Стратегия «поворота на восток» требует более эффективного использования территориального капитала восточных регионов. Цель настоящего исследования – оценка уровня территориального капитала регионов СФО, в разрезе основных составляющих, в динамике за 2019-2022 гг. В работе использовались методы сравнительного и ретроспективного анализа. Сделан вывод о том, что устойчивое влияние на экономический рост сибирских регионов оказывает производственный капитал, по которому данные регионы существенно отстают от среднероссийских показателей. Недостаток инвестиций в основной капитал является основным сдерживающим фактором экономического роста сибирских регионов. Перспективы человеческого капитала ограничены негативными тенденциями в сфере демографии и уровня здоровья населения.

инновационный капитал, природно-ресурсный капитал, производственный капитал, социальный капитал, человеческий капитал

Работа выполнена в рамках темы государственного задания №121021800157-8

The “turn to the East” strategy requires more effective use of the territorial capital of the eastern regions. The goal of this research is assessment of the main parameters of the territorial capital of Siberian regions. This research utilizes methods of comparative, retrospective, and regression analysis. It is observed that below average industrial capital of Siberian regions is the primary factor that hampers their economic growth. The human capital prospects are impeded by negative trends in demography and health of the population. The innovation capital prospects are hampered by low levels of cooperation both within the scientific community and between science and industry.

human capital, industrial capital, innovation capital, natural capital, relational capital, social capital

The work has been accomplished on the basis of the federal budget financed project №121021800157-8

Введение

В условиях реализации стратегии «поворота на восток» ключевым является усиление экономического положения восточных регионов России. Это позволит избежать сформировавшихся диспропорций во внешнеэкономической деятельности, выражающихся в преобладании экспорта сырьевой продукции и импорта продукции высокой степени переработки, и будет способствовать усилению экономической безопасности страны на восточных рубежах. При этом ведущую роль в реализации стратегии будут играть не столько приграничные регионы, сколько наиболее экономически развитые регионы Сибири и Дальнего Востока. Учитывая растущий дефицит федерального бюджета, происходящую структурную перестройку экономики страны, возможности федерального центра по поддержке регионального развития в ближайшей перспективе будут существенно ограничены, что диктует необходимость реализации стратегия развития восточных регионов с опорой, преимущественно, на собственные ресурсы.

Одним из современных подходов к решению подобной задачи является стимулирование увеличения территориального капитала регионов. Представление ресурсов региона в форме территориального капитала позволяет оценить конкурентные преимущества региона, определить сферы, потенциально привлекательные для инвестиций, но, самое главное, дает возможность увидеть взаимосвязи между различными видами региональных ресурсов и проанализировать факторы, сдерживающие это развитие.

Целью настоящего исследования служит оценка, в первом приближении, основных составляющих территориального капитала регионов Сибирского федерального округа и анализ их динамики. Задачами исследования являются сравнение составляющих территориального капитала сибирских регионов между собой и со среднероссийскими параметрами, а также оценка того, как составляющие территориального капитала отреагировали на ковидный кризис 2020-2021 годов. Теоретическая значимость данной работы связана с дальнейшей разработкой концепции территориального капитала и его приложений. Практическая значимость выражается в возможности разработки региональной политики с опорой на собственные ресурсы регионов в условиях сокращения финансовых возможностей федерального бюджета.

Территориальный капитал в исследованиях отечественных и зарубежных ученых

Территориальный капитал является относительно новой концепцией и базируется на гипотезе о том, что каждый регион обладает своим набором уникальных активов, характеризующихся повышенной отдачей от инвестиций и обеспечивающих более эффективное развитие регионального потенциала [OECD, 2001; European Commission, 2005]. Основное развитие концепция территориального капитала получила в трудах представителей итальянской школы регионалистики. В частности, Р. Каманьи определяет территориальный капитал как совокупность локализованных активов, природных, человеческих, культурных, организационных, отношенческих и познавательных, которые составляют конкурентный потенциал конкретной территории [Camagni, 2009].

