В статье в систематизированном виде изложены механизмы отрицательного влияния высокой доли минерально-сырьевого сектора на темпы экономического развития страны. Приведены решения, направленные на предотвращение и компенсацию негативных последствий сырьевой ориентации экономики.

минерально-сырьевая база, минеральные ресурсы, стабилизационные фонды

Исследования выполнены при поддержке фонда РГНФ (грант 07-02-00038a)

In the article mechanisms of negative influence of a high share of primary sector on economic growth rates are systematized. The decisions directed on prevention and compensation of negative consequences of raw orientation of economy are given.

raw-material base, mineral resources, stabilization funds

Researches are carried out at support of The Russian Humanitarian Scientific Fund, the grant 07-02-00038a

Введение

В настоящее время главной проблемой экономики России является ее диверсификация. Вклад сырьевых отраслей в ВВП России по разным данным достигает 40%, а в отдельных регионах России доля сырьевых отраслей в объемах промышленного производства превышает 90%. В 2006 году доля минерального сырья с учетом первичной переработки в экспорте России составила 79%. Это свидетельствует о сложности решения проблемы диверсификации экономики России.

В мировой экономической литературе, начиная с 70-х годов ХХ века, периодически обсуждается проблема влияния сырьевого сектора экономики на темпы экономического развития различных стран. В свое время было подмечено, что темпы роста в странах, богатых нефтью и газом, ниже, чем в странах, где запасы таких ресурсов ограничены. Так, например, за период с 1965 по 1998 годы в Ираке и Венесуэле темпы роста ВВП были отрицательны и составляли (-1%), в Ливии – (-2%), в Ираке и Кувейте – (-3%), а в Катаре за период с 1970-го по 1995 г. – (-6%). В целом для членов ОПЕК ВВП в расчете на душу населения в течение последних 30 лет не рос, а сокращался приблизительно на 1,3% в год [1]. В начале 90-х годов появились знаменитые работы Джеффри Сакса и Эндрю Уорнера [2, 3], в которых изобилие природных ресурсов рассматривалось как проклятие с точки зрения экономического развития. Эти статьи вызвали целый шквал работ, направленных на изучение данного парадокса. Авторы большинства из них получили результаты, подтверждающие гипотезу Сакса и Уорнера. Существуют также работы, опровергающие утверждение об отрицательном влиянии изобилия природных ресурсов на экономический рост. Следует отметить, что, судя по механизмам, которые исследовались во всех этих работах, авторы рассматривали только косвенные факторы отрицательного влияния сырьевого сектора на рост экономики. К такого рода факторам относятся: «голландская болезнь»; поведение экономических агентов, направленное на поиск ренты; неравенство распределения доходов; социальные конфликты, войны и др. За рамками исследований остались факторы, оказывающие непосредственное, прямое влияние сырьевого сектора на темпы роста ВВП. К таким факторам, в первую очередь, относятся ухудшение качества и условий разработки месторождений полезных ископаемых во времени; низкие темпы технического прогресса, характерные для этой области; нестабильность цен на минеральное сырье, приводящая к неравномерному процессу инвестирования.

В данной работе сделана попытка обобщить различные взгляды и подходы к решению проблемы отрицательного влияния изобилия природных ресурсов на экономическое развитие. Для этого был использован один из инструментов системного анализа «горизонтальное дерево целей», которое показано на рисунке.

В статье, главным образом, рассматривается влияние на экономический рост не всех природных ресурсов, а только минерально-сырьевых (сосредоточенных), которые по стоимости обычно являются наиболее значимыми. Однако рассмотренные механизмы влияния, как правило, относятся и к другим видам природных ресурсов (пахотные земли, пастбища, леса, рыбные, водные ресурсы и др.), которые иногда называются распределенными ресурсами.

Если избыток минерально-сырьевых ресурсов действительно проклятие для экономического роста, то, как показано на рисунке, существуют два подхода в борьбе с этим злом:

1. Предотвращение – уменьшение доли сырьевого сектора в ВВП за счет развития перерабатывающих отраслей. С этим подходом Россия опаздывает. По оценкам правительственных экспертов, даже если сейчас у нас начнут интенсивно создаваться высокотехнологичные отрасли, заметную долю в ВВП они будут составлять только через 15-20 лет.
2. Компенсация факторов, отрицательно влияющих на рост.
Факторы прямого влияния показаны в верхней части рисунка, а в нижней части приведены факторы косвенного влияния. При этом напротив каждой группы факторов показаны компенсирующие решения, которые были предложены в различных работах. Однако на рисунке только обозначены различные факторы и возможные компенсирующие решения без подробного анализа механизмов действия тех и других. Такой подробный анализ приведен ниже. Вначале рассмотрены факторы косвенного отрицательного влияния и механизмы их компенсации.

Факторы косвенного отрицательного влияния на рост ВВП

Экономические факторы
Один из механизмов отрицательного влияния большой доли сырьевого сектора в экономике связывают с «голландской болезнью», получившей свое название после осознания негативных эффектов в экономике Нидерландов, связанных с открытием в конце 50-х — начале 60-х гг. месторождений природного газа в Северном море. Одними из первых работ, в которых исследовался подобный феномен, были работы американских экономистов, W. M. Corden и J. P. Neary [4, 5]. В них отмечалось, что в результате роста экспорта природного газа торговый баланс стал резко положительным, увеличился приток иностранной валюты, что повлекло за собой существенное удорожание национальной валюты, рост внутренних цен и снижение конкурентоспособности голландских товаропроизводителей, увеличение совокупного спроса и импорта, ухудшение состояния внешнеплатежного баланса, а также изменение ценовой структуры в экономике.

