Статья направлена на выявление специфики и механизмов возникновения кластерной эмерджентности в трансграничном пространстве. В свете актуальных геоэкономических проблем эмерджентность кластеров рассматривается как дополнительный «ресурс прочности» двусторонних внешнеэкономических отношений за счёт пространственно-экистических эффектов и циклической когерентности организационного потенциала. Выявлена специфика эмеджентности морехозяйственных кластеров, определяющая их повышенную резистентность.

кластер, приморские регионы, эмерджентность, синергетический эффект, морехозяйственный комплекс.

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда «Евразийские векторы морехозяйственной активности России: региональные экономические проекции» (проект №19-18-00005)

The article is aimed at identifying the specifics and mechanisms of cluster emergence in cross-border areas. Considering urgent geo-economic problems, the emergence of cluster integration is considered to be an additional ‘strength resource’ for bilateral foreign economic relations due to spatial-economic effects and cyclic coherence of organizational potential. The study reveals the specificity of the emergence within maritime clusters, which determines their comparatively high resistance.

cluster, coastal regions, emergence, synergetic effect, maritime economic complex.

The study was carried out within the framework of the grant "Eurasian Vectors of Maritime Economic Activity of Russia: Regional Economic Projections" (project No. 19-18-00005) by the Russian Scientific Foundation

Введение

Региональное развитие современной России в условиях геоэкономической нестабильности испытывает противоречивые тренды, что в особенности относится к экономике приграничных и приморских регионов, вовлекаемых во внешнюю турбулентную динамику [13]. В этой связи на первый план выходит способность региональной экономической системы к проявлению резистентных свойств.

В режиме стационарного функционирования и естественного динамического равновесия, достигнутого регионами, вовлечёнными в трансграничные процессы товарно-ресурсного, финансового, кадрового и информационного обмена, таковые свойства отсутствуют, либо находятся в латентном состоянии. Однако в условиях неравновесных состояний системы их формирование либо активное проявление является жизненно важным для достижения нового динамического равновесия и поддержания поступательного развития в изменившихся условиях.

Возникновение в системе новых свойств без её экстенсивного расширения происходит в результате интенсивных структурных преобразований через самоорганизацию дополнительных подсистем различного уровня. В первую очередь в качестве таковых выступают экономические кластеры как относительно самодостаточные надорганизационные образования, обладающие повышенной конкурентоспособностью и собственным жизненным циклом [13]. В связи с этим одним из ключевых направлений выявления природы и механизмов формирования резистентности приграничных и приморских регионов является изучение эмерджентности самоорганизующихся кластерных структур. Предметом настоящего исследования выступает специфика возникновения эмерджентности в трансграничных кластерах как наиболее значимых для сохранения и развития стратегически важного геоэкономического взаимодействия, с особым вниманием к роли морехозяйственных отраслей (как формирующих собственные кластеры, так и участвующих в кластерообразовании в приморских регионах в целом).

Теоретико-методологический базис исследования

В современной практике исследования различных форм надорганизационных образований получили широкий и многосторонний дискурс проблемы источников возникновения, механизмов формирования, направлений развёртывания и оценки синергетического эффекта, понимаемого как комплекс сверхсуммативых свойств целого, отсутствующих в рамках деятельности простой суммы отдельных предприятий. Особенно активное обсуждение получила синергия кластеров как относительно новой формы территориальной, корпоративной и рыночной организации экономической деятельности (и соответствующего ей теоретико-методологического конструкта, подвергаемого осмыслению в рамках концепции «новой системности» [21]). Потребность в верификации её эффективности и результативности в современных условиях (в том числе – с учётом российской специфики) послужила толчком к обоснованию кластера с позиций теории самоорганизации с учётом наличия системной «энергии связи», выраженной в категориях синергетического эффекта и эмерджентности, нередко употребляемых в качестве синонимичных понятий. Так, по мнению А.Н. Гамова, они «являются двумя взаимосвязанными характеристиками систем, гносеологический корень которых един» [10].

В ряде исследований (в том числе выходящих за пределы исключительно экономического дискурса) эмерджентность предстаёт в качестве меры синергетического эффекта, воспринимается как прямой результат действия антиэнтропийного фактора, определяющего структурно-информационное отличие системы от множества (при этом учитывается наличие антисистем и антиподсистем, в качестве которых рассматриваются структурные образования, способствующие отрицательному эффекту для целого – в экономической сфере пример таковой являет собой монополия при «сворачивании» конкурентного пространства) [16]. В качестве отличительного условия эмерджентности, наряду с множественностью элементов и их взаимосвязей, также отмечается наличие синтезирующей динамики, приводящей к появлению качественно новых свойств, а не только усилению уже существующих [12], [15]. В работах С.А. Насриддинов прослеживается следующая взаимосвязь: эмерджентность является адекватным, положительным проявлением синергетического эффекта, при котором происходит не только усиление уже существовавших положительных свойств и параметров деятельности, но и формирование принципиально новых свойств [20].

Аналогичное мнение высказывает В.С. Просалова, определяющая синергетический эффект кластера через свойство системной эмерджентности, а также указывающая на наличие нескольких основных направлений его возникновения и проявления: общеэкономическое, рыночное, социальное, а также выраженное через способность к обновлению. Вслед за И. Ансоффом [3] большинство исследователей выделяют операционную, финансовую, инвестиционную, управленческую (в том числе стратегическую), информационную синергию [2], [7], [29]. К данным направлениям добавляются ряд маркетинговых параметров, таких как формирование единого сильного брэнда, совместное использование маркетинговых каналов и т.д. [9], а также устранение дублирования одних и тех же функций [14].

В качестве основных источников возникновения кластерной эмерджентности рассматривается целый ряд параметров, лежащий в собственно экономической, организационной, информационной, социальной плоскостях. Ряд авторов рассматривает в качестве центральной составляющей синергии кластера эффект масштаба [1], [6], [7], [9], [17], [24], а также комплиментарность производств [11]. Важным является тезис о зависимости эмерджентности от специфичности активов и неопределённости спроса (в том числе на промежуточные виды продукции), так как в условиях кластера обретающие устойчивый и предикативный рынок) [1], [2].

