Цель. Регулирующие услуги природных экосистем незаменимы и значимы для жизнедеятельности и благополучия людей. Проведение оценки их проявления с учетом принимаемых в регионах природоохранных мер.
Методология. Обоснована важность встраивания в систему государственного и управленческого учета показателей недооцененного регулирующего экосистемного потенциала природных ландшафтов как фактора устойчивого развития. Исследование основано на научной идеи общей экономической ценности, средообразующей жизнеобеспечивающей функция природных экосистем. Применены логический, сравнительный, графический и информативно-библиографический методы анализа для описания теоретического контекста, отбора сведений, систематизации статистических данных и последующего описания.
Результаты. Выполнена сравнительная оценка пространственно-ландшафтных условий в федеральных округах, выявлены тенденции динамики объемов эмиссионной антропогенной нагрузки на ландшафты, с позиции учета важности потенциала регулирующих экосистемных услуг оценены показатели состояния и развития земель природно-заповедного фонда, обозначены элементы и целевые показатели регулирующих услуг
Выводы. Действующая система статистического учета не дает полного и адекватного представления о состоянии и изменении «средообразующей жизнеобеспечивающей функции» региональных ландшафтов, но позволяет косвенно оценить позитивные перемены и наличие экологических проблем. Информация о потенциале регулирующих услуг экосистем формирует полную научную базу для моделирования, прогнозирования, планирования сценариев территориального социально-экономического развития, включая коммерциализацию регулирующих услуг ландшафтов. Это позволит эффективно освоить новые виды предпринимательства в сфере климатических проектов и рекреации, а надежная единая региональная информационно-аналитической базы данных ускорит встраивание в рыночный оборот углеродных единиц потенциала регулирующих экосистемных услуг, что будет закономерным этапом перехода от рационального природопользования к устойчивому.

природные экосистемы, регулирующие услуги, виды регулирующих услуг, показатели оценки состояния экосистем, федеральные округа, ООПТ, водно-болотные угодья, декарбонизация, эмиссионные выбросы и сбросы, ассимиляционная емкость экосистем, рыночный обмен.

Goal. The regulatory services of natural ecosystems are indispensable and important for human life and well-being. Carrying out an assessment of their manifestation, taking into account the environmental protection measures taken in the regions.
Methodology. The importance of integrating indicators of the underestimated regulatory ecosystem potential of natural landscapes as a factor of sustainable development into the system of state and managerial accounting is substantiated. The research is based on the scientific idea of a common economic value, an environment-forming and life-sustaining function of natural ecosystems. Logical, comparative, graphical, and informative-bibliographic analysis methods are used to describe the theoretical context, select information, systematize statistical data, and then describe it.
Results. A comparative assessment of spatial and landscape conditions in the federal districts has been carried out, trends in the dynamics of anthropogenic emissions on landscapes have been identified, indicators of the state and development of the lands of the nature reserve fund have been assessed, elements and targets of regulatory services have been identified, taking into account the importance of the potential of regulatory ecosystem services.
Conclusions. The current statistical accounting system does not provide a complete and adequate picture of the state and changes in the "environment-forming life-sustaining function" of regional landscapes, but it allows us to indirectly assess positive changes and the presence of environmental problems. Information on the potential of ecosystem regulatory services forms a complete scientific basis for modeling, forecasting, and planning scenarios for territorial socio-economic development, including the commercialization of landscape regulatory services. This will make it possible to effectively master new types of entrepreneurship in the field of climate projects and recreation, and a reliable unified regional information and analytical database will accelerate the integration of the potential of regulating ecosystem services into the market turnover of carbon units, which will be a natural step in the transition from rational use of natural resources to sustainable use.

natural ecosystems, regulatory services, types of regulatory services, indicators for assessing the state of ecosystems, federal districts, protected areas, wetlands, decarbonization, emissions and discharges, assimilation capacity of ecosystems, market exchange.

Введение

Экосистемные услуги, как неоплачиваемые выгоды, которые люди получают от природных объектов в ходе их естественного функционирования, обеспечивают воспроизводство естественных условий жизнедеятельности и благосостояния [1]. На фоне современных экологических вызовов и заявленных целей отдельных реализуемых национальных проектов народосбережения («Экология», «Здоровье», «Демография», «Туризм и гостеприимство») актуализируется роль регулирующих услуг. Они представляют собой различные сложные механизмы воспроизводства экосистемами показателей состояния окружающей среды, непосредственно значимых для благополучия человека. Близкая категория официально определена в национальной стратегии биоразнообразия как «средообразующая жизнеобеспечивающая функция», которая отвечает за поддержание биогеохимических циклов веществ и газового баланса в атмосфере, за стабилизацию климата, за формирование устойчивого гидрологического режима территории, за биологическую переработку и обезвреживание отходов [2, c. 123]. Например, экономически «неэффективные» земли в виде зарастающих и неиспользуемых пашен хранят огромное количество углерода, который при вспашке будет высвобождаться, т. е. эти территории оказывают важную и дорогостоящую климатическую экосистемую услугу – депонируют углерод, выступая природными «углеродными резервуарами».