Таким образом, рост реального обменного курса за счет увеличения объемов экспорта одних отраслей, оказывает негативное воздействие на другие отрасли и на экономику страны в целом. Кроме того, поскольку цены на ресурсы подвержены существенным колебаниям, обменный курс также колеблется в значительных диапазонах и тем больше, чем большую долю эти ресурсы занимают в общем объеме экспорта.

Однако не все эксперты считают «голландскую болезнь» порождением XX века. Иногда ее называют одной из разновидностей «испанской болезни», получившей известность со времен открытия Америки. Огромный приток сокровищ (в основном, золота и серебра), хлынувший в Испанию из новой земли, постепенно привел к тому, что заниматься традиционными видами деятельности стало невыгодно. Деньги тратились не на развитие экономики, а на приобретение предметов роскоши. Экономически Испания стала практически полностью зависеть от своих колоний. Поэтому неудачи экспедиций в новую землю оборачивались жесточайшими экономическими кризисами, отражавшимися на всей Европе.

Обычно в качестве современных примеров проявления «голландской болезни» приводят падение производства и сокращение занятости в перерабатывающих отраслях Великобритании. До середины 1970-х годов Великобритания полностью зависела от импорта нефти, но уже в 1980-х (после начала крупномасштабной разработки месторождений в Северном море) выступала в роли экспортера. В результате, нефть начала вытеснять продукты перерабатывающей промышленности в общем торговом балансе. Данные процессы привели к удорожанию британской валюты, что подняло цены на британские товары для иностранных потребителей. В результате английские потребители начали закупать более дешевые иностранные товары, а иностранцы тоже стали приобретать меньше британских товаров [6].

Первые симптомы, свидетельствующие о появлении «голландской болезни», проявились в Нигерии в начале 1970-х. В этот период, после очередного витка повышения мировых цен нефть стала основой нигерийской экономики. Именно тогда произошел крах других отраслей. Экспорт сырой нефти уничтожил экспортно-ориентированные отрасли сельского хозяйства страны. Однако вскоре, в период с 1974 по 1975 годы, и цены на нефть резко упали, что, в свою очередь, привело к сокращению доходов от экспорта.

«Голландской болезнью» «заразилась» и Колумбия в 1970-х гг., когда неурожай в Бразилии и землетрясение в Гватемале вызвали взлет мировых цен на кофе. Рост экспорта кофе сопровождался сворачиванием экспорта всех других видов колумбийских товаров.

Не многим странам удалось преодолеть «голландскую болезнь», но знание механизмов, приводящих к «заболеванию», позволило очертить основные способы борьбы с его симптомами. Сегодня эффективными средствами считаются стерилизация избыточной денежной массы и либерализация импорта оборудования.

Для стерилизации денежной массы обычно используются различные методы: создание стабилизационного фонда, средства которого полностью инвестируются за границей; выпуск государственных ценных бумаг; формирование профицита бюджета, во-первых, за счет сокращения государственных расходов и, во-вторых, за счет роста доходов от повышения налоговой нагрузки на сырьевой сектор; создание финансовых резервов, представляющих собой остатки на счетах федерального бюджета (бюджетная стерилизация), наращивание золотовалютных запасов. Иногда избыточная денежная масса направляется на досрочное погашение внешних заимствований [7].

В качестве меры, ограничивающей возможности увеличения денежной массы, используется также ужесточение правил внешних заимствований.

Однако стерилизация — инструмент платный и дорогой. Могут возникать ситуации, когда вследствие большого объема операций затраты на стерилизацию приводят к убыткам национального банка. Кроме того, усилия, направленные на изъятие излишней денежной массы, оборачиваются ростом банковских процентных ставок, что в свою очередь вызывает дополнительный приток денежных средств.

В целях борьбы с «голландской болезнью» используется также либерализация импорта оборудования. Поскольку главная цель ресурсозависимых стран заключается в диверсификации экономики, очень важно правильно выбрать направления диверсификации и стимулировать импорт оборудования, а не товаров широкого потребления. Кроме того, целесообразно перенаправлять денежные потоки из сферы недвижимости и транспорта в перерабатывающие отрасли, наукоемкие технологии и инфраструктуру.

Политэкономические факторы

Еще одной особенностью экономик, основанных преимущественно на эксплуатации природных ресурсов, является борьба за ренту. В современной литературе это характеризуется термином «общество, нацеленное на поиск ренты» («rent-seeking society»), впервые употребленным в отношении ряда развивающихся стран [8].

В экономике понятие ренты является одним из основополагающих и само по себе не имеет негативного оттенка. Традиционно под рентой понимается оплата фактора производства сверх того, что было бы достаточным для его вовлечения в производственный процесс и удержания в нем без дополнительных усилий. Другими словами, это добавочный доход, получаемый предпринимателем сверх определенной прибыли на затраченные труд и капитал [9]. Кроме того, это может быть, например, доход с капитала, имущества или земельного участка, не требующий от владельцев этих факторов предпринимательской деятельности. В этом определении нет разделения ренты на дифференциальную и абсолютную. О существовании последней до настоящего времени нет однозначного мнения. При изучении вопросов, связанных с «поиском ренты», как правило, имеется в виду дифференциальная рента.

Факт существования ренты является стимулом для поиска наиболее выгодных вариантов размещения факторов производства. Высокие значения рентной части дохода привлекают ресурсы в отрасль; а низкие, наоборот, вызывают отток ресурсов из отрасли. В результате стремление к максимизации рентной составляющей дохода является мощной движущей силой экономики и способствует наиболее производительному и эффективному использованию ресурсов.

Однако эта цель (максимизация ренты) может быть реализована различными способами, а ее достижение иногда приводит даже к негативным результатам. На это указывал один из основателей теории общественного выбора и поиска ренты американский экономист Г. Таллок [10]. Сегодня принято разделять активность предпринимателей на «поиск прибыли» (profit seeking) и «поиск ренты» (rent seeking).