Важность взаимодействия между региональными акторами и различными видами капитала подчеркивается и в работах других ученых. В частности, Ван дер Плуг с соавторами [Van der Ploeg, 2008] определяет территориальный капитал как объем и степень взаимопроникновения различных форм капитала (или различных ресурсов), размещенных, освоенных и активно используемых (и воспроизводимых) в региональной экономике и обществе. Т. Марковский считает, что территориальный капитал представляет собой «характерные экстерналии, создаваемые и доступные в результате многофункционального взаимодействия пользователей (акторов) на относительно обособленной территории» [Markowski, 2013, с. 6-7].

Кроме того, ряд авторов обращает внимание на важность нематериальных видов капитала в обеспечении конкурентоспособности территории [Capello, Caragliu, Nijkamp, 2011]. Именно нематериальные активы, такие как социальный и отношенческий капитал, являются, по мнению исследователей, определяющими факторами в способности территории к производству и внедрению инноваций.

В отечественной литературе территориальному капиталу уделяется значительно меньше внимания. В основном, термин «территориальный капитал» используется как синоним термину «региональный капитал» и понимается как стоимость локализованных на территории и приносящих доход активов или ресурсов, созданных людьми, для их включения в процессы производства товаров и услуг [Абалкин, 1999]. По мнению В.А. Столбова и М.Д. Шарыгина, региональный капитал – это «природные, производственные, человеческие, финансовые, интеллектуальные и другие материальные и нематериальные активы, имеющие стоимостную оценку и вовлеченные в процессы регионального общественного воспроизводства» [Столбов, Шарыгин, 2016, с. 509]. Согласно этим определениям, региональный (территориальный) капитал служит обобщающим понятием для всех видов капитала, накопленного на определенной территории. При этом упускается из вида важность взаимосвязей между различными видами капитала, связь капитала с социумом, синергия, получаемая от выстраивания сетей взаимодействия между региональными акторами.

В частности, вполне очевидно, что богатый природно-ресурсный потенциал не может быть эффективно использован в хозяйственной деятельности при отсутствии развитого производственного аппарата (производственного капитала), а также соответствующих технологий и специалистов, способных эти технологии применить (инновационного и человеческого капитала). Кроме того, исследователи выделяют и менее очевидные, но не менее значимые взаимосвязи между различными видами или составляющими территориального капитала. В частности, подчеркивается важность социального капитала. По определению Патнэма, «социальный капитал — это связи между индивидуумами, социальные сети и нормы взаимности, которые из упомянутых сетей проистекают. Когда доверие и социальные сети хорошо развиты, индивиды, бизнес, регионы процветают» [Putnam, 2001, с. 22]. Высокий уровень социального капитала, с экономической точки зрения, способствует снижению транзакционных издержек, быстрому распространению инноваций и коллективному обучению, что, в свою очередь, закладывает основу для будущих инноваций. С другой стороны, недостаток доверия и сотрудничества значительно снижает потенциал использования производственного и человеческого капитала.

Современные подходы к определению, измерению и управлению территориальным капиталом региона рассматриваются в работах А.В. Суворовой [Суворова, 2021а; Суворова, 2021б], где она предлагает комплексно подходить к рассмотрению территориального капитала, увязывая между собой особенности его формирования, текущего состояния и получаемых эффектов.

Со времени появления концепции территориального капитала был предпринят ряд попыток по его классификации. В традиционном представлении территориальный капитал подразделяется на капитал, связанный с материальными ресурсами, и капитал, связанный с нематериальными ресурсами. Наибольшую известность приобрела классификация Р. Каманьи ([Camagni, 2008], [Camagni, 2009]), где, кроме традиционных видов капитала (производственный, ресурсный, человеческий), выделены также элементы, определяющие условия для формирования эффективного сетевого взаимодействия между различными региональными акторами (институциональная среда, кооперационные связи, агломерации и др.).