Наиболее информационно и методически обеспечены продукционные услуги, которые дают прямую прибыль от их использования [3, c. 610]. Расчет средорегулирующих услуг методически очень сложен, требует специальных компетенций, потому что результат носит трансграничный характер, распространяясь на огромные пространства, зависит от биологического многообразия и состояния экосистем, климатических особенностей территории, определяется путем геоинформационного моделирования при принятии определенных допущений [4]. Так, очистка воздуха за счет ассимиляционной емкости экосистем зависит от общей площади озелененных буферных зон, климатических условий, видов растительности и коэффициентов поглощения загрязнений, уровня эмиссии.

При переходе к «зеленой» экономике оценка регулирующих услуг, является необходимым условием стратегического и территориального планирования устойчивого развития районов с высоким биологическим разнообразием и природоохранной ценностью экосистем. Переход к управленческому учету ценности экосистемных услуг неизбежен, а практическое решение этой задачи представляется возможным в рамках мировой научной идеи их общей экономической ценности (стоимости).

Россия отличается значительной дифференциацией территориальных ландшафтов и экосистем, уровнем их хозяйственной освоенности, инвестиционной и рекреационной привлекательности, оставляемого экологического следа. Даже частичное исключение регулирующих услуг из оценки недопустимо, потому что ведет к искажению результата и принятию неверных стратегических решений, которое могут привести к деградации экосистем и утрате незаменимых биологических активов (национального богатства).

Гипотеза исследования: доступная официальная информация, прямо и косвенно характеризующая проявление регулирующих услуг природных экосистем, не позволяет в полной мере оценить их результативность в обеспечении устойчивого развития экономики, что предопределяет расширение действующей системы статистического и управленческого учета и отчетности.

Цель – обозначить состав регулирующих экосистемных услуг, показателей результативности и на основе статистической информации выявить состояние и тенденции изменения пространственно-ландшафтных условий в регионах страны с позиции перспектив ведения в систему государственного и управленческого учета их недооцененного потенциала.

Новизна состоит в обсуждении регионального аспекта в части динамики фиксируемых на государственном уровне изменений, косвенно характеризующих конфликт интересов, состояние, варианты использования, тенденции, риски и логику воспроизводства недооцененной обществом регулирующей услуги природных экосистем.

В исследовании применены методы статистического, сравнительного, графического, библиографического анализа и общеметодологические научные принципы объективности, системности, комплексности, конкретности, развития, разностороннего изучения объекта.

Обсуждение результатов

Основной вклад в оказание регулирующих услуг вносят крупные естественные ландшафты — леса, водно-болотные угодья, торфяники, степи, особо охраняемые природные территории (ООПТ) Многообразные регулирующие услуги территориальных экосистем воспроизводят важнейшие биосферные свойства и создают первооснову жизнеобеспечения и благополучия человека. Они сдерживают или предотвращают негативные процессы природного и антропогенного характера, формируют микроклимат, поддерживают биоразнообразие (таблица 1).

Таблица 1. Состав регулирующих услуг природных экосистем

Лесные и водно-болотистые территории связывают углерод, ассимилируют пыль и загрязняющие вещества, поступающие от выбросов, очищают сточные воды и разбавляют ливневые загрязнения, поддерживают речной сток и предотвращают ветровую эрозию почв, воспроизводят биоразнообразие, регулируют микроклимат.

Эксперты Минприроды России отмечают достаточную стабильность лесистости территории страны на уровне 46,4%, площади земель лесного фонда, на которых расположены леса, — с 2014 по 2023 г. г. 1146,6 – 1146,0 млн. га [5]. Площадь лесной растительности составляет 766,0 млн. га, где доминируют хвойные породы (67,7%). Доля эксплуатационных лесов – 51,9, защитных – 25, резервных – 23,1 %. Учтены леса, выполняющие ветро-, снего- и полезащитные функции, их площадь 42,3 млн га. От пожаров и иных причин в 2023 г. погибло 72,5 тыс. га лесных насаждений, но в целом с 2014 по 2023 гг. наблюдается устойчивый тренд на уменьшение этого ущерба.

Распределение лесов неравномерно: их площадь составляла от 2,2 в СКФО и 3,8 в ЮФО до 309,7 в СФО, 570 в ДФО млн. га. С 2017 по 2023 годы в четырех округах (ЮФО, СКФО, ПФО и УФО) произошло сокращение площади земель лесного фонда менее, чем на 0,5 %. Сохраняются потери лесные экосистем от пожаров и иных причин, «цена» 1 пожара в 2023 г. колебалась от 1,1 га в СЗФО до 130 га в УФО и 1196 га в ДФО (таблица 2).