В случае, когда поиск ренты увеличивает количество благ, расширяет предложение товаров и услуг, такое поведение трактуется как производительная деятельность и определяется термином «поиск прибыли».

«Поиск ренты» в отличие от «поиска прибыли» имеет место тогда, когда «индивидуальные усилия максимизировать ценность порождают общественные потери, а не выгоду для общества» [11]. Усилия предпринимателей или предприятий, направленные на получение исключительных преимуществ с помощью государства, называются рентоориентированным поведением.

При этом имеет место явное или неявное перераспределение, так как одни экономические субъекты выигрывают за счет других. Ресурсы расходуются с целью обеспечить такое перераспределение, а затраты не приносят дополнительных благ и реальных социальных выгод. Таким образом, «поиск ренты» связан с искусственным вмешательством в действие механизмов конкуренции, но конкуренция при этом не исчезает, а переносится из рыночной сферы в сферу воздействия на государство. Соответственно затраты на совершенствование продукта и другие инновации частично замещаются затратами на финансирование политических партий, лоббирование, взятки и т.д. Конкуренция в сфере «поиска ренты» представляет собой расточительство с точки зрения общественного благосостояния [12].

В целом происходит так называемое рассеивание ренты, т.е. ее сумма может быть равна совокупным издержкам «поиска ренты». На практике «поиск ренты» способен поглотить даже больше средств, чем впоследствии достанется победителю в борьбе за исключительное право. При высокой склонности к риску инвестиции в «поиски ренты» могут превышать величину математического ожидания выигрыша [13].

«Поиск ренты» может принимать различные формы и выражаться в борьбе за получение субсидий, отсрочек платежей, налоговых льгот и льготных кредитов, государственных финансовых трансфертов, права на участие в номенклатурной приватизации и многие другие.

Изобилие природных ресурсов и высокий уровень ренты в сырьевых отраслях способствует росту конкуренции в борьбе за право доступа к этим ресурсам. В большинстве случаев контроль над природными ресурсами находится в руках у государства, и оно само распределяет права доступа к ним. Обычно это осуществляется на основе конкурсов и аукционов. Однако на деле во многих странах распределение этих прав осуществляется не на вполне законных основаниях, сопровождается ростом коррупции и концентрацией политической и экономической власти в руках небольших групп лиц, которые для поддержания своего положения вынуждены тратить существенные ресурсы, большая часть которых расходуется непродуктивно.

Кроме того, следствием борьбы за ренту в сырьевых отраслях может быть вынужденный протекционизм в отношении других отраслей национальной экономики. В условиях притока валютных средств от экспорта природных ресурсов и роста реального обменного курса крупные предприятия или целые отрасли, ориентированные на удовлетворение внутреннего спроса, прибегают к лоббированию мер по обеспечению себе конкурентных преимуществ по сравнению с производителями импортной продукции. Таким образом «поиск ренты» в сырьевых отраслях инициирует подобные процессы и в других отраслях экономики. Это подтверждается эмпирическими исследованиями, которые свидетельствуют о наличии статистически значимой положительной зависимости между долей добывающих отраслей в общем объеме национального производства и величиной импортных пошлин [1].

Благоприятные условия для «поиска ренты» создаются при плохом качестве институтов, в результате действий государства, ограничивающих конкуренцию и создающих разнообразные преимущества для отдельных экономических агентов и их групп. Вопросам исследования связи изобилия природных ресурсов с качеством институтов посвящено немало работ. В большинстве из них утверждается, что высокая обеспеченность природными ресурсами и высокие доходы, которые приносит экспорт сырья, делают непривлекательными другие виды деятельности, создается ситуация, когда вкладывать средства в «поиск ренты» и ее перераспределение становится выгоднее, чем в рост производства. Менее распространенной является точка зрения, в соответствии с которой избыточность ресурсов либо не оказывает влияния, либо оказывает слабое положительное влияние на институты [14 , 15, 16]. И, наконец, в последнее время развивается идея «условного проклятия» ресурсного изобилия [17 , 18, 19, 20]. В этом случае влияние изобилия ресурсов оценивается как негативное при плохих институтах и как позитивное при хороших. Такая модель хорошо согласуется с эмпирическими данными о качестве институтов в таких странах с высокой обеспеченностью углеводородным сырьем как Норвегия, Австралия, Канада, Бруней, Бахрейн, ОАЭ, Оман, Кувейт, где качество институтов высокое, и Ангола, Ирак, Нигерия, где уровень институционального развития низкий. Очевидно, что при таком подходе именно качество институтов считается первопричиной низких темпов роста экономики в развивающихся странах, а ресурсное изобилие лишь усугубляет институциональную отсталость. Но модель «условного проклятия» не объясняет, почему при хороших институтах в перечисленных странах ближнего Востока в последние четыре десятилетия  в среднем наблюдался не рост, а снижение ВВП на душу населения [21]. Дело в том, что даже если государство получает всю ренту от использования природных ресурсов, нет условий для «поиска ренты» и роста коррупции, наличие такого источника доходов может создавать ложное ощущение безопасности и благополучия. В итоге значительная часть доходов от экспорта природных ресурсов может расходоваться неэффективно, и, в конце концов, их не станет хватать на покрытие растущих потребностей. По статистике страны с высокой обеспеченностью природными ресурсами чаще прибегают к финансовой помощи других государств и имеют относительно более высокий объем внешнего долга [22]. Такое ощущение безопасности и благополучия является одной из важных причин низкого уровня предприимчивости. Этот фактор относится уже к группе социальных и показан в соответствующем блоке на рисунке.