Одним из центральных звеньев в формировании кластерной эмерджентности является механизм инвестиционного мультипликатора (с выделением первичного мультипликативного эффекта, задаваемого деятельностью кластерного ядра, и вторичного, возникающего благодаря кластерной периферии и инфраструктуры), действующий за счёт привлечения дополнительных инвестиций как внутри кластера, так и благодаря государственным и региональным программам кластерной поддержки [5], [6], [10], [15], [17]. Соответственно, моделирование кластеризации должно учитывать закон мультипликационного преумножения инвестиционного потока. В то же время, далеко не все составляющие синергетического эффекта имеют в основе своего появления мультипликативный механизм [24]. В первую очередь это относится к конкурентной составляющей как таковой. Отличительной чертой кластера (по сравнению с другими надорганизационными образованиями) является особая роль независимости экономических субъектов в качестве источника его эмерджентных свойств, порождаемых конкурентным полем [6], [17].

Также синергетический эффект рассматривается в качестве следствия реализации кластерными субъектами диверсификационных стратегий. В таком случае модель его достижения обретает вид линейного уравнения распределения инвестиционных потоков по диверсифицированным направлениям при соблюдении требования их оптимизации для достижения максимума целевой функции дохода. Соответственно, становится возможным применение маржиналистского подхода, измерение эмерджентного эффекта от каждой новой вложенной единицы ресурсов и финансов [9].

Среди источников эмерджентности кластера акцентируются снижение производственных, инфраструктурных и трансакционых издержек, повышенный уровень доверия и лояльности между субъектами кластера [6], [12], [17], информационные процессы («переток знаний») [1], [12], [18], [28]. Пространственный фактор рассматривается в свете близости производства к ресурсам и рынкам сбыта [5], а также в связи с агломеративными эффектами компактности размещения [14], совместного пользования объектами инфраструктуры и снижения трансакционных издержек благодаря выравниванию тацитного (неявного) знания [1], [6], [12], [15], [17]. Наряду со всеми обозначенными параметрами некоторые исследователи указывают не только на наличие эмерджентного эффекта в кластере, но и на его максимизацию за счёт самоорганизующихся механизмов. Кластер самооптимизируется как в направлении рационального расходования ресурсов, так и в направлении эффективных схем распределения и обмена [6], [15], [17], [20].

Важнейшим методическим вопросом является оценка кластерной эмерджентности. В ряде работ проблема измерения кластерной эмерджентности (либо синергетического эффекта) непосредственно выводится из потребности в оценке эффективности деятельности кластерных структур (в отличие от ТПК и отраслевого метода, в сфере управления кластерами подобный аппарат оценки ещё не сложился). В результате предлагается сравнительная оценка деятельности предприятий в кластере и вне кластера, а также расчёт показателей корпоративной эффективности (сравнение доли результатов предприятия в кластере с долей затрат) и показатель взаимодействия (отношение общекластерной эффективности к средней по единичным предприятиям), в том числе рассчитываемый за вычетом поочерёдно каждого из предприятий для определения «узких мест» и слабых звеньев в кластерной структуре  [29]. В других случаях система оценки видится естественной необходимостью стратегического развития предприятия [25], в том числе связанной с принятием инвестиционных решений по развитию производства и инфраструктуры в кластере [24]. В рамках такового микроэкономического подхода оценка чаще всего производится по принципам измерения мультипликативного увеличения фондовой стоимости предприятий [1], приращения инвестиций [5], добавленной стоимости [24]. В рамках же макроэкономического подхода разрабатывается итерационная модель баланса целевых интересов субъектов кластеризации [20], основанная на параметрах целеполагания экономических субъектов, объединения в целом и государства, объединяемых в многоуровневую балансовую матрицу.

По мнению В.С. Просаловой, проводящей анализ основных существующих методик оценки синергетического эффекта кластеров, большинство авторов обращаются к показателям прибыли, добавленной стоимости, чистого денежного потока и других отдельных критериев (в сумме их различных сочетаний), к традиционным для многих сфер экономической оценки, но не адаптированным для специфики кластерной структуры затратному, сравнительному и доходному методам, а также к экспертным оценкам, выстроенным по различным (зачастую субъективным) принципам. В связи с этим предлагается использование имитационных моделей, основанных на расчёте перспектив капитализации и ожиданий прибыли от объединения участников в кластер, что позволит восстановить более детализированную картину, отражающую не только уже наработанный в кластере прошлый опыт, но и будущее состояние системы, к которому направлена целевая функция кластерной оптимизации [23]. В предложенной данным автором универсальной методике производится расчет на основе тезиса об убывании синергетического эффекта во времени с момента образования кластера, а также шкалы измерения силы изменений, произошедших относительно средней тенденции до образования кластера.

В рамках информационного подхода эмерджентность территориально-производственных систем оценивается на основе длины информационного кода по производственно-технической и тезаурической информации, а также по негэнтропии отражения информационных потоков [18], [19], что воплощает важный принцип: результативность системы тем выше, чем больше информации друг о друге содержат её подсистемы [16]. Также применяется коэффициент эмерджентности Хартли, позволяющий оценить возрастание уровня системности при образовании кластера за счёт перехода от экстенсивного к интенсивному развитию в ограниченном территориальном ареале [10].

Примечательно, что при стремлении большинства авторов к созданию универсального метода изучения и оценки кластерной эмерджентности, применимого к различным отраслевым сферам и пространственным локалитетам, особое внимание привлекли транспортно-логистические кластеры (выполняющие интегрирующую инфраструктурную функцию для других кластерных образований и регионального хозяйства в целом), в том числе несущие на себе отпечаток транзитной функции приграничных регионов. В этой связи сформировалось понимание «входного и выходного потока», который может по-разному соотноситься с пропускной транзитной способностью кластера [10]. Однако данный вектор исследований охватил исключительно транспортную сферу, в то время как приграничное и особенно приморское положение региона создаёт существенно большую специфику как в плане возможностей образования кластера, так и в плане его устойчивости по отношению к внешним колебаниям. В связи с этим встаёт проблема того, насколько эмерджентность кластеров, создающая системную «энергию связи», способна противостоять внешней нестабильности.