Потенциал регулирующих экосистемных услуг определяется возрастной структурой лесов: важно поддерживать на достаточно высоком уровне (не менее 50 %) долю молодых и средневозрастных растений.

Таблица 1. Состояние лесов в регионах Российской Федерации в 2023 г.

*Государственный доклад «О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации в 2018 году». М.: Минприроды России; НПП «Кадастр», 2019. 844 с.

В 2023 г этот показатель составил от 35,2 % в СФО и 48,9 % в ЮФО до 53,5 % и 55,4 % в ЦФО и ПФО. Доля спелых и перестойных лесов достаточно высокая —  от 27,2 в ЦФО до 53,5 % в СЗФО.

Ведущее место в регулировании местного биоразнообразия и водно-климатических условий занимают ООПТ, величина экосистемных услуг и объем генерируемых выгод для общества которых, а значит, крайне зависит от площади и особенностей ландшафтов. За счет территорий регионального и местного значения произошло «расширение» пространства ООПТ во всех округах, кроме СКФО, от 212,05 (2017 г.) до 278,39 млн. га (2023 г.) или на 131,3 %. (таблица 3). Высокие темпы расширения характерны для ДФО.

Таблица 3. Площади ООПТ в регионах России, тыс. га

Если в 1992 мировое сообщество оценивало оптимальный уровень покрытия национальной территории системами ООПТ не более 10 %, то уже в 2010 г. — не менее 17 % сухопутных экосистем. В большинстве развитых стран этот показатель достигает от 10 до 30 %. В среднем по РФ он составляет 14,36 %, а в регионах изменяется от 5,53 % (ПФО) до 22,62 % (ДФО) при медианном значении – 8,49 % (УФО).

ООПТ — элемент национального капитала, который влияет на ход территориального стратегического планирования социально- экономического развития регионов. Регулятор имеет широкие полномочия в применении системы ограничений и допусков при управлении эколого-ориентированным инновационным развитием этих территорий, потому что «провалы рынка» приводят к серьезным просчетам, значительным ущербам, увеличению плане тарного экологического следа и высокой неопределенности экономического состояния в будущем.

Хозяйственное освоение ООПТ и прилегающих к ним земель должно осуществляться только через «мягкое» встраивание максимально природодружелюбных технологий в пределах «несущей емкости территориальных экосистем» и без превышения антропогенной нагрузки на них. В связи с этим условием научный поиск надежной и доступной стоимостной оценки состояния ООПТ и оказываемых ими регулирующих экосистемных услуг не прекращается и актуализируется.

Согласно идее Карпова Н. В. и Киселевой С. П. оценку текущего состояния и эколого-ориентированного инновационного развития городских ООПТ следует проводить путем профилирования. Профиль представляет собой совокупность десяти характерных структурных элементов [6]. Были учтены следующие — «состояние антропогенной нарушенности атмосферы, гидросферы, литосферы, биосферы на территории»; «положительные и отрицательные экстернальные эффекты» (касаются хозяйствующих лиц, населения и окружающей среды) и «деятельность» (направленность функционирования и развития территории).

Фокина Н. А. применительно к территории республики Крым предложила систему показателей оценки устойчивости ООПТ с точки зрения уровня вовлеченности в экономическую деятельность и сохранения экологической устойчивости [7]. Так, уровень соответствия количества посетителей ООПТ нормам рекреационной нагрузки предлагается оценивать: а) по доле получаемых бюджетных доходов, б) по рентабельности затрат на ведение рекреационной и иной деятельности и в) по степени рекреационной освоенности ООПТ с учетом рекреационной нагрузки.

По мнению Юрак В. В., стоимость регулирующих экосистемных услуг стоит «привязывать» к конкретному виду экосистем, осознавая механизм функционирования биотических компонентов [8]. Она рекомендует учитывать основные параметры, отражающие комплексное влияние природных факторов и географо-экономических условий, выбирать экономические эквиваленты, отвечающие характеру применяемых методов оценивания. В автореферате докторской диссертации ученый предложилf методический инструментарий оценки большей части регулирующих услуг.

Многие ООПТ выступают как туристские дестинации, создавая цепочки ценности рекреационной услуги. Так, в Республике Коми совокупная валовая добавленная стоимость двух объектов федерального значения (национальный парк «Югыд ва» и Печоро-Илычский заповедник) составил в 2018 г. 101, 5 млн руб., а региональных ООПТ (229 объектов) – 18,5 млн. руб. [9]. При этом ключевые регулирующие услуги трех типов ООПТ (заповедник, национальный парк и заказник) составили 27,93 трлн. руб., в том числе в части очистка воздуха путем поглощения загрязнений 24,89 трлн. руб. (89,1 %) и защита почвы от эрозии 1,94 трлн. руб. (6,9 %). Экономическая оценка прочих услуг (водорегулирование, депонирование CO₂, водоочистка, сохранение биоразнообразия) оценена в 1,10 трлн. руб. (4 %). В этот период выброс загрязняющих веществ от стационарных источников и автотранспорта составлял 210,5 тыс. т., объем твердых отходов – 141,847 млн. т, из которого захоронено 114,695 млн. т. (80,86 %), объем сброшенных неочищенных сточных вод – 181,0 млн. м³. Окружающая среда «приняла» и нейтрализовала большую часть этой эмиссии.