Преодоление отрицательного влияния политэкономических факторов на экономический рост связано с совершенствованием институционального устройства общества и сокращением государственного вмешательства в экономику страны. По убеждению основателя новой политической экономии Джеймса Бьюкенена, идеальное общественное устройство должно базироваться на следующих принципах [23]:

1. Равный подход ко всем индивидам на конституционной стадии (стадии выработки «правил игры»).
2. Действия на второй постконституционной стадии политического процесса (стадии «игры по выработанным правилам») должны эффективно ограничиваться правилами, выработанными на первой, конституционной стадии. Это должно относиться как к отдельным гражданам, так и к выбранным представителям, бюрократии и юристам, отправляющим правосудие.
3. Принципиальное различие между действиями, предпринятыми в рамках конституционных правил, и изменениями самих этих правил. Последние должны иметь место только на конституционной стадии и в идеале должны строиться на принципе единогласия.
К сожалению, в настоящее время даже страны с самыми развитыми демократическими институтами не соответствуют данному идеалу.

Социальные факторы

Ресурсозависимые страны также сталкиваются со многими социальными проблемами. Одной из главных проблем является рост социального неравенства, проявлением которого является неравенство распределения доходов и повышение уровня бедности. В отношении бедности существует единодушное мнение экономистов и политиков, что это зло, и с ней необходимо бороться. В отношении выравнивания распределения материальных благ столь единодушного мнения нет. Считается, что неравенство в доходах служит стимулом для экономической активности и является движущей силой развития экономики. С другой стороны, эмпирические исследования свидетельствуют: чем выше уровень неравенства распределения доходов, измеряемый, например, коэффициентом Джини (коэффициент, который показывает степень отклонения фактического распределения доходов населения от идеально равномерного распределения), тем ниже темпы экономического роста [24 , 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31].

Впервые на связь экономического роста и неравенства распределения доходов обратил внимание американский экономист Саймон Кузнец. Он установил, что с увеличением уровня дохода на душу населения неравенство распределения сначала возрастает, затем после достижения определенного уровня дохода снижается. То есть бедные страны растут на фоне увеличивающегося расслоения общества, а экономический рост в богатых странах сопровождается снижением неравенства распределения доходов. Такой вид зависимости, связывающей экономический рост и неравенство, получил в экономической литературе название «обратная U-образная кривая» (inverted U-shaped curve) или кривая Кузнеца.

Существование такого рода связи Кузнец объяснял на примере перехода от аграрной ориентации экономики к индустриальной.

Хотя гипотеза Кузнеца слабо подтверждалась эмпирическими данными (большинство исследователей получили результаты, свидетельствующие о существовании единой преобладающей отрицательной связи между ростом и неравенством), длительное время она считалась неоспоримой. Впоследствии U-образная кривая Кузнеца была преобразована в S-образную кривую с тремя характеристическими отрезками [32, 33]. Первый отрезок характеризует развитие бедных стран (Индия, Гана, Пакистан, Танзания, Гондурас и другие слаборазвитые азиатские и африканские страны), где экономический рост сопровождается увеличением неравенства. Для стран со средним уровнем доходов на душу населения, к которым в проведенном исследовании относились Аргентина, Бразилия, Китай, Южная Корея, восточноевропейские страны, Россия, большинство латиноамериканских стран, Израиль, Испания, Греция, характерна отрицательная зависимость между неравенством и ростом (с увеличением доходов на душу населения снижается степень дифференциации доходов общества). На третьем отрезке S-образной кривой, в третьей группе стран (США, Канада, Япония, Австралия и высокоразвитые западноевропейские страны) характер связи — снова положительный, экономический рост усиливает неравенство доходов.

В исследованиях, посвященных этим вопросам, выделяют три механизма отрицательной связи неравенства распределения доходов и темпов экономического роста. С точки зрения политэкономической теории, в странах, где уровень дохода «медианного избирателя» значительно ниже среднего, большинство людей голосуют за высокий уровень трансфертов и прогрессивную налоговую шкалу, что приводит к снижению инвестиций и замедлению экономического роста.

В качестве второго механизма выделяют социально-политическую нестабильность, возникающую в результате существенного расслоения общества и приводящую к негативным последствиям для экономики.

И, наконец, теория «несовершенства кредитного рынка» утверждает, что в условиях неравного распределения не может быть реализован потенциал малоимущих экономических агентов. Несовершенство кредитного рынка, обычно усугубляющееся в отношении этой части общества, не позволяет компенсировать неравенство стартовых возможностей за счет займа или страхования. Отстранение большого числа экономических агентов от участия в предпринимательской деятельности приводит к снижению уровня эффективности и экономического роста. Кроме того, на сам уровень частного инвестирования оказывает влияние неравенство в распределении доходов. Инвестиционные возможности тесно связаны с концентрацией доходов. Нормальная концентрация повышает объемы инвестиций и темпы экономического роста. При высокой концентрации доходов снижается общий уровень инвестирования. Это происходит из-за убывающей отдачи индивидуальных инвестиций, в результате которой при одинаковом объеме капитала, но при большем неравенстве между индивидуальными инвесторами, совокупный выпуск сокращается. Избыточная концентрация доходов, помимо этого, ведет к использованию средств на потребление и вывозу из страны.