Важная роль в литературе отводится вопросам измерения территориального капитала. Исследователи не предлагают какого-то единого показателя, который бы количественно характеризовал уровень территориального капитала в целом. Вместо этого, оценка производится в разрезе структурных составляющих территориального капитала, по каждой из которых предлагается набор индикаторов, наиболее полно характеризующих ее состояние. Каманьи и Дотии [Camagni, Dotti, 2010] оценивали уровень территориального капитала в Европейском Союзе по семи составляющим: 1) производственная; 2) когнитивная; 3) социальная; 4) отношенческая; 5) природная; 6) инфраструктурная и 7) составляющая качества жизни. Восьмая составляющая, человеческий капитал, была добавлена в работе [Brasili, 2012]. В исследовании [Franzato, 2009] подчеркивается важность «культурного капитала» (наряду с природным, экономическим и социальным). Под культурным капиталом подразумевается особая культурная идентичность территории. [Fratesi, Perucca, 2018] проводили оценку территориального капитала европейских регионов с точки зрения способности регионов противостоять кризисам по семи составляющим: транспортная доступность, доступность коллективных благ, частный капитал, модели поведения, человеческий капитал, агломерационные экономики, частные услуги.

А.В. Суворова осуществила оценку дифференциации российских регионов по уровню территориального капитала, разбив его на три составляющих: природный капитал, производственный капитал и креативный капитал [Suvorova, 2022]. В результате установлен высокий уровень дифференциации по всем видам территориального капитала. Выявлены территории, отстающие по всем видам капитала и не имеющие определенных перспектив улучшения положения.

На основе анализа работ, посвященных измерению территориального капитала, можно выявить определенные общности. В частности, как правило, присутствуют природная, производственная и человеческая составляющая. Кроме того, подчеркивается важность наличия социального капитала.

Материалы и методы

В настоящей работе была произведена оценка основных составляющих территориального капитала регионов Сибирского федерального округа в динамике. Данное исследование преследовало две цели: во-первых, сравнить уровень определенных составляющих территориального капитала сибирских регионов между собой и со среднероссийскими параметрами и, во-вторых, оценить, как эти составляющие территориального капитала отреагировали на ковидный кризис 2020-2021 годов.

В целях настоящего исследования были выбраны следующие составляющие: природно-ресурсный капитал, производственный капитал, человеческий капитал и инновационный капитал. Данные составляющие выбраны по степени их влияния на территориальный капитал в целом, на основании перечисленных ранее исследований, и, что немаловажно, по уровню доступности статистических показателей.

Для оценки каждой составляющей территориального капитала был выбран соответствующий индикатор. Для оценки природно-ресурсного капитала выбран комбинированный индикатор, включающий в себя сумму из трех показателей. Первый показатель – объем отгруженных товаров по виду деятельности «Добыча полезных ископаемых» в расчете на душу населения. Этот показатель, с одной стороны, позволяет привести добычу различных видов ресурсов к общему стоимостному выражению. С другой стороны, в отличие от запасов, объем отгрузки характеризует вовлечение ресурсов в хозяйственный оборот. Вторым показателем является объем производства необработанных лесоматериалов в стоимостном выражении также в расчете на душу населения, поскольку лесозаготовки занимают важное место в структуре экономики ряда сибирских регионов. Учитывая, что Росстат публикует объем производства необработанных лесоматериалов только в натуральном выражении, автором был произведен расчет итогового показателя по средним ценам производителей, публикуемым Росстатом. Наконец, необходимо также учитывать, что системообразующей отраслью для ряда регионов Сибирского федерального округа является сельское хозяйство, которое также опирается на природно-ресурсный потенциал. Поэтому третьим показателем, участвующим в расчете природно-ресурсного капитала, служит продукция сельского хозяйства в стоимостном выражении в расчете на душу населения.

Для оценки производственного капитала был выбран показатель – стоимость основных фондов (за вычетом полностью изношенных) на конец года в расчете на душу населения.