Экономическая ценность регулирующих услуг оценивается рыночной стоимостью компенсационных затрат на конкретной территории. Это сохранение биоразнообразия, водорегулирующие и водоочистные функции экосистем, защита почвенного покрова от эрозии, поглощение загрязняющих веществ из атмосферы лесными экосистемами. Рост эффективности объектов требует условий для развития рекреации и новых видов деятельности. Эти условия выражены в усилении взаимодействия администраций охраняемых территорий с сервисными компаниями, обеспечивающими качественный фактор инфраструктуры, доступность объектов и услуг питания. Экономический вклад ООПТ от использования регулирующих экосистемных услуг и туристско-рекреационной деятельности составил 20,4 млрд руб., или 3,2% валового регионального продукта 2018 года. Предложенный подход позволяет отразить социально-экономический и экологический вклад ООПТ в экономику Республики Коми.

Например, выполнена оценка экономической ценности экосистемных услуг водно-болотных угодий Новосибирской области при помощи суррогатных цен: в рекреационных –– 908 356,4 и в рекреационно-туристских целях – 2 059 594,08 тыс. долл тыс. долл./год [10, с. 206]. В частности дана оценка регулирующих услуг локальных водно-болотных угодий – болота, поймы, торфяники площадью 489,68 га (таблица 4). В общей стоимости экосистемных услуг (обеспечивающие, регулирующие, культурные) 36334 долл./га/год доля регулирующих составляет третью часть (31,72 %). Объективно в их составе наибольшее значение имеют услуги по регулированию водопотоков (40,7 %).

Таблица 4. Состав и структура регулирующих услуг водно-болотных угодий Новосибирской области (составлено автором на основе [10, с. 206]).

Водно-болотные угодья распределены по территории страны неравномерно: в Европейской части (Карелия, Кольский полуостров, республика Коми, Тверская, Новгородская области и др.) 38 млн га (380 тыс. км²) и в Азиатской части (Красноярский, Хабаровский край, Васюганские болота в междуречье Оби и Иртыша и др.) 32,5 млн. га (325 тыс. км²). Около половины водно-болотных угодий занимают торфяники – эффективные хранилища углерода, поэтому ученые рекомендуют такие уникальные экосистемы сохранять, поддерживать и изучать, земли обводнять и восстанавливать их естественные природные функции [11].

Города с ландшафтным дизайном (например, г. Фучжоу, Китай) более восприимчивы к проливным дождям, горным потокам и речным приливам в сравнении с городами с равнинным дизайном. В целях безопасности и для поддержания целостности экосистем в их пространстве согласно градостроительной модели «участок-коридор-матрица» встраивают водно-болотные угодья для создания связанных рекреационных зон (рис. 1) [12].

Формируется полноценная экосистема первичных, вторичных и третичных водно-болотных угодий площадью от 50 до 500 м², соединенных коридорами шириной 15 м и заселенных водоплавающими птицами, микроорганизмами, растениями. Включен подстилающий слой проницаемого грунта, городские зелёные насаждения, экологический интерфейс прилегающих зданий. Богатство, ширина, плотность и степень искусственности растительности в буферном зеленом поясе влияют на продуктивность водно-болотных угодий, способствуют улучшению циркуляции экологических потоков, усиливают способность водоёмов к самоочищению, сохраняют местное биоразнообразие. Для усиления рекреационного эффекта и оздоровления всей городской среды рекомендуется сохранять источники воды, уделять внимание прибрежным территориям и набережным адресному подбору растений в соответствии с региональными особенностями и повышению разнообразия растительности.

Рис. 1 — Регулирующие экосистемные услуги болот

Экономическая ценность рекреационно-восстановительного потенциала ООПТ определяется прямым (расчет стоимости ресурсов и выгод от их эксплуатации) и косвенным (оценка потенциальных выгод от самого существования ООПТ) способами. Недооцененным благом является сохранение здоровья населения во время отдыха и экскурсий на территории ООПТ: кратковременное пребывание людей сокращает срок бюллетеня на одну неделю в год, а сэкономленная сумма денежных средств на оплате бюллетеней рана 780,742 млн. долларов [13].

Часто ООПТ, лесные и сельские территории расположены в зоне техногенного влияния промышленных и транспортных объектов. Динамика удельной эмиссионной нагрузки свидетельствует о неоднозначности ситуации в регионах приведена  (таблица 5).