Все три механизма отрицательной связи экономического роста и неравенства доходов действуют в ресурсозависимых странах, в которых неравенство распределения доходов часто является следствием неравенства возможностей. В сфере эксплуатации природных ресурсов, где идет борьба за получение привилегированного права доступа к ним и на это тратятся огромные суммы, равенство возможностей не подразумевается. К тому же, эти привилегии нуждаются в закреплении, и происходит слияние крупного бизнеса и властных структур. Все это уже в корне противоречит принципу «равных возможностей». Помимо социального неравенства граждан для стран, богатых природными ресурсами, характерен еще и высокий уровень межрегионального неравенства в доходах. Все это в совокупности вызывает социальную нестабильность, сепаратистские настроения в обществе и повышает угрозу распада государства.
Кроме того, происходит снижение качества социального капитала. Под социальным капиталом понимаются социальные связи, которые выступают ресурсом получения выгод. На индивидуальном уровне к получаемым выгодам относятся уровень здоровья, воспитание и обучение детей, возможности поиска работы, удовлетворенность жизнью, высвобождение времени, отсутствие необходимости самостоятельно решать все проблемы, более широкая социальная идентификация; на организационном — снижение текучести кадров, преемственность персонала, неформальные возможности повышения квалификации, коллективный прирост знаний, преемственность организационного поведения; на уровне общества — облегчение социального контроля и передачи социального опыта, солидарность, удешевление бюрократической машины.

Исследования неравенства показали, что показатели «социального здоровья» хуже в странах, где больше неравенство в доходах. В этих странах значительно ниже государственные и индивидуальные расходы на образование, ниже его уровень, больше процент людей, получающих пособия или талоны на продукты и не имеющих медицинской страховки, выше процент безработных и заключенных [34]. Большая часть населения получает слишком низкие доходы по сравнению с величиной прожиточного минимума, из-за этого их человеческий и трудовой потенциал используется неэффективно.

Кроме того, в результате возросшей социальной напряженности некоторые страны, среди которых Мексика, Колумбия, Нигерия и Южная Африка, теперь тратят на «социальную войну» больше средств, чем на оборону страны. Бразилия расходует 2% ВВП на вооруженные силы и более 10,6% на защиту богатых от отчаяния бедных [35].

Негативные последствия высокой поляризации общества разнообразны. Но, в конце концов, в долгосрочной перспективе снижение качества социального капитала ведет к деградации всей экономики, поскольку возрастает доля малообразованного населения, не способного ни производить, ни даже потреблять высокотехнологичные товары, что делает проблематичным инновационный путь развития экономики.

Для  компенсации неравномерности распределения доходов разными авторами предлагается проведение эффективной государственной перераспределительной политики и меры, направленные на совершенствование кредитного рынка. Государственная перераспределительная политика при несовершенном кредитном рынке обычно подразумевает налогообложение индивидуумов с высоким уровнем доходов и субсидирование из полученных средств малообеспеченных, но более производительных членов общества для предоставления им дополнительных возможностей. Примером является государственная образовательная политика, позволяющая устранить неравные возможности в получении образования.

При совершенном кредитном рынке неравенство в распределении доходов и стартовых возможностях устраняется доступностью производственных и образовательных кредитов. Потребности в государственном перераспределении в этом случае не возникает. Как в одном, так и в другом случаях распределение становится более равномерным, а совокупные инвестиции возрастают, что приводит к увеличению темпов экономического роста.

Однако в ресурсозависимых странах меры по совершенствованию кредитного рынка затрудняются тем, что сырьевые отрасли обычно характеризуются более высоким уровнем рентабельности, который позволяет компаниям брать кредиты под более высокие процентные ставки. Это ведет к общему росту процентных ставок и вытеснению инвестиций в других отраслях

При неразвитых перерабатывающих отраслях сектор экономики, связанный с эксплуатацией природных ресурсов, становится основным потребителем капитала. Если валютные поступления от продажи ресурсов удовлетворяют потребности отрасли в капитале, то финансовая система не развивается. В этих условиях не происходит трансформации сбережений населения в инвестиции, снижается объем инвестиций и экономический рост замедляется, что и наблюдается в современной России.

Наконец, сырьевая ориентация экономики чревата еще и тем, что при этом значительно возрастает вероятность гражданских войн и внутренних вооруженных конфликтов. С завершением «холодной войны» в период с 1992 по 2001 гг. число гражданских войн вне пределов Африканского континента снизилось вдвое. В Африканских же государствах количество вооруженных конфликтов, классифицируемых как гражданские войны, увеличилось на треть. Исследования причин эскалации числа вооруженных гражданских конфликтов показали, что ключевую роль при этом играют природные ресурсы [36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43], особенно нефть, золото, колтан, алмазы и другие драгоценные камни, реже лес. Некоторые относят к природным ресурсам, борьба за которые ведет к возникновению гражданских войн, природные наркотические вещества.

Экономисты установили, что для стран, обладающих одним или двумя основными ресурсами, используемыми в качестве главной статьи экспорта (например, нефть или какао), вероятность того, что они столкнутся с проблемой гражданской войны, в пять раз выше, чем для диверсифицированных экономик [44].

При этом во всех работах подчеркивается, что природные ресурсы никогда не являются единственной причиной вооруженных конфликтов, но их наличие существенно увеличивает риск возникновения конфликтов, они длятся дольше и их сложнее остановить.

В работах, посвященных изучению причин гражданских войн в странах, богатых природными ресурсами, выделяются четыре механизма. Первый связан с низкими темпами экономического роста и высоким уровнем бедности. В качестве основного фактора, повышающего вероятность конфликтов, рассматривается чрезмерное социальное неравенство. В результате эмпирических исследований было установлено, что за последнее десятилетие темпы снижения ВВП на душу населения составили от 0,7% в год для стран с умеренной долей горнодобывающего сектора в экономике (6-15% от общего экспорта) до 1,1% в год для стран с высокой долей горнодобывающего сектора (15-50% от общего экспорта) и до 2,3% в год для стран с очень высокой долей горнодобывающего сектора (свыше 50% от общего экспорта). Было также установлено, что вероятность возникновения вооруженного конфликта значительно возрастает, когда темпы экономического развития становятся отрицательными [44].