В настоящее время растёт интерес к изучению специфики кластерообразования в приморских зонах [8], в том числе с участием трансграничных [22], [26] и трансакваториальных [30] хозяйственных связей, а также с выделением особой роли морехозяйственных кластеров [4], [27]. Исследовательский опыт как в плане теоретической концептуализации, так и в плане эмпирического обследования приморского кластерообразования нуждается в более глубоком раскрытии механизмов образования эмерджентности и её специфики в условиях  трансграничности и талассоаттрактивности, что будет осуществлено в настоящем исследовании. Обозначенная цель будет решена на основе синтеза упомянутых выше методов и подходов, развиваемых в работах по изучаемой проблематике, с применением методов сравнительного анализа, логико-концептуального и экономико-математического моделирования.

Результаты исследования

На основе рассмотренного выше разнообразия теоретико-методологических подходов к изучению синергетических свойств экономического кластера становится очевиден тот факт, что кластерная эмерджентность является не просто следствием сверхсуммативной интеграции предприятий, отражённой в наборе показателей их деятельности по производственным, управленческим, маркетинговым и иным направлениям (аналогичный результат может быть достигнут и вне кластерной формы организации хозяйства как таковой – например, при образовании территориально-производственного комплекса, реализации программ ко-промоушена, обмена управленческими практиками и т.д.). Она представляется результатом целого ряда взаимосвязанных и взаимовлияющих нелинейных процессов: как необратимых, идущих в одном направлении, так и способствующих становлению циклической динамики многомерной осцилляции. В связи с этим в модели возникновения эмерджентных свойств необходимо отразить не только результат смены стационарного состояния системы по каждому из направлений, но и их взаимообусловленность, как в «разрезе» собственно экономических показателей, так и в их проекции на динамику системно-информационных процессов.

Образование эмерджентного эффекта происходит в результате структурных преобразований системы, изменяющих своего рода «кластерную логистику» потоков и запасов: ресурсных, товарных, финансовых, информационных, инновационных, кадровых. При этом по каждому из существующих направлений поток способствует накоплению запаса, в свою очередь, формирующего новые потоки. Важной особенностью является взаимовлияние в образовании потоков и запасов между направлениями, что приводит к более сложному, нелинейному эффекту, вариативному в своих последствиях вследствие зависимости от начальных условий и относительной скорости протекания самоорганизующихся процессов [12]. К этому следует прибавить уже упомянутое действие закона мультипликатора, что имеет место не только непосредственно в сфере инвестиций. В равной мере можно выделить информационный мультипликатор (образующий вторичные потоки кодифицированной информации и приумножение тацитного знания), кадровый мультипликатор (повышение производительности труда, в том числе управленческого, за счёт обмена опытом и кадрами, возможности совмещения трудовой деятельности в нескольких звеньях кластера и т. д.), инновационный мультипликатор (возможности применения передовых технологий в различных сферах с диверсификацией производственной деятельности). В свою очередь, приращение за счёт мультипликативного эффекта само может выступать в качестве сдвига начальных условий, меняющего фазовый аттрактор системы и способствующего новому этапу самоорганизации, соответственно — новой волне проявления синергетического эффекта. Однако эффективное использование и мультипликация потоков, образующихся на основе высвобождающихся ресурсов, образуется лишь при условии наличия и осознания возможностей направления этих потоков (в том числе при превышении ожидаемой доходностью над ставкой дисконтирования) [24]. В связи с этим следует учитывать и наличие в системе ограничений, задаваемых как естественными параметрами ёмкости рынка [12], так и собственной мощностью, «пропускной способностью» системы [10] (см. рис. 1).

Рисунок 1 — Кластерная логистика» образования эмерджентных свойств

Разработано автором

Следует учитывать, что все обозначенные параметры находятся в сложной системе взаимовлияний. Отразим наиболее существенные зависимости между соответствующими потоками и запасами через такие переменные, как:

• величина средних издержек (АС) единицы кластерного продукта, выпускаемого в объёме Q;
• величина инвестиционного потока (I);
• доверие между экономическими субъектами внутри кластера (L);
• величина контракционного риска внутри кластера (R);
• количество организаций, составляющих всю организационную массу кластера (М);
• количество действительных хозяйственных и информационных связей между всеми участниками кластера (N).

В самом общем виде эмерджентный эффект составляет мультиплицированное приращение инвестиционного потока, скорректированного на величину вероятности успешной реализации инвестиционного проекта (1 – R). Однако наряду с объективной величиной риска на принятие управленческих решений влияет также субъективное восприятие предприятием его роли и жизнедеятельности в кластере, уровень доверия к другим экономическим субъектам (именно повышенное доверие составляет важное преимущество кластера перед простой суммой независимых компаний). Выразим данное соотношение следующим образом:

,                                                                                            (1)

где: K_L – коэффициент зависимости доверия от объективного уровня вероятности положительного исхода сделки [разработано автором].

Соответственно, в первом приближении инвестиционная эмерджентность кластера примет вид:

,                                                                              (2)

где m_I – коэффициент мультиплицирования инвестиционного потока [разработано автором].

Потенциал для повышения инвестиционного потока при образовании кластера составляют, главным образом, средства, высвобождаемые за счёт снижения средних издержек. При этом различные компоненты в их структуре испытывают зависимость от различных параметров кластера, а также различаются по срокам снижения (см. Таблицу 1).

Таблица 1. Структура средних издержек кластерного продукта по определяющим параметрам и срочности снижения

Разработано автором

Особого внимания в указанной структуре заслуживает параметр негэнтропии отражения информации, зависящий от наличия взаимосвязей между элементами системы. С учётом обобщающего результата для используемых в теории информации коэффициентов Хартли и Харкевича, произведённых в работе Е.В. Луценко:

,                                                                                    (3)

где:  W – количество элементов в системе альтернативных будущих состояний АОУ (количество чистых состояний);
m – сложность подсистемы (количество элементов 1-го уровня иерархии в подсистеме);
M – максимальная сложность подсистем (количество элементов 1-го уровня иерархии в системе);
С_W^m – количество сочетаний W по m [16].