Наибольшую сложность, пожалуй, представляет оценка уровня человеческого капитала. Здесь выбран показатель – индекс человеческого развития. Это показатель рассчитывается как среднее геометрическое индекса дохода (валовый национальный доход на душу населения по ППС), индекса образования, где учитывается охват и продолжительность обучения детей, и индекса здоровья, который учитывает ожидаемую продолжительность жизни населения при рождении. По регионам Российской Федерации расчет этого показателя осуществляется Аналитическим центром при Правительстве РФ. Однако последние опубликованные данные датируются 2019 годом, поэтому в настоящем исследовании сделана оценка 2020-2022 годов в соответствии с методикой, разработанной Аналитическим центром при Правительстве РФ [Индекс человеческого развития…, 2021. С. 19-20]. При этом корректировка ВРП сибирских регионов на разницу в уровне цен между регионами осуществлялась через умножение ВРП на отношение стоимости фиксированного набора товаров и услуг в конкретном субъекте РФ к среднероссийскому уровню. Доля учащихся учебных заведений всех уровней в численности населения в возрасте от 7 до 24 лет рассчитана как отношение суммы численности обучающихся по образовательным программам всех уровней образования к среднегодовой численности населения за соответствующий год. Уровень грамотности принят постоянным за весь период, учитывая, что этот показатель меняется незначительно и приближается к 100% (99,98% — 99,99%) по всем рассматриваемым субъектам РФ.

Для оценки уровня инновационного капитала выбран показатель – доля затрат на инновационную деятельность в ВРП, что показывает масштаб инновационной активности по отношению к общей экономической активности.

Основные результаты

На рисунке 1 приведена динамика природно-ресурсного капитала регионов Сибирского федерального округа за 2019-2022 годы. Этот график наглядно демонстрирует ресурсную ориентированность регионов СФО – по наиболее развитым регионам отмечается превышение среднероссийских показателей. Лидерами здесь являются: Кемеровская область, Иркутская область и Красноярский край. Как видно, в большинстве регионов в 2020 году отмечалось снижение показателя, связанное с резким ухудшением мировой конъюнктуры на сырьевую продукцию. Однако это падение было более, чем компенсировано в 2021-2022 годах. Обращает на себя внимание стремительный рост природно-ресурсного капитала в Кемеровской области за счет увеличения объемов отгрузки угля, как в натуральном, так и в стоимостном выражении. Бенефициаром роста спроса на уголь стали и Республика Хакасия и, в меньшей степени, Республика Тыва.

Рисунок 1. Объем природно-ресурсного капитала РФ и регионов СФО в расчете на душу населения, руб.

Источник: рассчитано автором на основе данных публикаций Росстата:

1. Объем отгруженных товаров по виду деятельности «Добыча полезных ископаемых»: публикации «Регионы России: социально-экономические показатели» за 2022, 2023 гг. Табл. 13.1. (https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13204). Дата обращения: 23.09.2024 г.
2. Продукция сельского хозяйства: публикации «Регионы России: социально-экономические показатели» за 2022, 2023 гг. Табл. 14.1 (https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13204). Дата обращения: 23.09.2024 г.
3. Производство лесоматериалов необработанных: «Регионы России: социально-экономические показатели» за 2022, 2023 гг. Табл. 14.43 (https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13204). Дата обращения: 23.09.2024 г.
4. Среднероссийские цены на лесоматериалы необработанные: «Средние цены производителей на отдельные виды промышленных товаров» за соответствующий период. Строка: лесоматериалы хвойных пород. (https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/Proizvoditeli_cena_08-2024.xlsx). Дата обращения: 01.10.2024 г.

На рисунке 2 представлена динамика производственного капитала сибирских регионов за период 2018-2022 годы. В 2022 году Росстат не публиковал данные по доле полностью изношенных основных фондов. Оценка показателя за 2022 год осуществлена автором путем умножения доли полностью изношенных основных фондов за 2021 год на отношение износа основных фондов за 2022 год к 2021 году. Т.е., принято допущение, что удельный вес полностью изношенных основных фондов изменяется пропорционально общему износу.

Рисунок 2. Стоимость основных фондов (за вычетом полностью изношенных) по полной учетной стоимости на конец года в 2019-2022 гг. в расчете на душу населения по РФ и регионам СФО, руб.

Источник: рассчитано автором на основе данных публикаций Росстата «Регионы России: социально-экономические показатели. 2022 г.». Табл. 11.1., 11.8. (https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13204). Дата обращения: 24.09.2024 г.)