Таблица 5. Техногенное воздействие на территории

Рост ВРП в период 2017-2022 г. г. наблюдался по всем округам в интервале 170-185 % (прирост более 10 % в год) и в СЗФО с показателем почти 215 %. Только в двух округах наблюдалась увеличение численности населения – ЦФО и СКФО. В 2023 г. численность населения в регионах продолжала сокращаться, кроме регионов СКФО и УФО. На этом фоне удельная (на 1 км² площади) техногенная нагрузка на атмосферный воздух и водную среду заметно снизилась за исключением небольшого роста сброса загрязненных стоков в ЮФО и ДФО. Повлияло изменение отраслевой структуры экономики, эффективная воздухоохранная деятельность, сокращение водопотребления, внедрения оборотного водоснабжения и бережливого водопользования. Объемы образования твердых отходов производства и потребления, включая токсичные, увеличивались в интервале 113 — 174 % в ЦФО, СЗФО, СФО, УФО, СКФО, 223 % в ЮФО и 315 % ДФО.

Возникает конфликт интересов в отношениях «природа — природопользователи» в силу повышения нагрузки на ассимиляционный потенциал экосистем и трансграничного переноса загрязнений. Полное уничтожение природного ландшафта представляет собой результат непродуманного регионального пространственного планирования в процессе бесконтрольной и беспорядочной урбанизации, оцениваемый как показатель сильной экономики [14, с. 55]. Антропогенное разрушение окружающей среды идет со скоростью, значительно превышающей способности видов адаптироваться к новым условиям. Районы, не подверженные сельскохозяйственному и производственному природопользованию, сохранились фрагментарно в СФО и ДФО.

Ужесточение природоохранных требований, переход крупных компаний к практике ESG-управления и составлению нефинансовой отчетности сопровождается ростом инвестиций и текущих затрат на охрану окружающей среды  (таблица 6).

Общие текущие затраты на природоохранные мероприятия в 2023 г. изменялись в регионах от 5,84 млрд. руб. (1,1 %) в  СКФО до 112,2 млрд. руб. (21,4 %) в ЦФО. В составе преобладали расходы на сбор и очистку сточных вод и на обращение с отходами (более 35 % в каждой группе). Региональная с структура текущих природоохранных расходов аналогична: наибольшую долю занимают расходы на очистку стоков и обращение с отходами. Отдельные регионы Европейской части России на очистку  сточных вод  расходуют от 40,7 до 52,5 млрд. руб. (ПФО, ЦФО, СЗФО).

Мероприятия носят многоуровневый характер:

– снижение атмосферного загрязнения: общее число мер в 2023 г. – 2540, в т. ч. совершенствование технологических процессов – 209, ввод в действие новых пылегазоочистных установок и сооружений – 85 (таблица 7).

Таблица 6 — Текущие природоохранные затраты в 2023 г., млн. руб.

Таблица 7 —  Инвестиции в основной природоохранный капитал в 2023 г.

Вместе с тем меры не приводят к поступательному улучшению ситуации, т. к. продолжает накапливаться экологический след. Дополнительные угрозы связаны с чрезвычайными ситуациями (ЧС) природного характера. В разрезе федеральных округов наибольшее число ЧС наблюдается в СФО, ЮФО, ПФО и ДВФО, значительны автотранспортные выбросы – более 1 млн. т

– увеличивается объем отводимых в окружающую среду твердых и полужидких отходов производства и потребления, включая токсичные и взрыво- и пожароопасные. В 2023 г. ведено в строй 17 объектов по утилизации и обезвреживанию отходов, но их доля оставалась невысокой 42,7 %, что даже на 4,0% было меньше, чем в 2022 г.,

– особую тревогу вызывает нарушение и утрата хозяйственной ценности земли и гидрогеологического режима в Арктической зоне, совокупная площадь таких земель в 2023 г. составила 279,5 тыс. га, доля рекультивированных нарушенные земель менее 2,5 % ,

– подземные воды эксплуатируются активно и неравномерно: наибольшая эксплуатационная нагрузка отмечена в ЦФО и СКФО, менее интенсивно питьевые и технические подземные воды осваиваются в СЗФО, УФО, СФО и ДВФО, где модуль добычи и извлечения не превышает 3 м³/(сут*км²). Максимальный водоотбор подземных вод в ЦФО –5,25 млн м³/сут. (26% от объема по РФ). По другим округам – от 0,86 млн м³/сут. (СКФО) до 3,49 млн м³/сут. (ПФО). Вызывает озабоченность наличие 2799 водозаборов  с выявленным загрязнением подземных вод  (табл. 12). На реализацию мер охраны подземных вод от загрязнения и истощения в 2023 г.  из бюджета направлено 422,1 млн. руб.