Принимая в качестве количества элементов (чистых состояний) общее число организаций в кластере, то есть его организационную массу (в системе принятых экономических обозначений – М), а в качестве общего количества элементов (сочетаний) – сумму организаций и числа взаимосвязей между ними (обе категории выступают в качестве объектов управления), получим выражение коэффициента структурно-информационной эмерджентности для конкретного случая, когда в качестве системы выступает экономический кластер:

                                                                               (4)

где: φ — коэффициент структурно-информационной эмерджентности территориально-экономической системы (кластера),

М – количество организаций, входящих в систему,

N – количество хозяйственных и информационно-коммуникативных связей между организациями (разработано автором на основе: [16]).

Соответственно, в структурном разрезе изменение трансакционных издержек за счёт кластеризации примет вид:

,                                                      (5)

где: kS — коэффициент затрат на поиски контрагента,
kC — тариф коммуникации,
kRev — тариф проверки контрагента,
kIns — тариф страхования трансакционных рисков,
R — значение трансакционного риска,
KL — коэффициент доверия,
М — численность предприятий,
N — количество связей между предприятиями кластера [разработано автором].

С учётом того, что остальные составляющие средних издержек претерпевают изменения преимущественно в долгосрочном периоде, для кратко- и среднесрочной перспективы, наряду с изменениями трансакционных издержек следует учитывать лишь изменения в инфраструктурных издержках, связанные с действием эффекта масштаба производства услуг инфраструктурными сетями (включая транспортно-логистические объекты, системы связи, маркетинговые услуги и сбытовые сети и пр.). Соответственно, в КСП и ССП общее значение кластерной эмерджентности c учётом сопутствующих нелинейных зависимостей приобретает следующий общий вид:

                        (6)

где: Е — эмерджентность,
KM — коэффициент влияния масштаба на величину инвестиционного потока;
М — организационная масса (число предприятий),
АС — средние издержки производства единицы продукции,
Q — объём производства,
KL — коэффициент межорганизационного доверия,
R — уровень риска,
m — инвестиционный мультипликатор [разработано автором].

Введение коэффициента влияния масштаба на величину инвестиционного потока (зависящего от специфики производства и организационной среды) позволяет достичь более достоверной оценки того объёма высвобождаемых (за счёт более эффективного использования ресурсов и структурирования организационной среды) ресурсов, которые реально могут составить инвестиционный поток, так как подвергаются агрегации. Во многих случаях осуществление инвестиционных проектов представляется возможным лишь при наличии достаточного объёма финансового запаса (в том числе способного выступать в качестве источника покрытия инвестиционных рисков), что становится возможным благодаря эффекту масштаба. Соответственно, данный коэффициент выражает важный параметр кластера, позволяющий достичь формирования эмерджентных свойств.

Для определения эмерджентности в ДСП наряду с данным параметром также необходимо осуществить корректировку на показатели рыночной динамики и экономической мотивированности субъектов кластера, произвести оценку дисконтированного потока с учётом превышения доходности кластерных инвестиций над ставкой дисконтирования. Наряду с данными поправками в ДСП происходят изменения (как снижение, так и возможное повышение) производственных и управленческих издержек, вступают в действие инновационный и кадровый мультипликаторы, создающие дополнительные прямые и обратные нелинейные зависимости в экономико-территориальной системе (в том числе зависящие от специфики конкретных условий). Наибольшее влияние начальные условия оказывают на циклическую динамику кластера. Следуя за циклами рыночной конъюнктуры и усиливаемые последовательной сменой положительного и отрицательного мультипликационного эффекта, кластеры переживают многомерную осцилляцию всех своих основных параметров, которая может осуществляться как с их циклической когерентностью, так и с существенной лаговой разностью по фазе и длине волны (чаще всего вызываемой темпами реакции организационной среды на происходящие изменения, инерцией институциональных структур, либо внешними факторами).

Особый случай представляет собой трансграничный кластер, в рамках которого, с одной стороны, достигается определённое единство, с другой стороны, действует неравенство экономико-правовых режимов, различия в деловой культуре и уровне межорганизационного доверия, варьируется степень риска по разные стороны границы. Таким образом, в силу трансграничных экистических эффектов наблюдается асимметрия в структуре системы, определённая степень неравномерности в распределении системной информации и тацитного знания по территории. В свою очередь, данные параметры как к возможности появления дополнительных препятствий для взаимодействия, снижению негэнтропии отражения (уже в силу разности тезауруса), так и приводят к «разности потенциалов», способствующей асимметрии в накоплении запасов и последующей активизации взаимообмена потоками. Основываясь на (6), ситуацию появления эмерджентности в трансграничном (либо трансакваториальном) кластере можно охарактеризовать следующим образом:

                                (7)

где: «рег.» – соответствующий показатель по внутрирегиональным предприятиям, «ин.» – по иностранным предприятиям [разработано автором].

Существенно усложняется формирование добавленной стоимости продукта в том случае, если производственные звенья располагаются по разные стороны границы. В таком случае выражение (5) аналогично (7) включит в себя как слагаемые для трансакционных издержек внутри каждой из разных национальных подсистем, так и между ними. Для трансакваториального кластера, в силу множественности контактного потенциала благодаря возможностям водного транспорта (что вызывает появление феномена «рассеянного кластера» [26], [30]), данная составляющая синергетического эффекта ещё более усложнится, обретая специфичность. Изменится и собственно эмерджентность информационной структуры системы за счёт наличия дополнительных подсистем – национальных. Если для трансграничного кластера с участием двух сопредельных государств числитель выражения (4) примет вид log₂(M+N+3), так как дополнительный уровень представлен двумя национальными подсистемами и связью между ними, то для «рассеянного» в транс-акваториальном пространстве кластера, узлами которого являются приморские центры деловой активности, оно будет следующим:

                                       (8)

где: φ_CA — коэффициент структурно-информационной эмерджентности транс-акваториального кластера,
М – количество организаций, входящих в систему,
N – количество хозяйственных и информационно-коммуникативных связей между организациями,
n – количество стран-участниц кластера (разработано автором на основе: [16]).

