектами являются предприятия сельского хозяйства, крестьянско-фермерские хозяйства и хозяйства населения. В центральной зоне развитие получила обрабатывающая промышленность. Здесь условия для занятия сельскохозяйственным производством несколько хуже, что сказывается на рентабельности производства.

В северной, таежной и горно-таежной зонах доминирующей является специализация на добыче золота и лесозаготовках. Сельское хозяйство этих районов ориентировано на производство кормового зерна и мясное скотоводство.

Дифференциация условий жизнедеятельности отразилась на процессе заселения. При средней плотности населения 2,1 чел. на 1 км2, она колеблется в МО от 0,5 чел. на 1 км2, северной зоне, до 5,9 чел. на 1 км2 в центральной и 13,8 чел. на 1 км2 в южной.

Располагающиеся в регионе населенные пункты существенно различаются по величине, административному статусу, транспортной доступности.

В южной и центральной зонах, где условия наиболее благоприятны, сложилась сеть постоянных поселений. На юге при этом сформировалась сеть крупных сельских населенных пунктов, в центральной части, где условия для ведения сельского хозяйства менее благоприятны, сеть сельского расселения сформировалась на основе более мелких и удаленных друг от друга населенных пунктов.

В северной и горно-таежной зоне расселенческой основой золотодобычи и лесозаготовок являются мелкие населенные пункты, значительная часть которых носит временный характер, длительность существования которых определяется исчерпанием ресурсной базы месторождений. Устойчивость системе расселения придают населенные пункты, созданные в связи с организацией обслуживания железнодорожных путей и линий связи [5].

Сложившаяся неоднородность пространственного развития сельских районов проявляется в дифференциации демографических процессов (табл. 3).

Отрицательная динамика изменений численности населения сложилась во всех природно-климатических зонах, что решающим образом определялось кризисными процессами. Однако при этом, во всех выделенных периодах процессу снижения численности населения в муниципальных районах были присущи существенные различия.

Таблица 3. Изменение численности населения в муниципальных районах в природно-климатических зонах за 2000-2023 гг., в процентах

Источник: рассчитано авторами по Базе данных «АмурМИСС» (База данных «АмурМИСС» — база данных «Муниципальная информационно-статистическая система (МИСС)», материалы которой характеризуют экономическую и социальную ситуацию, складывающуюся в каждом отдельном городе, районе на фоне общей ситуации по области)

Если в наиболее кризисный период 2000 — 2010 годов в южной зоне сохранилось 99,0% численности населения, то в центральной только 90,6%, северной зоне 88,4%, а в горно-таежной 84,5%. В последующие годы эти различия накапливались, прежде всего, за счет перераспределения сельского населения в пользу МО с более благоприятными условиями. Как следствие в последний из выделенных периодов 2018-2023 годов в южной зоне отмечался прирост численности населения.

Представляется важным, что различия в динамике изменений численности населения в природно-климатических зонах привели к изменениям в структуре расселения, определив увеличение доли южной зоны в распределении численности населения региона при сокращении доли жителей в других природно-климатических зонах.

В целом же за период 2000-2023 годов различия в сокращении численности населения приобрели масштабный характер. Если на юге потери численности населения составили 6,8%, то в центральной зоне уже 34%, в северной 40,3%, в горно-таежной – 41,4%.

Необходимо отметить, что изменения в пределах каждой из зон были существенно дифференцированы. Так в южной зоне весь сложившийся рост численности населения пришелся исключительно на район, занимающий пригородное положение к областному центру, составив за период 1989-2022 годов 182,4%, тогда как в лучшем из других МО зоны Тамбовском районе сложились потери численности, составившие 21,5%, а в наименее благополучном Михайловском районе – 41,2%.

В центральной зоне колебания уровня потерь численности в период 1989-2022 годов сложились в диапазоне от 22,6% в Свободненском районе, до 57,1% в Завитинском районе.