Несмотря на масштабные природоохранные инвестиционные проекты и программы, во всех федеральных округах России сохраняются экологические нарушения и проблемы в охране окружающей среды. Проведен экологический рэнкинг регионов, оцениваемых по комплексному экологическому индикатору, который рассчитывался по значимым показателям – энергоемкость ВРП, общие расходы бюджета на охрану окружающей среды, выбросы от стационарных и передвижных источников, доля уловленных и обезвреженных загрязняющих веществ, сброс загрязненных сточных вод, забор воды из природных водных объектов [15]. Регионы-лидеры (Белгородская, Брянская, Курская, Омская области и др.) внедряют оборотное водоснабжение, автоматизированные системы экомониторинга, увеличивают природоохранные бюджеты, квотируют объемы выбросов загрязняющих веществ.

Большинство экспертов оценивают состояние устойчивости и продуктивности ландшафтов как критическое из-за не достижения совместимости хозяйствования и ограниченной ассимиляционной емкостью ландшафтов территории [16]. Так, отсутствуют данные об объеме и стоимости регулирующих услуг по поглощению и накоплению углерода в почвах у учетом типа сложного биологического механизма секвестрации. При химическом захвате углерод может быть адсорбирован жестко  связан в глинистых минералах, при физическом — может быть стабилизирован путем капсулирования внутри почвенных микро- и макросообществ, при биохимическом — трансформируется в сложные неразлагаемые молекулярные структуры [17-18]. Территориальные экосистемы должны стать объектом более детального измерения механизмов, условий, последствий их регулирующего участия в координации с затратами и выгодами [4]. Нами предложена карта распределения регионов в координатах «текущие затраты – удельный объем эмиссии загрязнений», как форма иллюстрации действенности принимаемых мер охраны биосферных объектов (рис. 2). В качестве граничного критерия, разделяющего эффективные и неэффективные действия, нами приняты медианные значения выбранных факторов.

Рисунок 2 — Распределение федеральных округов в координатах «текущие затраты – удельная эмиссия загрязнений» в процессе охраны биосферы

Повышению результативности и эффективности природоохранных мер по формированию устойчивых агроландшафтов способствует создание единых территориальных геоинформационных систем [19]. К этому следует добавить решения по обозначению приоритетов при разработке программ и проектов устранения причин сокращения биоразнообразия, включая меры по обеспечению долгосрочных выгод от нормально функционирующих экосистем. Принимаемые решения должны соответствовали масштабу и сложности задач поддержания и воспроизводства биоразнообразия.

Итак, основные выводы по заявленной теме:

1. Устойчивое развитие общества с учетом необходимости адаптации к изменению климата в большей степени обеспечивается уникальной регулирующей услугой природных экосистем. Выполненная статистическая сравнительная оценка тенденций изменения пространственно-ландшафтных условий в федеральных округах страны не дает полного, надежного и адекватного представления о состоянии и изменении их «средообразующей жизнеобеспечивающей функции». Но косвенно указывает как на позитивные тенденции, так и на сохранение серьезных экологических проблем.
2. Вопрос признания, оценки общественной значимости, необходимости встраивания в статистический и управленческий учет и вывода в рыночные отношения регулирующих экосистемных услуг актуализируется. Требуется расширять базу индикаторов и показателей оценки устойчивости и продуктивности ландшафтов, состояния ассимиляционного потенциала экосистем все виды местных объектов, формирующих экологические каркасы территорий. Информация о состоянии региональных ландшафтов с высоким потенциалом регулирующих экосистемных услуг и поддержания биоразнообразия должна представляться в максимально наглядной форме и быть доступной, потому что она формирует полную научную базу для разработки механизма государственного администрирования, ситуационного моделирования, прогнозирования и планирования сценариев территориального социально-экономического развития, включая процессы коммерциализации экосистемных услуг природных объектов.
3. Введение в рыночный оборот регулирующих экосистемных услуг следует рассматривать как закономерный этап перехода от рационального природопользования к устойчивому. Социально значимая и незаменимая средообразующая и жизнеобеспечивающая функция ландшафтов, должна получить собственный статус в системе государственной экологической политики и официальное закрепление в соответствующих регламентах.