Использование факториала n вместо числа сочетаний связано с тем, что даже при отсутствии фактического сообщения между странами (как внутри кластера, так и в принципе, что является не столь частым случаем), между ними присутствует информационная связь и отражённое представление друг о друге, что так же составляет приращение системной информации. На основании (8) можно сделать вывод, что в результате формирования «рассеянного» трансакваториального кластера в условиях транспортно-логистической талассоаттрактивности достигается существенное, прогрессирующее приращение системной эмерджентности, аналогичное по своему эффекту действию мультипликаторов (хотя и реализующееся по иному механизму). Оно может быть условно названо «структурно-информационным мультипликатором», составляя существенную эмерджентную особенность трансакваториального кластера по сравнению с обычным.

В целом, наряду с повышенными возможностями трансграничной хозяйственной коммуникации, наличие в регионе морехозяйственных отраслей способствует повышенному интегративному эффекту для всего регионального хозяйства, при этом ситуация их вовлечения в кластерообразующие процессы может иметь следующие различные сценарии:

• Кластеризация отдельных секторов «морской экономики» (по данным эмпирических наблюдений в современной России, к таковым в первую очередь относятся судостроение, судоремонт, портовая логистика и морские грузоперевозки, что обусловлено рядом причин: профильностью для хозяйства приморских регионов; большой фондоёмкостью, создающей существенный материальный «запас прочности»; государственной поддержкой со стороны федерального центра и пр.). Эмпирически фиксировано, что в таких случаях при образовании дополнительных рыночных ниш происходит диверсификация в смежные отрасли (производство разнообразных технических средств, приборостроение, в том числе наукоёмкое). Тем самым эмерджентный эффект достигается в первую очередь благодаря эффекту масштаба, ресурсным и финансовым потокам и запасам (DK_M), образованию дочерних производств, как с приростом организационной массы (DМ), так и с образованием новых хозяйственных связей (DN) и выходом на новые – преимущественно внутренние – рынки (DQ). В качестве примера можно привести развитие судостроительного-судоремонтного кластера Архангельской области.
• Образование целостного межотраслевого кластера, охватывающего все сектора морехозяйственного комплекса региона. Несмотря на отсутствие подобных прецедентов в современной России, таковой сценарий может быть реализован после длительного и последовательного комплексообразования (по модели ТПК) с соответствующим «восполнением структурных дыр». Эмерджентный эффект такого кластера будет достигаться, главным образом, благодаря интенсификации взаимосвязей между фирмами (DN), а также действию «структурно-информационного мультипликатора» за счёт наличия внутри кластера отраслевых подсистем, каждая из которых испытывает собственную негэнтропию отражения (Df).
• Кластеризация в других секторах экономики с существенной (в том числе связующей и структурообразующей) ролью «морских» и «приморских» отраслей (в том числе – транспортно-логистических). В таком случае наблюдается активная взаимная диверсификация, приводящая одновременно к росту организационной массы внутри «морской» и «не-морской» подсистем кластера (DМ), расширение рынка продукта за счёт инфраструктурной связующей роли морского транспорта (DQ), усиления взаимосвязей (DN) и негэнтропии отражения (Df) между отраслевыми подсистемами (даже при относительно невысоких значениях данных параметров внутри каждого сектора в отдельности это приводит к росту общей системно-информационной эмерджентности). За данными параметрами следует положительный эффект сокращения трансакционных рисков (DR), имеющий большое значение в условиях комплиментарности производств, специфичности продукта (в особенности – для наукоёмких отраслей, обслуживающих морехозяйственный комплекс). Сокращение трансакционных и производственных рисков может иметь место и благодаря действию экистических эффектов удобства сорасположения предприятий, образования налаженных логистических цепей, а также при достижении циклической когерентности производств. Примером такого рода кластеров можно считать крупные группы агропроизводителей Ростовской области, не только активно взаимодействующие со сферами морского транспорта, судоремонта и портово-логистической деятельности, но и во многом сформировавшиеся и нашедшие выход на масштабные и устойчивые зарубежные рынки благодаря посреднической роли морского сектора.

Заключение

На основании проведённого исследования становятся очевидными не только преимущества кластерных структур с точки зрения негэнтропии отражения перед централизованно управляемыми, чаще всего рассматриваемыми в информационной теории систем (в случае кластера фрактальная система соподчинений на основе горизонтально выстраиваемых связей рождает существенно больший, многомерный эффект приращения системно-информационной эмерджентности), но и особые выгоды кластеризации морехозяйственного комплекса, в том числе с учётом возможности образования межотраслевых кластеров в приморских регионов. Повышенная эмерджентность такого кластерообразования задаётся одновременным вовлечением практически всех возможных параметров, влияющих на достижение сверхсуммативного эффекта. В свою очередь, это происходит вследствие того, что эффект масштаба действует одновременно в отношении объёмов производства и загрузки инфраструктурных объектов (для транспортно-логистических систем в рамках кластера между данными составляющими стоит знак равенства), а также благодаря потенциалу морехозяйственных отраслей как к «горизонтальной» территориальной и межотраслевой интеграции с использованием экистических выгод, так и к «вертикальной» с наращиванием цепочки добавленной стоимости (в том числе, в условиях высокой специфичности и комплиментарности наукоёмкого производства). В условиях трансграничности и трансакваториальности, наряду с возрастающим эффектом масштаба, все указанные источники эмерджентности подвержены действию эффекта «системно-информационного мультипликатора».