Приведенные данные, как представляется, свидетельствуют о существенном влиянии на динамику численности населения региона природно-климатических условий. Однако следует отметить, что воздействие на демографические процессы не ограничивается только ими. Свое влияние вносят и другие характеристики системы расселения, а также и другие факторы, часть которых будет проанализирована в данной работе.

Влияние на демографическую устойчивость территориальной доступности услуг

Для оценки влияния различий в условиях жизни, определяемых положением мест проживания в системе расселения региона, нами была сформирована типология по уровню доступности услуг, в рамках которой учитывалась удаленность от областного центра, как регионального центра обслуживания населения (РЦОН) и степень развитости локальных центров обслуживания населения, в роли которых выступают районные центры (ЛЦОН) [1, 15] (табл. 4).

Как свидетельствуют данные об изменениях в численности населения в сформированных типах МО с разной степенью удаленности от РЦОН и разного уровня развития районных центров, как локальных центров обслуживания населения (ЛЦОН), доступность услуг имеет для населения существенное значение, во многом определяя привлекательность места проживания.

Таблица 4. Изменения численности населения в типах муниципальных образований по размерам и уровню доступности услуг, предоставляемых центрами обслуживания населения (ЦОН), в процентах

Источник: рассчитано авторами по Базе данных «АмурМИСС»

Наиболее благоприятная демографическая ситуация складывается в МО, непосредственно примыкающем к областному центру. Такое положение в системе расселения позволило обеспечить перелом тенденции сокращения численности сельского населения, сменившийся на масштабный рост, происходящий за счет внутренней миграции населения региона.

Позитивное влияние близости к областному центру отражается и на демографической ситуации в МО, составляющих ближнюю периферию, обеспечивая большую устойчивость населения, несмотря на низкий уровень развития социальной инфраструктуры в районных центрах, ограничивающих их возможности выступать для окружающей периферии в качестве локальных центров обслуживания населения.

Влияние на привлекательность мест проживания локальных центров находит проявление в более значительном оттоке населения из МО, где районные центры менее развиты как центры обслуживания населения.

Сложившаяся в регионе дифференциация устойчивости населения определяется рядом особенностей процессов, происходящих в системе расселения. Носящая общий характер тенденция роста коммерческой эффективности крупных поселенческих центров нашла проявление в регионе в переносе значительной части платежеспособного спроса населения на рынок регионального центра обслуживания. В области сложилась ситуация, когда областной центр имеет доминирующее значение, как центр обслуживания населения, в котором получил развитие широкий спектр услуг. Наибольший импульс получило наращивание оптовой и розничной торговли. В областном центре сконцентрирован и широкий спектр бытовых услуг. Низкая способность районных центров региона обеспечивать устойчивость населения прилегающей периферии в значительной степени определяется низким уровнем их развития и продолжающейся экономической деградацией, существенно ограничивающих возможности предоставления услуг сельскому населению, вынуждая ориентироваться на их получение в областном центре [8].

Другой тенденцией, определяющей сложившуюся демографическую динамику, является непрекращающийся процесс деградации сети сельских населенных пунктов, приводящий к распространению мелкоселенности, сопровождаемой сжатием сервисного сектора, снижением возможностей сельского населения удовлетворять потребность в услугах в пределах мест проживания [2, 4, 6].

Влияние трансформаций регионального рынка труда на устойчивость системы расселения

Кризисные процессы в экономике региона обусловили массовое высвобождение рабочей силы. Особенно болезненно это отразилось на положении населения сельских населенных пунктов, где прекращение сельскохозяйственными предприятиями производства плодовоовощной продукции и животноводства свело занятость в периферийных селах к содержанию личных подсобных хозяйств, вызывая отток населения и развитию отходничества, поиск мест занятости за пределами мест проживания.

Для занятости за пределами мест проживания в регионе в регионе сформировались широкие возможности, что являлось сдерживающим фактором миграции, смены места жительства в поисках работы. Наиболее широкое распространение в этой связи получила неформальная занятость [9]. Новые возможности для этого создавались в связи с развитием приграничных связей между г. Благовещенском и г. Хэйхэ (КНР).