Второй механизм влияния ресурсного изобилия на вероятность гражданских войн действует через неразвитость государственных институтов, коррупцию, низкую эффективность бюрократического аппарата, слабость и неподотчетность правительства, теряющего контроль над частью своих территорий. Последнее особенно актуально для стран, где имеются легкодоступные, например, аллювиальные месторождения драгоценных каменей с высоким соотношением цена-вес, для разработки которых не требуется особых профессиональных знаний и существенных инвестиций. Государство не в состоянии отстаивать свои права в таких регионах, в них процветает организованная преступность и насилие.

Действие третьего механизма связано с усилением сепаратистских настроений, возникающих в результате несправедливого распределения доходов от природных ресурсов. Таковы причины гражданских войн в провинции Индонезии Ачех, в Судане. Примеры могут быть найдены даже в благополучных развитых странах: в работе [44] описано, как мирное движение за независимость в Шотландии, возникшее в начале 70-х годов XX в., резко обострилось с открытием нефтяных месторождений в Северном море.

Четвертый механизм, заключается в том, что доходы от природных ресурсов часто используются для финансирования повстанческих движений. Примеры — Ангола, Афганистан, Бирма, Камбоджа, Конго, Либерия, Сьерре-Леоне. Иногда финансовые средства получаются от продажи ресурсов, которые еще не находятся под контролем мятежников. Зачастую это инициирует начало гражданских войн, которые при отсутствии финансирования так никогда и не состоялись бы.

Для снижения вероятности возникновения гражданских войн в странах, богатых природными ресурсами, эксперты предлагают проводить меры, направленные на сертификацию драгоценных камней; обеспечение прозрачности финансовой деятельности компаний и их затрат на получение право доступа к природным ресурсам; ограничение торговли потенциально рискованными с точки зрения военных конфликтов видами природных ресурсов; запрет на продажу и приобретение прав на доступ к ресурсам, контроль над которыми предполагается захватить в ходе вооруженного конфликта; ограничения на выкуп заложников, захваченных повстанцами из числа работников горнодобывающих компаний. Существуют и другие компенсационные решения, которые определяются региональными особенностями вооруженных конфликтов.

Факторы прямого отрицательного влияния на рост ВВП

Ухудшение состояния минерально-сырьевой базы

Рассмотренные механизмы имеют опосредованный характер негативного воздействия высокой доли природных ресурсов в экономике стран на темпы их развития. Выше отмечалось, что такое влияние осуществляется через «поиск ренты», сокращение доли перерабатывающих отраслей, рост коррупции, неравенства распределения доходов и социальной нестабильности, повышение вероятности возникновения вооруженных конфликтов.

А каковы же темпы роста в самих сырьевых секторах? Ведь если они ниже, чем в других отраслях, то при их существенной доле в экономике это приводит к замедлению темпов экономического роста страны. Как показали исследования авторов [45], в которых анализировалось состояние минерально-сырьевых отраслей, темпы их роста в основных горнодобывающих странах мира были ниже средних темпов роста экономик этих стран на длительных интервалах времени. И это несмотря на то, что в отдельные периоды сырьевые отрасли росли в 3-5 раз быстрее остальных.

Существует четыре основные причины этого парадоксального явления, и заключаются они в высокой изменчивости цен на минеральное сырье, особенностях воспроизводства запасов, накопления капитала и его инвестирования и низких темпах научно-технического прогресса в области добычи и переработки минерального сырья.

Определяющую роль в развитии минерально-сырьевого сектора играют сами минеральные ресурсы. При этом существенное значение имеют виды полезных ископаемых, составляющих основу богатства страны, их географическое расположение и условия залегания, качество и размер запасов, темпы их воспроизводства, наличие технологий добычи и переработки минерального сырья.

Наиболее востребованными полезными ископаемыми на сегодняшний день являются нефть, газ, цветные и благородные металлы, алмазы, уран. Мировая конъюнктура, сложившаяся в отношении этих видов минеральных ресурсов, способствует росту объемов их добычи. Что касается других видов полезных ископаемых, то уже имеющаяся ресурсная база позволяет обеспечить потребности мировой промышленности на десятилетия вперед [46].

Очевидной особенностью минерально-сырьевого сектора является также то обстоятельство, что он может развиваться только в регионах размещения полезных ископаемых. При этом дополнительным сдерживающим фактором развития минерально-сырьевого сектора может быть неблагоприятное географическое расположение ресурсов, связанное, прежде всего, с удаленностью месторождений от развитой промышленной и транспортной инфраструктуры, а также от рынков сбыта. Освоение подобных месторождений требует весомых капиталовложений, а их конкурентоспособность при прочих равных условиях будет значительно ниже. Для России влияние этого фактора очень существенно, ведь подавляющая часть минеральных ресурсов сосредоточена в Сибири, зачастую в труднодоступных и слабозаселенных районах. Поэтому в этих регионах имеются примеры, когда в силу дороговизны строительства горнодобывающих объектов не вовлекаются в освоение даже уникальные по мировым масштабам месторождения.

Со временем ухудшаются также горно-геологические условия разработки месторождений, что влечет за собой рост затрат на добычу полезных ископаемых и снижение добавленной стоимости, создаваемой в отрасли. На действующих объектах это происходит, в основном, за счет увеличения глубины горных работ, а что касается минерально-сырьевой базы в целом, это связано с исчерпанием высококачественных запасов с благоприятными условиями залегания.

Свидетельством ухудшения состояния минерально-сырьевой базы является снижение содержания полезных компонентов в рудах. Несмотря на открытие отдельных месторождений с высоким содержанием полезных компонентов, среднее содержание в разрабатываемых запасах снижается во времени. С 1925 по 1971 годы в мире среднее содержание металла в руде снизилось: для меди от 2,1 до 0,6%, свинца — от 2,7 до 0,6%, цинка — от 4,6 до 4%, олова — от 1,2 до 0,4% [53]. Среднее содержание золота во всех видах отрабатываемых запасов Якутии в период 1970-1990 гг. снизилось в 2-2,5 раза. В Криворожском бассейне (Украина) в 1940 г. добывали руды с содержанием железа 62-67%, а уже в 60-е гг. все горно-обогатительные комбинаты этого бассейна проектировались, исходя из содержания железа всего 32-37% [47]. Бортовое содержание (т.е. минимальное содержание, на основании которого определяют промышленный контур залежи) в апатит-нефелиновых рудах снизилось с 18% в 30-е годы до 4% в 80-е годы.