Все указанные обстоятельства, подтверждающие гипотезу о повышенной эмерджентности трансакваториальных комплексов с участием морехозяйственных отраслей, могут стать серьёзным основанием для принятия управленческих решений о поддержке соответствующих территориально-отраслевых прото-кластерных образований в приморских регионах России, в особенности – в западных, в настоящее время испытывающих повышенные контракционные риски в условиях геоэкономической нестабильности. Несмотря на обозначенные преимущества дискуссионным остаётся вопрос о том, почему при наличии подобных возможностей сектор морехозяйственной деятельности в России в целом не подвергся масштабной кластеризации в рыночных условиях за последние два десятилетия. В свою очередь, его решение определяется тем фактом, что самоорганизующиеся процессы нуждаются в инициальных масштабных изменениях – том первичном импульсе, который вызывает сдвиг начальных условий, а также комплексе последовательных обстоятельств и условий, способствующих становлению когерентной циклической динамики вновь образованных кластеров (что особенно важно на начальных стадиях их формирования). Образующиеся эмерджентные свойства кластерной системы нуждаются в своевременном наличии возможностей их приложения для дальнейшей мультипликации. Как нуждаются в воспроизводстве непосредственно комплексы производственных и обменных процессов, так же должна воспроизводиться и эмерджентность системы, составляющая как цель её существования, так и поддерживающую её единство «энергию связи».

Список литературы

1. Авдонина С.Г. Количественные методы оценки синергетического эффекта инновационного кластера // Управление экономическими системами: электронный журнал. 2012. № (39). URL: http://uecs.ru/uecs-39-392012/item/1147-. (дата обращения: 01.11.2019).
2. Авдонина С.Г. Синергетический эффект кластерных образований и параметры его оценки // Региональная экономика и управление: электронный научный журнал. 2012. №1 (29). URL: https://eee-region.ru/article/2904/ (дата обращения: 30.10.2019).
3. Ансофф И. Новая корпоративная стратегия. СПб.: Питер, 1999.
4. Батурова Г.В. Региональные морехозяйственные кластеры как основа социально-экономического развития приморских территорий // Транспортное дело России. 2012. №6-2. С. 40-42.
5. Бекмансурова О.О. Мультипликативный и синергетический эффекты как экономический результат от создания промышленных кластеров // Вестник СамГУ. 2014. № 4(115). C. 39-42.
6. Бушуева М.А. Синергия в кластере // Масюк, Н.Н. Стратегическое партнерство в инновационной экономике знаний: мультивариантный подход: коллективная монография (под ред. Н.Н. Масюк) / Н. Н. Масюк, Л.В. Межонова, М.А. Бушуева, О.А. Батурина, Ю.В. Балдина, Г.В. Петрук, Ю.П. Кузнецова – Владивосток: ВГУЭС, 2014. С. 79-85.
7. Власенко М.Н. Роль государственного регулирования интеграционных процессов в развитии национального хозяйства // ПСЭ. 2012. №1. С. 83-86.
8. Вольхин Д.А. Экономическая кластеризация в приморских зонах Крыма: факторы, локализация и перспективы развития // Научная мысль Кавказа. 2017. №3 (91). С. 12-22.
9. Галлямова Э.Г. Создание синергетических преимуществ диверсифицированных компаний // Государственное управление. — Электронный вестник. 2007. Вып. 11. URL: www.nbuv.gov.ua/portal/ soc_gum/eprom/2009_47/st_47_05.pdf (дата обращения: 30.10.2019).
10. Гамов А.Н. Взаимосвязь между статической и динамической устойчивостью системы // РППЭ. 2014. №1 (39). С. 59-63.
11. Гераськина И.Н. Синергетические и комплементарные эффекты в кластере // Вестник гражданских инженеров. 2016. №1(54). С. 146-153.
12. Горочная В.В. Развитие кластерных структур как самоорганизующийся процесс в региональной экономике (на примере Ростовской области). Диссертация на соискание учёной степени кандидата экономических наук / Южный федеральный университет. Ростов-на-Дону, 2014.
13. Горочная В.В. Трансграничная кластеризация в черноморском регионе как фактор экономической безопасности Юга России // Балтийский регион — регион сотрудничества-2018: проблемы и перспективы трансграничного сотрудничества вдоль Западного порубежья России Материалы международной научной конференции. под редакцией Г.М. Федорова, Л.А. Жиндарева, А.Г. Дружинина, Т. Пальмовского. – Калининград, 2018. С. 74-84.
14. Ижгузина Н.Р. Расчет синергетического эффекта городских агломераций региона (на примере Свердловской области) // Известия УрГЭУ. 2017. №2(70). C. 75-89.
15. Линев И.В. Эмерджентность и мультипликативный эффект в кластере // Вестник ВГУИТ. 2016. №2(68). 378-383.
16. Луценко Е.В. Количественные меры возрастания эмерджентности в процессе эволюции систем (в рамках системной теории информации) / Политематический сетевой электронный научный журнал кубанского государственного аграрного университета. Издательство: Кубанский государственный аграрный университет (Краснодар). 2006. № 5(21). С. 1-20. URL: http://ej.kubagro.ru/2006/05/pdf/31.pdf]; http://lckubagro.ru/aidos/aidos06_lec/lec_04.htm. (дата обращения: 02.11.2019).
17. Масюк Н.Н., Бушуева М.А. Синергетический и мультипликативный эффекты в кластере. URL: http://ukros.ru/wp-content/up-loads/2012/08/масюк_бушуева.rtf (дата обращения: 01.11.2019).
18. Мусаев Л.А. Информационный подход к оценке синергетического эффекта в территориальных производственных комплексах // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Экономические науки. 2013. №4(175). С. 60-65.
19. Мусаев Л.А. Оценка синергетического эффекта экономических систем // Вестник Южно-Российского государственного технического университета. 2011. № 3. С. 132-137.
20. Насриддинов С.А. Конструкция и особенности методологии интегрированных структур на современном этапе // Финансы: Теория и Практика. 2013. №3. С. 41-54.
21. Полякова О.В. Кластеры в свете концепции «новой системности» // Экономика и социум. 2015. № 1(14). URL: www.iupr.ru (дата обращения: 01.11.2019).
22. Приморские зоны России на Балтике: факторы, особенности, перспективы и стратегии трансграничной кластеризации. Под ред. А.Г. Дружинина. М., Сер. Научная мысль Балтийского федерального университета, 2018. 216 с.
23. Просалова В.С., Смольянинова Е.Н. Анализ подходов оценки синергетического эффекта кластера как результата управления инновациями в долгосрочной перспективе // АНИ: экономика и управление. 2017. №1 (18). С. 178-181.
24. Скоч А.В. Синергетический эффект кластеро-образующих инвестиций: методы количественной и качественной оценки // Менеджмент в России и за рубежом. 2008. № 3. URL: http://dis.ru/libraiy/detail.php?ID=26594. (дата обращения: 05.11.2019)
25. Солошенко Р.В. Систематизация синергетических эффектов в экономике // Вестник Курской государственной сельскохозяйственной академии. 2014. №1. С. 15-18.
26. Трансграничное кластерообразование в приморских зонах Европейской части России: факторы, модели, экономические и экистические эффекты. Под ред. А.Г. Дружинина. Ростов-н/Д., 2017. 421 с.
27. Филиппова С.В., Сааджан В.А., Глущенко В.Д. К вопросу формирования морехозяйственных кластеров // Экономика: реалии времени. 2014. №5 (15). С. 146-151.
28. Хасанов Р.X. Синергетический эффект кластера // Проблемы современной экономики. 2009. № 3 (31). URL: http://www.m-econ-omy.ru/art.php?nArtId=2784.andshesto-palov.livejournal.com (дата обращения: 01.11.2019).
29. Шутилов Ф.В. Методы оценки эффективности и синергетический эффект кластеров // Научный вестник ЮИМ. 2013. №2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/metody-otsenki-effektivnosti-i-sinergeticheskiy-effekt-klasterov (дата обращения: 31.10.2019).
30. Druzhinin A.G., Gorochnaya V.V., Mikhaylov A.S., Dets I.A., Latchninsky S.S., Volkhin D.A. Trans-aquatorial clustering within the trend of cross-border international economic interactions // International Journal of Economics and Financial Issues. 2016. Т. 6. № S5. рр. 128-135.