Туристический обмен создал условия для развития приграничной торговли, развивающейся первоначально в виде бартерного обмена между жителями сопредельных территорий, в который были включены широкие слои населения [3].

Дополнительные возможности развития неформальной занятости создавало формирование нового сектора экономики, связанного с доставкой и продажей в регионе подержанных японских автомобилей и организация их обслуживания.

Новые широкие возможности для занятости на региональном рынке труда открылись в связи с реализацией крупнейших федеральных хозяйственных проектов, нарушивших динамику стагнации. В 2022 году среди ведущих проектов по размерам инвестиций, выполняющих функции якорных проектов, строительство Амурских ГПЗ и ГКХ, космодрома Восточный, таможенно-логистического терминала «Каникурган».

В 2022 году в органы службы занятости населения работодатели заявили 52866 вакансий, из них 40341 – по рабочим профессиям. Из общего числа вакансий в строительной сфере (27195 единиц), наибольшее количество заявлено на строительство объектов Амурского газоперерабатывающего завода и газохимического комплекса, трубопровода «Сила Сибири» – 23772 единицы (87,4 %). На конец декабря 2022 года количество свободных рабочих мест и вакантных должностей составило 36570 единиц. Основная доля вакантных рабочих мест среди видов деятельности пришлась на строительство – 74,5%. Наибольшей потребность в работниках была заявлена в Свободненский отдел ГКУ Амурской области «Центр занятости населения» — 25001 вакансий. в Благовещенский отдел поступило 7821 заявка.

Хотя значительную часть потребности в трудовых ресурсах в новостройках и в организации золотодобычи приходится на завоз из-за пределов области на основе использования вахтового метода ведения работ, к участию в работе вахтовым методом подключились и заинтересованные жители региона [7].

Устойчивость населенных пунктов в системе расселения муниципальных районов

В общем числе НП региона особый интерес представляет совокупность НП, расположенных в муниципальных образованиях, представляющих население сельских районов, поскольку они являются в сложившейся системе государственного регулирования отдельной совокупностью планирования и программирования.

В рамках данной статьи они представляют интерес с точки зрения формирования стратегии пространственного развития, подходы к пространственному планированию которых еще не сложились.

Проводимая в целях программирования социально-экономического развития региона оценка складывающейся демографической ситуации остается малоинформативной без учета ее дифференциации в населенных пунктах, где формируются жизненные планы населения.

Развитие сельских населенных пунктов происходит под влиянием широкого круга факторов. Важную роль среди них играет место в системе расселения, размещение в пределах муниципальных образований. По положению в системе расселения муниципальные образования в Приамурье различаются по многим характеристикам.

В значительной мере МО области различаются по занимаемой площади от 1,82 тыс. кв. км. (Константиновский район) до 87,49 тыс. кв. км. (Зейский район). Важной характеристикой заселенности территории МО является лесопокрытость территории. В регионе лесистость колеблется от 0,4% территории (Тамбовский район) до 76,8% (Селемджинский район). Густота сети населенных пунктов в минимальных значениях составляет 0,03 ед./10000 кв. км. (Селемджинский, Тындинский, Зейский районы) до 1,39 ед./10000 кв. км. (Белогорский район). Плотность населения на 1 октября 2021 года колеблется от 11,1 чел/кв.км. (Благовещенский район), до 0,1 чел/кв.км. (Зейский район). Число сельских населенных пунктов колеблется от 11 (Селемджинский район), до 48 (Архаринский район).

Численность населения на 1 октября 2021 года (ВПН-2020) изменяется от 5337 человек (Шимановский район) до 34106 человек (Благовещенский район). Значительные различия сложились и в средней численности населения в МО (табл. 5).

Таблица 5. Динамика численности населения в населенных пунктах муниципальных районов Амурской области в период 1989-2022 гг., в процентах

Источник: рассчитано авторами по Базе данных «АмурМИСС»

При средней численности населения населенных пунктов МО области в 2022 году 647,2 человека, наиболее высока средняя численность населения НП в Тындинском, Магдагачинском и Благовещенском МО, соответственно 1882,0, 1102,6 и 1100,5 человека. Наименьшие значения средней численности населения в НП Архаринского, Ромненского и Шимановского МО (272,8, 253,3 и 199,6 человека).