В отличие от природно-ресурсного капитала по уровню производственного капитала заметно отставание сибирских регионов от среднероссийского уровня, только Красноярский край и Иркутская область имеют близкие к среднероссийским значения. Это, во многом, связано со структурой экономики сибирских регионов, в которых преобладают отрасли, связанные с добычей и первичной переработкой сырьевых ресурсов. То есть, экономика сибирских регионов имеет более ресурсоемкий, чем капиталоемкий характер.

На рис. 3 представлена динамика человеческого капитала сибирских регионов. Экономически развитые регионы Сибири близки между собой по индексу человеческого развития, что обусловлено высоким уровнем базового образования, сохранившимся с советских времен, а также схожими параметрами ожидаемой продолжительности жизни. Для большинства регионов характерно снижение в 2020 и в 2021 годах, что связано с негативной динамикой основных составляющих индекса: валового дохода и ожидаемой продолжительности жизни. Если снижение валового дохода в 2020 году было компенсировано ростом 2021 года, то по ожидаемой продолжительности жизни ситуация в 2021 году еще более ухудшилась в связи с последствиями пандемии COVID-19, что и обусловило снижение уровня человеческого капитала в целом.

Рисунок 3. Индекс человеческого развития в РФ и регионах СФО в 2019-2022 гг.

Источник: данные за 2019 год рассчитаны Аналитическим центром при Правительстве РФ (https://ac.gov.ru/uploads/2-Publications/analitika/2022/ICR_2021_long.pdf Дата обращения: 27.04.2024 г.), данные за 2020-2022 годы рассчитаны автором по методике Аналитического центра при Правительстве РФ (см. раздел «Материалы и методы») на основании данных Росстата:

1. Валовой региональный продукт на душу населения: Официальный сайт Росстата. Национальные счета. Валовой региональный продукт (https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/VRP_s_1998.xlsx Дата обращения: 03.10.2024 г.)
2. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении: публикации «Регионы России: социально-экономические показатели» за 2022, 2023 гг. Табл. 2.15. (https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13204 Дата обращения: 03.10.2024 г.)
3. Численность учащихся учебных заведений всех уровней: «Регионы России: социально-экономические показатели» за 2022, 2023 гг. Табл. 5.3., 5.8., 5.10., 5.15.
4. Среднегодовая численность населения в возрасте от 7 до 24 лет: Официальный сайт Росстата. Демография. Численность и состав населения (https://rosstat.gov.ru/folder/12781# Дата обращения 11.10.2024 г.)

В сравнении с Российской Федерацией в целом в предпандемийный период уровень человеческого капитала в большинстве сибирских регионов был близок к среднероссийскому уровню, что обусловлено относительно высоким уровнем валового дохода. Вместе с тем, демографические показатели и показатели здоровья населения являются «ахиллесовой пятой» сибирских регионов и оказывают значительное негативное влияние на динамику человеческого капитала в целом.

Следующий вид капитала, на который хотелось бы обратить внимание, это инновационный капитал, который выражается в инновационной активности региона (рис. 4). Не принимая во внимание выбросы по Тыве и Кемеровской области, лидерами являются Томская область (которая в инновационном отношении выглядит уверенно и на общероссийском фоне), Иркутская область и Красноярский край. Резкий рост затрат на инновации в Иркутской области в 2022 г., вероятно, связан с реализацией инвестиционного проекта по строительству Иркутского завода полимеров. В целом, по инновационному капиталу какой-то устойчивой динамики не наблюдается. Обращает на себя внимание низкий уровень данного параметра в Новосибирской области, являющейся научным центром в Сибири. Судя по этим данным, научный и, в целом, человеческий потенциал Новосибирской области слабо трансформируется в инновационную активность на территории региона.

Рисунок 4. Доля затрат на инновационную деятельность в ВВП (ВРП) по РФ и регионам СФО, %

Источник: рассчитано автором на основе данных публикации НИУ ВШЭ «Индикаторы инновационной деятельности: статистический сборник» за соответствующий период (https://www.hse.ru/primarydata/ii/ Дата обращения: 11.10.2024 г.)