References

1. Avdonina S.G. Quantitative methods for assessing the synergistic effect of an innovation cluster [Kolichestvennyye metody otsenki sinergeticheskogo effekta innovatsionnogo klastera]// Management of economic systems: an electronic journal. 2012. No (39). URL: http://uecs.ru/uecs-39-392012/item/1147-. (Date of treatment: 11/01/2019).
2. Avdonina S.G. The synergistic effect of cluster formations and the parameters of its assessment [Sinergeticheskiy effekt klasternykh obrazovaniy i parametry yego otsenki]// Regional Economics and Management: electronic scientific journal. 2012. No1 (29). URL: https://eee-region.ru/article/2904/ (accessed: 10/30/2019).
3. Ansoff I. New corporate strategy [Novaya korporativnaya strategiya]. St. Petersburg: Peter, 1999.
4. Baturova G.V. Regional marine economic clusters as the basis of socio-economic development of coastal territories [Regional’nyye morekhozyaystvennyye klastery kak osnova sotsial’no-ekonomicheskogo razvitiya primorskikh territoriy]// Transport business of Russia. 2012. No. 6-2. S. 40-42.
5. Bekmansurova O.O. Multiplicative and synergetic effects as an economic result from the creation of industrial clusters [Mul’tiplikativnyy i sinergeticheskiy effekty kak ekonomicheskiy rezul’tat ot sozdaniya promyshlennykh klasterov]// Bulletin of SamSU. 2014. No. 4 (115). C. 39-42.
6. Bushuyeva M.A. Synergy in the cluster [Sinergiya v klastere]// Masyuk, N.N. Strategic partnership in an innovative knowledge economy: a multivariate approach: a collective monograph (edited by N.N. Masyuk) / N.N. Masyuk, L.V. Mezhonova, M.A. Bushueva, O.A. Baturina, Yu.V. Baldina, G.V. Petruk, Yu.P. Kuznetsova — Vladivostok: VSUES, 2014.S. 79-85.
7. Vlasenko M.N. The role of state regulation of integration processes in the development of the national economy [Rol’ gosudarstvennogo regulirovaniya integratsionnykh protsessov v razvitii natsional’nogo khozyaystva]// PSE. 2012. No1. S. 83-86.
8. Vol’khin D.A. Economic clustering in the coastal zones of Crimea: factors, localization and development prospects [Ekonomicheskaya klasterizatsiya v primorskikh zonakh Kryma: faktory, lokalizatsiya i perspektivy razvitiya]// Scientific Thought of the Caucasus. 2017. No3 (91). S. 12-22.
9. Gallyamova E.G. Creating synergistic advantages of diversified companies [Sozdaniye sinergeticheskikh preimushchestv diversifitsirovannykh kompaniy]// Public Administration. — The electronic bulletin. 2007. Issue. 11. URL: www.nbuv.gov.ua/portal/ soc_gum / eprom / 2009_47 / st_47_05.pdf (accessed: 30.10.2019).
10. Gamov A.N. The relationship between the static and dynamic stability of the system [Vzaimosvyaz’ mezhdu staticheskoy i dinamicheskoy ustoychivost’yu sistemy]// RPPE. 2014. No1 (39). S. 59-63.
11. Geras’kina I.N. Synergetic and complementary effects in a cluster [Sinergeticheskiye i komplementarnyye effekty v klastere]// Bulletin of civil engineers. 2016. No1 (54). S. 146-153.
12. Gorochnaya V.V. The development of cluster structures as a self-organizing process in the regional economy (on the example of the Rostov region) [Razvitiye klasternykh struktur kak samoorganizuyushchiysya protsess v regional’noy ekonomike (na primere Rostovskoy oblasti)]. Thesis for the degree of candidate of economic sciences / Southern Federal University. Rostov-on-Don, 2014.
13. Gorochnaya V.V. Cross-border clustering in the Black Sea region as a factor of economic security in the South of Russia [Transgranichnaya klasterizatsiya v chernomorskom regione kak faktor ekonomicheskoy bezopasnosti Yuga Rossii]// Baltic Region — cooperation region-2018: problems and prospects of cross-border cooperation along the Western border of Russia Materials of an international scientific conference. edited by G.M. Fedorova, L.A. Zhindareva, A.G. Druzhinin, T. Palmovsky. — Kaliningrad, 2018.S. 74-84.
14. Izhguzina N.R. Calculation of the synergistic effect of urban agglomerations of the region (on the example of the Sverdlovsk region) [Raschet sinergeticheskogo effekta gorodskikh aglomeratsiy regiona (na primere Sverdlovskoy oblasti)]// Izvestiya Ural State Economic University. 2017. No2 (70). C. 75-89.
15. Linev I.V. Emergence and the multiplier effect in a cluster [Emerdzhentnost’ i mul’tiplikativnyy effekt v klastere]// Vestnik VGUIT. 2016. No2 (68). C. 378-383.