Изменения в численности населения МО с разной численностью населения свидетельствуют, что во все выделенные периоды сокращение численности населения наиболее интенсивно происходит в мелких населенных пунктах. В НП с численностью до 200 человек потери численности населения за период 1989-2922 годов составили 62,3%. Грань в уровне стабильности населения между ними и следующими группами НП по численности населения, имеет устойчивую тенденцию к увеличению.

При этом в МО региона деградация мелких поселений шла существенно разными темпами. Если в прилегающем к областному центру Благовещенском районе численность населения в НП с людностью до 200 человек даже росла, составив  за период 2010-2022 гг. 110%, а в расположенных на юге области Тамбовском и Константиновском районах потери численности населения составили соответственно 16,8% и 17,5%, то более четверти численности было потеряно в НП с численностью до 200 человек — Завитинском (36,1%), Шимановском (38,0%), Архаринском (38,0%) и Зейском 44,7%) районах.

Среди характеристик особенностей положения НП в системе расселения региона важное место занимает удаленность от районного центра, являющегося основным локальным центром обслуживания населения сельской периферии (табл. 6).

Таблица 6. Изменение численности населения НП в зависимости от удаленности от районного центра, в процентах

Источник: рассчитано авторами по Базе данных «АмурМИСС»

Полученные данные свидетельствуют, что во всех выделенных периодах, и в кризисной ситуации 1989-2010 гг. и в наиболее благополучные последние годы, устойчивость НП находится в значительной зависимости от удаленности от центра МО, проявляясь особенно сильно при удаленности более 30 км, где потери численности населения в рассматриваемом периоде составляют более 45%.

Существенные различия в устойчивость НП вносит специализация хозяйственной деятельности. Так, например, в Зейском районе, в рассматриваемый период в наибольшей мере сокращение численности населения происходило в НП транспортной специализации, где в 2022 году сохранилось только 28,7% населения, проживавшего в 1989 году, лесной промышленности (29,6%) и золотодобыче (31,2%).

Существенно устойчивей было население в сельскохозяйственных центрах (табл. 7).

Таблица 7. Изменение численности населения в населенных пунктах Зейского района с разной хозяйственной специализацией в период 1989-2022 гг., в процентах

Источник: рассчитано авторами по Базе данных «АмурМИСС»

Сокращение на железной дороге было связано с происходящим процессом модернизации, в лесной промышленности с сокращением ресурсной базы и ростом удаленности мест лесозаготовок, а в золотодобыче с распространением вахтового метода ведения работ.

Обсуждения и выводы

Проведенный анализ трансформаций в социально-экономическом развитии Амурской области показал, что сложившаяся ранее асимметрия в пространственном развитии сохраняется на высоком уровне, свидетельствующем об отсутствии действенной пространственной политики, обеспечивающей совершенствование системы расселения региона.

Процесс трансформации системы сельского расселения взаимосвязан с развитием экономики региона. Концентрация хозяйственной деятельности сельскохозяйственных предприятий на производстве сои и зерновых культур способствует резкому сужению мест приложения труда в селах, сокращению занятости, способствуя оттоку населения, развитию мелкоселенности и связанной с ней деградацией сельской социальной инфраструктуры. Сокращение официальной занятости на сельхозпредприятиях частично компенсировалось развитием личных подсобных хозяйств и развитием занятости за пределами мест проживания, в том числе на новостройках вахтовым методом.

Амурская область характеризуется гипертрофированным значением областного центра, концентрацией в нём социальных, культурных, экономических и других функций. При этом в регионе отсутствуют города, выполняющие функции локальных центров обслуживания, способные обеспечить конкуренцию областному центру в предоставлении услуг населению прилегающих сельских территорий.