Еще одним фактором, оказывающим непосредственное влияние на возможности роста в минерально-сырьевом секторе, является повышение стоимости и снижение результативности геологоразведочных работ. По мере повышения детальной геологической изученности и опоискованности территорий перспективы открытия новых крупных месторождений в большинстве стран уменьшаются. Острота ситуации усугубляется длительными сроками от поисков до строительства и начала освоения месторождений. В итоге развитие минерально-сырьевого сектора очень чувствительно к нарушению непрерывности процесса воспроизводства погашаемых в результате добычи запасов. Развитие этого сектора происходит от одного «бума» при открытии нового привлекательного минерального объекта к следующему «буму». За счет того, что эти «бумы» происходят то в одной стране, то в другой, в среднем они поддерживают высокие темпы роста мирового минерально-сырьевого сектора. Отдельным же странам или регионам рассчитывать на такие высокие темпы роста горного сектора за длительные промежутки времени не приходится.

Еще один резерв экстенсивного роста сырьевых отраслей связан с возможностями наращивания мощностей на действующих горнодобывающих предприятиях. Однако такие возможности зачастую невелики, и обусловлено это как природными, так и техническими факторами. Высокая инерционность производства по сравнению с другими отраслями экономики, не позволяющая своевременно реагировать на изменения рыночной конъюнктуры, — это еще одна особенность минерально-сырьевого комплекса, сдерживающая рост в этом секторе экономики.

Таким образом, фактор ухудшения состояния минерально-сырьевой базы является трудно устранимым. Очевидно, что запасы минеральных ресурсов ограничены, во всяком случае, при заданном уровне развития технологий добычи и переработки полезных ископаемых. Кроме того, ухудшение качества запасов и условий разработки является объективной тенденцией, так как всегда в первую очередь вовлекаются в разработку лучшие запасы. Воспроизводство же запасов зачастую отстает от темпов их погашения. Это связано с вероятностным характером обнаружения новых месторождений. По образному выражению, приведенному в работе [48], обнаружение нового месторождения в земной коре сопоставимо с поиском булавочного укола на футбольном поле.

Однако возможности совершенствования технологий разведки месторождений полезных ископаемых далеко не исчерпаны. Их развитие является одним из очевидных способов компенсации исчерпания сырьевой базы. Кроме того, очевидным компенсационным решением может быть увеличение инвестиций в разведку для создания и поддержания существенных переходящих запасов минерального сырья.

Низкие темпы научно-технического прогресса

К концу 50-х годов ХХ в. благодаря работам американских экономистов С. Фабриканта, Р. Солоу, Э. Денисона во всем мире сформировалось убеждение о главенствующей роли научно-технического прогресса и повышения образовательного уровня в экономическом росте, факторах, не имеющих прямого отношения к увеличению численности трудовых ресурсов, объема капитала, и других ресурсов, вовлекаемых в производство. Первоначально в моделях, описывающих экономический рост, научно-технический прогресс рассматривался упрощенно как экзогенный, внешний по отношению к экономике процесс. В дальнейших исследованиях уже учитывалась признанная всеми зависимость научно-технического прогресса от переменных экономики, субъективного поведения людей и институциональных параметров.

По оценкам экономистов вклад научно-технического прогресса в рост американской экономики уже в период 1929-1957 гг. составлял от 40 до 90%.

Исходя из темпов, которыми двигалось человечество в области создания новой техники и совершенствования технологий, прогнозировалось, что будут созданы технологии, основывающиеся на рециклинговых процессах и не имеющие отходов. Ожидалось, что такие процессы, подобно природным циклам, будут протекать без заметного истощения сырья и полностью вытеснят старые технологии [49].

Члены Римского клуба, авторы доклада «За пределами века расточительства» [50] считали, что уже сегодня человек способен придумывать и планировать получение нужных ему ресурсов.

Однако научно-технический прогресс развивается скачкообразно и темпы его не одинаковы в различных областях деятельности человека. Так, например, темпов, подобных темпам развития микроэлектроники, еще не знало человечество. В работе [51] приведено образное высказывание одного из создателей фирмы «Интел» Гордона Мура: «Если бы автомобилестроение развивалось со скоростью эволюции полупроводниковой промышленности, то сегодня Ролс-Ройс мог бы проехать полмиллиона миль на одном галлоне бензина, и дешевле было бы его выбросить, чем заплатить за парковку».

В области добычи и переработки минерального сырья темпы технического и технологического развития еще ниже. В работе [52] авторы проанализировали мировые тенденции, характеризующие ухудшение природных, горнотехнических и горно-геологических условий освоения месторождений, а также изменения цен на минеральное сырье за последние 100 лет. На основе сопоставления этих тенденций были количественно определены темпы научно-технического прогресса в области добычи и переработки полезных ископаемых для примера разработки медьсодержащих руд. Было установлено, что темпы снижения удельных текущих затрат на добычу и переработку руды в среднем за последние 100 лет составляли 0,8% в год, а в последние десятилетия они были еще ниже — 0,15% в год (для сравнения, в микроэлектронике за последние 50 лет затраты снижались в среднем на 15% в год [51]).