Обсуждение результатов

Подытоживая, необходимо отметить, что по уровню природно-ресурсного капитала сибирские регионы по-прежнему превосходят среднероссийский уровень. В тройку лидеров здесь входят Кемеровская область за счет богатых ресурсов угля, Иркутская область и Красноярский край, где добывающая промышленность более диверсифицирована и включает нефтегазовый, лесной комплекс, добычу металлических руд и некоторых других видов полезных ископаемых. В настоящей работе не проводилась оценка природного капитала, связанного с гидроэнергетическими ресурсами, хотя они, безусловно, оказывают большое влияние на развитие экономики ряда сибирских регионов. По уровню производственного капитала в Сибири, напротив, наблюдается отставание от среднероссийского уровня. По этому показателю также выделяются Красноярский край и Иркутская область. Более равномерно и близко к среднероссийским значениям сибирские регионы распределяются по уровню человеческого капитала, что связано с относительно высоким уровнем образования и уровня валового продукта на душу населения.

Что касается влияния кризиса, связанного с пандемией, мы видим, что восстановление экономической составляющей происходило более высокими темпами, чем составляющей, связанной с человеческим капиталом.

С одной стороны, разумно предположить, что регионы СФО станут одними из бенифициаров «поворота на восток», поскольку данные регионы уже имеют устойчивые торгово-экономические связи со странами Юго-Восточной и Центральной Азии, в частности, с Китаем. С другой стороны, введенные США и Европейским Союзом санкции вынуждают производителей из европейской части России переориентировать торговые потоки на азиатское направление, что серьезно усиливает конкуренцию. Кроме того, Китай стремится дифференцировать направления импорта, а также наращивает внутреннюю ресурсную базу. Эти факторы создают реальную угрозу сложившейся относительно благоприятной конъюнктуре на продукцию, экспортируемую, в том числе, из регионов СФО.

Негативная динамика в показателях демографического развития и здоровья населения сибирских регионов служит фактором, серьезно сдерживающим их человеческий потенциал и снижающий территориальный капитал в целом. Обращает так же на себя внимание факт недоинвестированности сибирских регионов, снижающего потенциал их роста.

Сибирские регионы обладают неплохим инновационным потенциалом в сравнении с другими регионами РФ. Перспективными направлениями работы по данному направлению являются усиление кооперации между организациями, осуществляющими разработку инноваций, а также построение устойчивых взаимосвязей между наукой и инновациями.

Таким образом, для более эффективного использования потенциала регионов СФО при реализации стратегии «поворота на восток» необходимо обратить внимание на стимулирование притока инвестиций, прежде всего, в развитие человеческого капитала, разработку и внедрение инноваций, преодоление сырьевой зависимости экономики сибирских регионов, развитие связей между наукой и производством.

Дальнейшие направления исследований в сфере территориального капитала регионов РФ связаны с расширением географии исследований на всю территорию РФ, картирование территории РФ по уровню развития тех или иных составляющих, а также поиск показателей, которые будут более достоверно оценивать различные составляющие территориального капитала с точки зрения их вклада в экономический рост. Перспективным также представляется моделирование влияния динамики отдельных составляющих территориального капитала на региональный экономический рост.

Заключение

Территориальный капитал служит удобной синтетической категорией при оценке конкурентоспособности региона (как и другой административно-территориальной единицы). В частности, территориальный капитал позволяет увидеть сильные и слабые места региона и проанализировать факторы, которые оказывают определяющее влияние на его развитие. Само понятие капитала предполагает оценку степени вовлечения ресурсов региона в экономическую деятельность. Кроме того, анализ территориального капитала в разрезе его составляющих позволяет увидеть внутренние взаимосвязи между региональными активами (материальными и нематериальными) и оценить, насколько эти взаимосвязи способствуют или сдерживают региональное развитие. Для сибирских регионов в условиях реализации стратегии «поворота на восток» обеспечение конкурентоспособности, как на внутреннем, так и на мировом рынках, является ключевым направлением работы на ближайшую перспективу, и эта работа должна быть непосредственно связана с накоплением и эффективным использованием территориального капитала.