Важным направлением улучшения условий жизни населения малых сел является наращивание сервисного потенциала локальных центров обслуживания населения и государственного стимулирования ориентаций сервисных центров экспансии на удаленную периферию.

Среди перспективных направлений государственной политики поддержки сельского населения может быть также названа активизация поддержки мелких форм хозяйствования. Среди мер, значение которых наиболее высоко в мелких удаленных поселениях, следует выделить, все более привлекающее к себе внимание, повышение товарности личных подсобных хозяйств (ЛПХ) наименее конкурентоспособной части сельских жителей, с использованием механизмов кооперирования. Опыт такого рода находит все более широкое применение в целом ряде регионов.

Список использованной литературы

1. Дьяченко, В.Н. Влияние трансформаций в сервисном секторе региона на качество жизни сельского населения // Ученые записки. Выпуск 17. Дальний Восток России сквозь призму региональных и международных проблем: сб. ст. / под ред. О.М. Прокапало; Российская академия наук, Дальневосточное отделение, Институт экономических исследований. Хабаровск: ИЭИ ДВО РАН, 2019. С. 47-60.
2. Дьяченко, В.Н. Малые села в системе регионального управления // Ученые записки. Выпуск 17. Дальний Восток России сквозь призму региональных и международных проблем: сб. ст. / под ред. О.М. Прокапало; Российская академия наук, Дальневосточное отделение, Институт экономических исследований. Хабаровск: ИЭИ ДВО РАН, 2019. С. 61-74.
3. Дьяченко, В.Н. Неформальная занятость в трансформациях человеческого капитала в приграничье с Китаем // Экономика труда. 2018. № 4. С. 1073-1088. DOI:10.18334/et.5.4.39470.
4. Дьяченко, В.Н. Особенности условий жизни и развития сервисного сектора экономики в региональной системе расселения // Экономика и предпринимательство. 2015. № 11-1 (64-1). С. 211-217.
5. Дьяченко, В.Н. Пространственная дифференциация условий жизни как фактор привлекательности российско-китайского приграничья // Управление экономическими системами: электронный научный журнал. 2016. № 9 (91). С. 26. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/prostranstvennaya-differentsiatsiya-usloviy-zhizni-kak-faktor-privlekatelnosti-rossiysko-kitayskogo-prigranichya (дата обращения: 14.08.2023).
6. Дьяченко, В.Н. Состояние и перспективы развития аграрных поселений // Ученые записки. Выпуск 16. Дальний Восток России: территориальные и отраслевые пропорции развития: сб. ст. / под ред. О.М. Прокапало; Институт экономических исследований Дальневосточного отделения Российской академии наук. Хабаровск: ИЭИ ДВО РАН, 2019. С. 31-44.
7. Дьяченко, В.Н., Лазарева, В.В. Демографические эффекты реализации инвестиционной стратегии региона // Региональная экономика: теория и практика. 2020. Т. 18, № 7. С. 1248 – 1265. https://doi.org/10.24891/re.18.7.1248
8. Дьяченко В.Н., Лазарева В.В. Состояние и перспективы демографической устойчивости сети городских поселений региона (на материалах Амурской области) // Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. ISSN 1999-2645. №2 (70). Номер статьи: 7010. Дата публикации: 12.05.2022. Режим доступа: https://eee-region.ru/article/7010/ DOI: 10.24412/1999-2645-2022-270-10
9. Дьяченко, В.Н., Лазарева, В.В., Панова, Е.А. Развитие неформальной занятости в регионе: факторы и проблемы (на материалах Амурской области) // Экономика труда. 2021. Том 8. № 2. DOI: 10.18334/et.8.2.111617
10. Минакир, П.А. Тернистый путь на восток: прорывы, оборачивающиеся тупиками // Пространственная экономика. 2022. Т. 18. № 3. С. 7–16. https://dx.doi.org/10.14530/se.2022.3.007-016
11. Об утверждении Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года: Распоряжение Правительства РФ от 13 февраля 2019 года № 207-р. // Справ.-правовая система «КонсультантПлюс». URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_318094/ (дата обращения: 13.08.2023).
12. Социально-демографическое развитие села: Регион. анализ / Под ред. Т. И. Заславской, И. Б. Мучника. Москва: Статистика, 1980. 343 с.
13. Bodineau, P. Les Conseils économiques et sociaux / Pierre Bodineau. Paris : Presses univ. de France, 1994. 127 p.
14. Dyachenko, V. Lazareva, V. Transformations In The Settlement System Of The Region // EpSBS. 2021. Vol. 105. CDSES 2020. Pp. 523-533. https://doi.org/10.15405/epsbs.2021.04.56
15. Dyachenko, V. N. Regional Service Potential as a Factor of Attractiveness of Rural Settlements / V. N. Dyachenko, V. V. Lazareva // Proceedings of the International Scientific Conference «FarEastCon» (ISCFEC 2020). Vladivostok: Atlantis Press, Vol. 128. 2020. DOI: 10.2991/aebmr.k.200312.347
16. Friedmann, J. Regional Development Policy / J. Friedmann. Boston : MIT Press, 1966. 317 p.
17. Fujita, M., Mori T. Frontiers of the New Economic Geography // Papers in Regional Science. 2005. Vol. 84. no. 3. P. 377–405.
18. Krugman, P. Increasing returns and economic geography / P. Krugman // Journal of Political Economy. 1991. Vol. 99, no. 3. P. 483−499.
19. Lasuen, J.R. On Growth Poles. Urban Studies, 1969. no. 6. P. 137-161.
20. Perroux, F. La coexistence pacifique. Tome II. Pôles de développement ou Nations? Paris: Presses Universitaires de France, 1958. 216 p.
21. Pottier, P. Axes de communication et développement économique // Revue Économique, Programme National Persée, 1963. no. 14(1). P. 58-132.