Литература

1. Costanza, R. Valuing natural capital and ecosystem services toward the goals of efficiency, fairness, and sustainability //Ecosystem Services – 2020 — vol. 43.- pp. 1–7.
2. Ларькова, М.С. Подходы к экономической оценке регулирующих экосистемных услуг территории //Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – 2015. – № 5 — С. 123-125.
3. Климанова, О. А., Букварёва, Е. Н., Илларионова, О. А., Колбовский, Е. Ю. Оценка экосистемных услуг на муниципальном уровне и ее возможная интеграция в территориальное планирование //Известия РАН. Серия географическая.- 2022 — том 86 — № 4 — С. 605–620.
4. Burkhard, B., Kroll, F., Nedkov, S., Müller, F. Mapping ecosystem service supply, demand and budgets //Ecol. Indicators. 2012.- Vol. 21. P. 17–29.
5. О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации в 2023 году. Проект Государственного доклада. – М.: Минприроды России, 2024. – 707 с.
6. Карпов, Н.В., Киселева, С.П. Методические основы оценки управления эколого-ориентированным инновационным развитием городских особо охраняемых природных территорий //Интернет-журнал «Науковедение». – 2016. — Том 8. — № 5 – С. 1-12.
7. Фокина, Н. А. Формирование системы показателей оценки эколого-экономической устойчивости особо охраняемых природных территорий //Экономика строительства и природопользования. – 2019 — № 3 — С. 56 -64.
8. Юрак, В.В., Игнатьева, М.Н., Полянская, И.Г. Теория оценки ресурсов в экономике природопользования: территориальный аспект ///Экономика региона. — 2021. — Т. 17. — № 4. — С. 1059-1078.
9. Тихонова, Т.В., Щенявский, В.А. Учет экосистемных услуг в оценке ресурсоэффективности особо охраняемых природных территорий Республики Коми //Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз 2020 — Том 14 — №1 – С. 110-124.
10. Мекуш, Г Е., Ушакова, Е. О. Оценка ценности экосистемных услуг для развития рекреации и туризма // Вестник СГУГиТ – 2016. — Вып. 1 (33),. – С. 200-209.
11. Zhang, X, Liu, G and Zheng, Z Construction of an ecological security pattern based on functional wetland theory: A case study in a landscape city. //Front. Environ. Sci. – 2022 — 10:955230
12. Филимонова, Л. В., Кутенков, С. А. Динамика растительности на острове Большой Айнов (Баренцево море, Россия) в голоцене как отражение поднятия суши и влияния морских птиц //Nature Conservation Research. Заповедная наука – 2025 – 10 (1) – С. 17–38 .
13. Калягина, Л. В. Оценка потенциала развития сельских территорий СФО //Проблемы современной аграрной науки. Материалы международной научной конференции. Красноярск: КрГАУ – 2017 — С.110-115.
14. Бродский, А. К., Сафронова, Д. В. Глобальный экологический кризис: взгляд на проблему через призму биоразнообразия //Биосфера – 2017 – т. 9 — № 1 – С. 48-70.
15. Горчаков, В., Загородних, П., Паничева, С. Экологический рэнкинг регионов //Экологический комментарий.- 2023. – 29 декабря – С.1-12.
16. Лошаков А. В. Мониторинг агроландшафтов и их классификация по пригодности для сельскохозяйственного использования в зоне неустойчивого увлажнения Центрального Предкавказья //International agricultural Journal – 2023 — № 2 – С. 378-389.
17. Six, J., Frey, S.D., Thiet, R.K., Batten, K.M. Bacterial and Fungal Contributions to Carbon Sequestration in Agroecosystems. Soil Sci. Soc. Am. J., 2006, vol. 70, pp. 555–569.
18. Paustian, K., Larson, E., Kent, J., Marx, E., Swan, A. Soil C Sequestration as a Biological Negative Emission Strategy //Front. Clim. 2019. P. 1–8.
19. Молочкин, В. Ю., Лошаков, А. В. Сельскохозяйственный блок региональной геоинформационной системы как основополагающий компонент механизма комплексной оценки состояния агроландшафтов юго-восточной части Ставропольского края //Международный сельскохозяйственный журнал. – 2024 – Т. 67 — № 6 (402) – С. 642-653.