Cписок литературы

1. Абалкин, Л.И. Экономическая энциклопедия / Науч.- ред. совет изд-ва «Экономика»; Инт экон. РАН; Гл. ред. Л. И. Абалкин. М.: ОАО «Издательство «Экономика», 1999. 1055 с.
2. Индекс человеческого развития в России: региональные различия. Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации, 2021.
3. Столбов, В.А., Шарыгин, М.Д. Региональный капитал: монография / В.А. Столбов, М.Д. Шарыгин; Перм. Гос. нац. Исслед. ун-т. – Пермь, 2016. 530 с.
4. Суворова, А.В. Какова экономическая природа территориального капитала? // Журнал экономической теории. 2021. Т. 18. № 2. С. 226-238. DOI: 10.31063/2073-6517/2021.18-2.5
5. Суворова, А.В. Измерение территориального капитала: сущность и особенности // Креативная экономика. Том 15. № 9. С. 3593-3610. DOI: 10.18334/ce.15.9.113504
6. Brasili, C. (ed.) (2012). Gli indicatori per la misura del capitale territoriale. Regioss Cycles and Trends. http://www.regioss.it/sites/default/files/Gli%20indicatori%20per%20la%20misura%20del%20capitale%20territoriale%20RegiosS.pdf (дата обращения: 17.06.2024).
7. Camagni, R. Regional Competitiveness: Towards a Concept of Territorial Capital, in Capello R., Camagni R., Fratesi U., Chizzolini B. (eds.) Modelling regional scenarios for the enlarged Europe, Springer Verlag, Berlin, 2008. pp. 33–48.
8. Camagni, R. Territorial capital and regional development, in R. Capello: Nijkamp (Eds) Handbook of Regional Growth and Development Theories, Edward Elgar, Cheltenham, 2009. pp. 124-148.
9. Camagni, R., Dotti, N. (2010). Il sistema urbano. In Perulli, P., Pichierri, A. (a cura di). La crisi italiana nel mondo globale. Economia e società del Nord. Turin, Einaudi.
10. Capello, R., Caragliu, A., Nijkamp, P. (2011). Territorial capital and regional growth: increasing returns in knowledge use, Tijdschrift voor Economische en Sociale Geografie, Vol. 102, No. 4, pp. 385–405. DOI:10.1111/j.1467-9663.2010.00613.x
11. European Commission. Territorial State and Perspectives of the European Union, Scoping Document and Summary of Political Messages, 2005.
12. Franzato, C. (2009). Il capitale territoriale come porta d’accesso al progetto e al design del territorio. Global Managment, 16 (9), 19-30.
13. Fratesi, U., Perucca, G. (2017). Territorial capital and the resilience of European regions. Annals of Regional Science, 60, 241–264. doi: 10.1007/s00168-017-0828-3
14. Markowski, T., 2013, Flexible and Integrated Planning in Functional Urban Areas – towards a New Approach to Spatial Planning, [in:] Dynamika, cele i polityka zintegrowanego rozwoju regionów. Aspekty teoretyczne i zarządzanie w przestrzeni, W. M. Gaczek (Ed.). Bogucki Wyd. Naukowe, Poznań, pp. 27-41.
15. Territorial Outlook 2001. Paris: Organization for Economic Co-operation and Development, 2001.
16. Putnam, R. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. New York: Touchstone book, 2001. 448 p.
17. Suvorova, A.V. (2022). Territorial capital of Russian regions and its spatial organization. R-economy, 8(2), 106-119. doi: 10.15826/recon.2022.8.2.009
18. Van der Ploeg, J. D. et al. Towards a Framework for Understanding Regional Rural Development, in J. D. van der Ploeg, T.Marsden (eds), Unfolding Webs: The Dynamics of Regional Rural Development, Van Gorcum, Assen, 2008.