References

1. D’yachenko, V.N. The impact of transformations in the service sector of the region on the quality of life of the rural population [Vliyanie transformatsii v servisnom sektore regiona na kachestvo zhizni sel’skogo naseleniya] // Scientific notes. Issue 17. The Russian Far East through the prism of regional and international problems: Collection of articles / edited by O.M. Prokapalo; Russian Academy of Sciences, Far Eastern Branch, Institute of Economic Research. Khabarovsk: IEI FEB RAS, 2019. Pp. 47-60.
2. D’yachenko, V.N. Small villages in the system of regional management [Malye sela v sisteme regional’nogo upravleniya] // Scientific notes. Issue 17. The Russian Far East through the prism of regional and international problems: Collection of articles / edited by O.M. Prokapalo; Russian Academy of Sciences, Far Eastern Branch, Institute of Economic Research. Khabarovsk: IEI FEB RAS, 2019. Pp. 61-74.
3. D’yachenko, V.N. Informal employment in the transformation of human capital in the border area with China [Neformal’naya zanyatost’ v transformatsiyakh chelovecheskogo kapitala v prigranich’e s Kitaem] // Labor economics. 2018. No. 4. pp. 1073-1088. DOI:10.18334/et.5.4.39470.
4. D’yachenko, V.N. Features of living conditions and development of the service sector of the economy in the regional settlement system [Osobennosti uslovii zhizni i razvitiya servisnogo sektora ekonomiki v regional’noi sisteme rasseleniya] // Economics and entrepreneurship. 2015. No. 11-1 (64-1). pp. 211-217.
5. D’yachenko,V.N. Spatial differentiation of living conditions as a factor of attractiveness of the Russian-Chinese borderlands [Prostranstvennaya differentsiatsiya uslovii zhizni kak faktor privlekatel’nosti rossiisko-kitaiskogo prigranich’ya] // Management of economic systems: electronic scientific journal. 2016. No. 9 (91). p. 26. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/prostranstvennaya-differentsiatsiya-usloviy-zhizni-kak-faktor-privlekatelnosti-rossiysko-kitayskogo-prigranichya  (дата обращения: 14.08.2023).
6. D’yachenko, V.N. The state and prospects of development of agricultural settlements [Sostoyanie i perspektivy razvitiya agrarnykh poselenii] // Scientific notes. Issue 16. The Russian Far East through the prism of regional and international problems: Collection of articles / edited by O.M. Prokapalo; Russian Academy of Sciences, Far Eastern Branch, Institute of Economic Research. Khabarovsk: IEI FEB RAS, 2019. Pp. 31-44.
7. D’yachenko, V.N., Lazareva, V.V. Demographic effects of the implementation of the investment strategy of the region [Demograficheskie effekty realizacii investicionnoj strategii regiona] // Regional economy: theory and practice. 2020. Vol. 18. No. 7. Pp. 1248-1265. https://doi.org/10.24891/re.18.7.1248