16. Lutsenko Ye.V. Quantitative measures of increasing emergence in the process of evolution of systems (within the framework of the system theory of information) [Kolichestvennyye mery vozrastaniya emerdzhentnosti v protsesse evolyutsii sistem (v ramkakh sistemnoy teorii informatsii)]/ Polythematic network electronic scientific journal of the Kuban State Agrarian University. Publisher: Kuban State Agrarian University (Krasnodar). 2006. No. 5 (21). S. 1-20. URL: http://ej.kubagro.ru/2006/05/pdf/31.pdf]; http://lckubagro.ru/aidos/aidos06_lec/lec_04.htm. (Date of treatment: 02.11.2019).
17. Masyuk N.N., Bushuyeva M.A. Synergetic and multiplicative effects in a cluster [Sinergeticheskiy i mul’tiplikativnyy effekty v klastere]. URL: http://ukros.ru/wp-content/up-loads/2012/08/masyuk_bushueva.rtf (accessed: 11/01/2019).
18. Musayev L.A. An informational approach to assessing the synergistic effect in territorial production complexes [Informatsionnyy podkhod k otsenke sinergeticheskogo effekta v territorial’nykh proizvodstvennykh kompleksakh]// Scientific and Technical Sheets of SPbSPU. Economic sciences. 2013. No4 (175). S. 60-65.
19. Musayev L.A. Assessment of the synergistic effect of economic systems [Otsenka sinergeticheskogo effekta ekonomicheskikh sistem]// Bulletin of the South-Russian State Technical University. 2011. No 3. S. 132-137.
20. Nasriddinov S.A. The design and features of the methodology of integrated structures at the present stage [Konstruktsiya i osobennosti metodologii integrirovannykh struktur na sovremennom etape]// Finance: Theory and Practice. 2013. No3. S. 41-54.
21. Polyakova O.V. Clusters in the light of the concept of the “new systemicity” [Klastery v svete kontseptsii «novoy sistemnosti»]// Economics and society. 2015. No. 1 (14). URL: www.iupr.ru (accessed date: 11/01/2019).
22. Primorsky zones of Russia in the Baltic: factors, features, prospects and strategies of cross-border clustering [Primorskiye zony Rossii na Baltike: faktory, osobennosti, perspektivy i strategii transgranichnoy klasterizatsii]. Ed. A.G. Druzhinina. M., Ser. Scientific Thought of the Baltic Federal University, 2018.216 p.
23. Prosalova V.S., Smol’yaninova Ye.N. Analysis of approaches to assess the synergistic effect of a cluster as a result of long-term innovation management [Analiz podkhodov otsenki sinergeticheskogo effekta klastera kak rezul’tata upravleniya innovatsiyami v dolgosrochnoy perspektive]// ANI: Economics and Management. 2017. No1 (18). S. 178-181.
24. Skoch A.V. The synergistic effect of cluster-forming investments: methods of quantitative and qualitative assessment [Sinergeticheskiy effekt klastero-obrazuyushchikh investitsiy: metody kolichestvennoy i kachestvennoy otsenki]// Management in Russia and abroad. 2008. No 3. URL: http://dis.ru/libraiy/detail.php?ID=26594. (appeal date: 11/05/2019)
25. Soloshenko R.V. Systematization of synergistic effects in the economy [Sistematizatsiya sinergeticheskikh effektov v ekonomike]// Bulletin of the Kursk State Agricultural Academy. 2014. No1. S. 15-18.
26. Cross-border cluster formation in the coastal zones of the European part of Russia: factors, models, economic and environmental effects [Transgranichnoye klasteroobrazovaniye v primorskikh zonakh Yevropeyskoy chasti Rossii: faktory, modeli, ekonomicheskiye i ekisticheskiye effekty]. Ed. A.G. Druzhinina. Rostov-n / D., 2017.421 s.
27. Filippova S.V., Saadzhan V.A., Glushchenko V.D. On the formation of marine economic clusters [K voprosu formirovaniya morekhozyaystvennykh klasterov]// Economics: realities of time. 2014. No5 (15). S. 146-151.
28. Khasanov R.X. Synergetic effect of the cluster [Sinergeticheskiy effekt klastera]// Problems of the modern economy. 2009. No. 3 (31). URL: http://www.m-econ-omy.ru/art.php?nArtId=2784.andshesto-palov.livejournal.com (accessed: 11/01/2019).
29. Shutilov F.V. Methods for evaluating the effectiveness and synergistic effect of clusters [Metody otsenki effektivnosti i sinergeticheskiy effekt klasterov]// Scientific Herald of the YuIM. 2013. No2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/metody-otsenki-effektivnosti-i-sinergeticheskiy-effekt-klasterov (accessed: 10/31/2019).
30. Druzhinin A.G., Gorochnaya V.V., Mikhaylov A.S., Dets I.A., Latchninsky S.S., Volkhin D.A. Trans-aquatorial clustering within the trend of cross-border international economic interactions // International Journal of Economics and Financial Issues. 2016.Vol. 6. No. S5. RR 128-135.