References

1. Abalkin, L.I. (Ed.). Economic Encyclopedia [Ekonomicheskaya entsiklopediya] / Scientific-Editorial Council of the “Ekonomika” Publishing House; Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences. Moscow: OAO “Izdatel’stvo “Ekonomika”“, 1999. 1055 p.
2. Analytical Center for the Government of the Russian Federation. Human Development Index in Russia: Regional Differences [Indeks chelovecheskogo razvitiya v Rossii: regional’nye razlichiya].
3. Stolbov, V.A., Sharygin, M.D. Regional Capital: Monograph [Regional’nyy kapital: monografiya] / Perm State National Research University. Perm, 2016. 530 p.
4. Suvorova, A.V. What is the Economic Nature of Territorial Capital? [Kakovа ekonomicheskaya priroda territorial’nogo kapitala?] // Journal of Economic Theory [Zhurnal ekonomicheskoy teorii]. Vol. 18. No. 2. pp. 226-238. DOI: 10.31063/2073-6517/2021.18-2.5
5. Suvorova, A.V. Measurement of Territorial Capital: Essence and Features [Izmerenie territorial’nogo kapitala: sushchnost’ i osobennosti] // Creative Economy [Kreativnaya ekonomika]. Vol. 15. No. 9. pp. 3593-3610. DOI: 10.18334/ce.15.9.113504
6. Brasili, C. (ed.) (2012). Gli indicatori per la misura del capitale territoriale. Regioss Cycles and Trends. http://www.regioss.it/sites/default/files/Gli%20indicatori%20per%20la%20misura%20del%20capitale%20territoriale%20RegiosS.pdf (дата обращения: 17.06.2024).
7. Camagni, R. Regional Competitiveness: Towards a Concept of Territorial Capital, in Capello R., Camagni R., Fratesi U., Chizzolini B. (eds.) Modelling regional scenarios for the enlarged Europe, Springer Verlag, Berlin, 2008. pp. 33–48.
8. Camagni, R. Territorial capital and regional development, in R. Capello: Nijkamp (Eds) Handbook of Regional Growth and Development Theories, Edward Elgar, Cheltenham, 2009. pp. 124-148.
9. Camagni, R., Dotti, N. (2010). Il sistema urbano. In Perulli, P., Pichierri, A. (a cura di). La crisi italiana nel mondo globale. Economia e società del Nord. Turin, Einaudi.
10. Capello, R., Caragliu, A., Nijkamp, P. (2011). Territorial capital and regional growth: increasing returns in knowledge use, Tijdschrift voor Economische en Sociale Geografie, Vol. 102, No. 4, pp. 385–405. DOI:10.1111/j.1467-9663.2010.00613.x
11. European Commission. Territorial State and Perspectives of the European Union, Scoping Document and Summary of Political Messages, 2005.
12. Franzato, C. (2009). Il capitale territoriale come porta d’accesso al progetto e al design del territorio. Global Managment, 16 (9), 19-30.
13. Fratesi, U., Perucca, G. (2017). Territorial capital and the resilience of European regions. Annals of Regional Science, 60, 241–264. doi: 10.1007/s00168-017-0828-3
14. Markowski, T., 2013, Flexible and Integrated Planning in Functional Urban Areas – towards a New Approach to Spatial Planning, [in:] Dynamika, cele i polityka zintegrowanego rozwoju regionów. Aspekty teoretyczne i zarządzanie w przestrzeni, W. M. Gaczek (Ed.). Bogucki Wyd. Naukowe, Poznań, pp. 27-41.
15. Territorial Outlook 2001. Paris: Organization for Economic Co-operation and Development, 2001.
16. Putnam, R. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. New York: Touchstone book, 2001. 448 p.
17. Suvorova, A.V. (2022). Territorial capital of Russian regions and its spatial organization. R-economy, 8(2), 106-119. doi: 10.15826/recon.2022.8.2.009
18. Van der Ploeg, J. D. et al. Towards a Framework for Understanding Regional Rural Development, in J. D. van der Ploeg, T.Marsden (eds), Unfolding Webs: The Dynamics of Regional Rural Development, Van Gorcum, Assen, 2008.