8. Dyachenko, V.N., Lazareva, V.V. The state and prospects of demographic stability of the network of urban settlements in the region (based on the materials of the Amur region) [The state and prospects of demographic stability of the network of urban settlements in the region (based on the materials of the Amur region)] // Regional economy and management: electronic scientific journal. ISSN 1999-2645. — №2 (70). Art. #7010. Date issued: 12.05.2022. Available at: https://eee-region.ru/article/7010/ DOI: 10.24412/1999-2645-2022-270-10DOI: 10.24412/1999-2645-2022-270-10
9. Dyachenko, V.N., Lazareva, V.V., Panova, E.A. Development of informal employment in the region: factors and problems (based on the materials of the Amur region) [Razvitie neformal’noi zanyatosti v regione: faktory i problemy (na materialakh Amurskoi oblasti)] // Labor economics. 2021. Volume 8. No. 2. DOI: 10.18334/et.8.2.111617
10. Minakir, P.A. The thorny path to the east: breakthroughs turning into dead ends [Ternistyi put’ na vostok: proryvy, oborachivayushchiesya tupikami] // Spatial Economics. 2022. Vol. 18. No. 3. pp. 7-16. https://dx.doi.org/10.14530/se.2022.3.007-016
11. On the approval of the Spatial Development Strategy of the Russian Federation for the period up to 2025: Decree of the Government of the Russian Federation dated February 13, 2019 No. 207-R. // Reference.- the legal system «ConsultantPlus». URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_318094 / (date of reference: 13.08.2023).
12. Socio-demographic development of the village: Region. analysis / Edited by T. I. Zaslavskaya, I. B. Muchnik. Moscow: Statistics, 1980. 343 p.
13. Bodineau, P. Les Conseils économiques et sociaux / Pierre Bodineau. Paris : Presses univ. de France, 1994. 127 p.
14. Dyachenko, V. Lazareva, V. Transformations In The Settlement System Of The Region // EpSBS. 2021. Vol. 105. CDSES 2020. Pp. 523-533. https://doi.org/10.15405/epsbs.2021.04.56
15. Dyachenko, V. N. Regional Service Potential as a Factor of Attractiveness of Rural Settlements / V. N. Dyachenko, V. V. Lazareva // Proceedings of the International Scientific Conference «FarEastCon» (ISCFEC 2020). Vladivostok: Atlantis Press, Vol. 128. 2020. DOI: 10.2991/aebmr.k.200312.347
16. Friedmann, J. Regional Development Policy / J. Friedmann. Boston : MIT Press, 1966. 317 p.
17. Fujita, M., Mori T. Frontiers of the New Economic Geography // Papers in Regional Science. 2005. Vol. 84. no. 3. P. 377–405.
18. Krugman, P. Increasing returns and economic geography / P. Krugman // Journal of Political Economy. 1991. Vol. 99, no. 3. P. 483−499.
19. Lasuen, J.R. On Growth Poles. Urban Studies, 1969. no. 6. P. 137-161.
20. Perroux, F. La coexistence pacifique. Tome II. Pôles de développement ou Nations? Paris: Presses Universitaires de France, 1958. 216 p.
21. Pottier, P. Axes de communication et développement économique // Revue Économique, Programme National Persée, 1963. no. 14(1). P. 58-132.