References

1. Costanza, R. Valuing natural capital and ecosystem services toward the goals of efficiency, fairness, and sustainability //Ecosystem Services – 2020 — vol. 43.- pp. 1–7.
2. Lushnikov, A.M. Atypical Employment Contracts in the Early 21st Century. [Netipichnye trudovye dogovory v nachale XXI veka]. // Legal Means for Economic Development of the Republic of Belarus: Proceedings of the International Scientific-Practical Conference / Minsk, November 9–10, 2007. Minsk: 2008. P. 263.
3. Larykova, M.S. Podkhody k ekonomicheskoy otsenke reguliruyushchikh ekosistemnykh uslug territorii [Approaches to the Economic Evaluation of Regulating Ecosystem Services of the Territory]. // Gumanitarnye, sotsialno-ekonomicheskie i obshchestvennye nauki [Humanitarian, Socio-economic and Social Sciences]. No. 5. P. 123–125.
4. Klimanova, O.A., Bukvarya, E.N., Illarionova, O.A., Kolbovskii, E.Yu. Otsenka ekosistemnykh uslug na munitsipal’nom urovne i ee vozmozhnaia integratsiya v territorial’noe planirovanie [Assessment of Ecosystem Services at the Municipal Level and Its Possible Integration into Territorial Planning]. // Izvestiya RAN. Seriia geograficheeskaya. 2022. Vol. 86. No. 4. P. 605–620.
5. Burkhard, B., Kroll, F., Nedkov, S., Müller, F. Mapping ecosystem service supply, demand and budgets. // Ecol. 2012. Vol. 21. P. 17–29.
6. O sostoianii i ob okhrane okruzhayushchei sredy Rossiiskoi Federatsii v 2023 godu. Proekt Gosudarstvennogo doklada [On the State and Environmental Protection of the Russian Federation in 2023. Draft of the State Report]. // M.: Minprirody Rossii, 2024. 707 p.
7. Karpov, N.V., Kiseleva, S.P. Metodicheskie osnovy otsenki upravleniya ekologo-orientirovannym innovatsionnym razvitiem gorodskikh osobo okhranyayemykh prirodnykh territorii [Methodological Foundations for the Assessment of Management of Ecologically-Oriented Innovative Development of Urban Protected Natural Areas]. // Internet-journal “Naukoovedenie”. Vol. 8. No. 5. P. 1–12.
8. Fokina, N.A. Formirovanie sistemy pokazatelei otsenki ekologo-ekonomicheskoy ustoychivosti osobo okhranyayemykh prirodnykh territorii [Formation of a System of Indicators for Assessing the Ecological and Economic Sustainability of Protected Natural Areas]. // Ekonomika stroitel’stva i prirodopользovaniya [Economics of Construction and Natural Resources Management]. No. 3. P. 56–64.
9. Yurak, V.V., Ignat’eva, M.N., Polyanskaya, I.G. Teoriya otsenki resursov v ekonomike prirodopользovaniya: territorial’nyi aspekt [Theory of Resource Assessment in the Economy of Nature Management: Territorial Aspect]. // Ekonomika regiona [Regional Economics]. Vol. 17. No. 4. P. 1059–1078.
10. Tikhonova, T.V., Shcheniavs’kii, V.A. Ucheth ekosistemnykh uslug v otsenke resursoeffektivnosti osobo okhranyayemykh prirodnykh territorii Respubliki Komi [Accounting for Ecosystem Services in the Evaluation of Resource Efficiency of Protected Natural Areas of the Republic of Komi]. // Ekonomicheskie i sotsial’nye peremeny: fakty, tendentsii, prognoz [Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast]. Vol. 14. No. 1. P. 110–124.
11. Mekush, G.E., Ushakova, E.O. Otsenka tsennosti ekosistemnykh uslug dlya razvitiya rekreatsii i turizma [Assessment of Ecosystem Services’ Value for the Development of Recreation and Tourism]. // Vestnik SGUGiT [Bulletin of the State University of Management and Technologies]. Issued. 1 (33). P. 200–209.
12. Filimonova, L.V., Kutenkov, S.A. Dynamika rastenitel’nosti na ostrove Bol’shoi Aynov (Barentsevo more, Rossiya) v golocene kak otrazhenie podnyatiya sushchi // Nature Conservation Research. Zapovednaya nauka – 2025 – 10 (1) – pp. 17–38.
13. Kalyagina, L.V. Otsenka potentsiala razvitiya selskikh territorialiy SFO // Problemy sovremennoy agrarnoy nauki. Materialy mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii. Krasnoyarsk: KrGAU – 2017 – pp. 110–115.
14. Brodsky, A.K., Safronova, D.V. Global’nyy ekologicheskiy krizis: vzglyad na problemu cherez prizmu bioticheskogo raznoobraziya // Biosfera – 2017 – vol. 9 – no. 1 – pp. 48–70.
15. Gorchakov, V., Zagorodnikh, P., Panicheva, S. Ekologicheskiy ranking regionov // Ekologicheskiy kommentariy. – 2023. – 29 dekabrya – pp. 1–12.
16. Loshakov, A.V. Monitoring agrolandshaftov i ikh klassifikatsiya po prigodnosti dlya selskokhozyaystvennogo ispol’zovaniya v zone neustoychivogo uvlazhneniya Tsentral’nogo Predkavkaz’ya // International Agricultural Journal – 2023 – no. 2 – pp. 378–389.
17. Six, J., Frey, S.D., Thiet, R.K., Batten, K.M. Bacterial and fungal contributions to carbon sequestration in agroecosystems // Soil Sci. Soc. Am. J. – 2006 – vol. 70 – pp. 555–569.
18. Paustian, K., Larson, E., Kent, J., Marx, E., Swan, A. Soil C sequestration as a biological negative emission strategy // Frontiers in Climate – 2019 – pp. 1–8.
19. Molochkin, V.Yu., Loshakov, A.V. Selskokhozyaystvennyy blok regional’noy geoinformatsionnoy sistemy kak osnovopologuyushchiy komponent mekhanizma kompleksnoy otsenki sostoyaniya agrolandshaftov yugo-vostochnoi chasti Stavropol’skogo kraya // Mezhdunarodnyy selskokhozyaystvennyy zhurnal – 2024 – T. 67 – no. 6 (402) – pp. 642–653.