Безусловно, минерально-сырьевая отрасль не осталась в стороне от научно-технического прогресса, и его достижения широко внедрялись в процессы добычи и переработки полезных ископаемых. Но сама она не являлась локомотивом инновационного развития экономики. За всю историю существования этой отрасли ее конечная продукция не подверглась революционным изменениям, как в части расширения видов продуктов (горизонтальный тип технического прогресса), так и в части повышения качества продукции (вертикальный тип технического прогресса). Масштабные изменения происходили только в области горной и металлургической техники и технологии с широким использованием научно-технических достижений других областей деятельности человека. Были усовершенствованы технологии взрывания горной массы, внедрено внутрикарьерное дробление и новые, более производительные виды горнотранспортного оборудования, автоматизированы многие процессы добычи и обогащения, созданы новые методы обогащения полезных ископаемых (кучное выщелачивание, жидкостная экстракция с электроосаждением). В результате эти изменения позволили вовлекать в разработку многие месторождения, которые ранее считались недоступными, и тем самым обеспечили существенный экстенсивный рост горной промышленности. Что касается принципиального подхода к освоению недр, то он по-прежнему аналогичен древнему этапу «собирательства» при освоении наземных ресурсов.

В качестве основного подхода, позволяющего компенсировать низкие темпы научно-технического прогресса, характерные для сырьевой отрасли, целесообразно считать изменение парадигмы освоения недр. На наш взгляд, новая парадигма освоения недр, могла бы быть связана с преобразованием недр посредством инициирования природных геологических процессов, использующих потенциальную энергию недр как движущую силу преобразования и переноса рудного вещества, с целью последующего эффективного извлечения необходимых минеральных ресурсов. Образно говоря, речь идет о формировании месторождений с параметрами, позволяющими существенным образом снизить масштабы извлекаемой и перерабатываемой горной массы при их разработке. Такие возможности подробно рассмотрены в монографии авторов [53].

Реализация предлагаемого подхода потребует большого объема междисциплинарных научных исследований, которые приведут к созданию наукоемких технологий в области освоения недр.

Высокая изменчивость цен на минеральное сырье

Еще одной отличительной особенностью минерально-сырьевого сектора является высокая изменчивость цен на его продукцию. Для описания механизма ценовых флуктуаций первоначально использовались так называемые паутинообразные (cobweb) модели, разработанные для рынков, характеризующихся временными лагами между изменениями цены и предложения. Позднее были предложены теории статических, адаптивных и рациональных ожиданий цены. В соответствии с теорией рациональных ожиданий, усовершенствовавшей паутинообразные модели, природа флуктуаций объясняется циклической составляющей экзогенных переменных или суммой случайных информационных всплесков [54].

Высокая изменчивость цен на минеральное сырье обусловливает существенную неравномерность получения доходов от природной ренты, негативное влияние неравномерности получения доходов было частично рассмотрено выше, когда затрагивались вопросы низкой эффективности институтов и социального неравенства. В периоды высоких цен на минеральное сырье доходы от экспорта тратятся неэффективно, в основном на потребление, а государственные расходы возрастают. При снижении цен на минеральную продукцию доходы в отрасли резко снижаются, сокращается приток средств от экспорта, уменьшаются поступления в бюджет, ухудшается положение незащищенных слоев общества. В результате уровень бедности в стране увеличивается, возрастает социальная напряженность, политическая нестабильность, вплоть до угрозы возникновения вооруженных конфликтов и распада государства. Очевидно, что с увеличением амплитуды колебаний цены влияние негативных факторов усиливается. К этому выводу пришли американские авторы, исследовавшие влияние неравномерности развития на темпы экономического роста [55].

Одной из мер, позволяющих элиминировать отрицательное влияние нестабильности денежных поступлений от эксплуатации минерального сырья, является создание стабилизационных фондов, предназначенных для восполнения нехватки средств в периоды низкой конъюнктуры.

Однако оказывается, что экономика, ориентированная на эксплуатацию минеральных ресурсов, уязвима не только в эти отдельные моменты времени, которые к тому же сменяются относительно благополучными периодами. Как показывают исследования, реальные цены (очищенные от инфляции) практически на все виды твердых полезных ископаемых за последние 30 лет характеризовались понижающимся трендом [56, 57, 58, 59]. Самые сильные колебания в этот период отмечались для цен на нефть. Но говорить о каких-либо значимых трендах изменения цен на нефть за период 1970-2007 гг. не представляется возможным [60], так как этот период характеризуется двумя полными циклами изменения цен. Продолжительная тенденция к снижению цен означает, что за последние несколько десятилетий доходы от эксплуатации минерально-сырьевых ресурсов в реальных ценах и добавленная стоимость этого сектора экономики снижались, за исключением случаев, когда рост поддерживался за счет наращивания объемов производства. Как будет показано ниже, возможности непрерывного экстенсивного роста в сырьевом секторе также сильно ограничены и являются еще одной особенностью этой сферы экономики.

Некоторые эксперты полагают, что тенденции последних десятилетий в изменениях цен на минеральные ресурсы кардинальным образом поменялись в 2001 году, и продолжающийся до настоящего времени рост цен характеризует не очередные флуктуации вокруг тренда, а имеет долгосрочный характер. Если раньше флуктуации цен на сырье определялась циклами деловой активности США, то сейчас характер изменения конъюнктуры минерально-сырьевых рынков определяется в основном растущими азиатскими экономиками, в частности процессом индустриализации в Китае, сопровождающимся существенным ростом потребления минерального сырья. Но даже если цены будут продолжать расти в необозримом будущем, то, для того чтобы наблюдался устойчивый рост экономик ресурсозависимых стран, нужно чтобы они постоянно наращивали объемы добываемого минерального сырья, но это невозможно в силу истощения невоспроизводимых ресурсов и ограниченности территории. Увеличение объемов производства необходимо для компенсации потерь природной ренты, происходящих из-за снижения доступности месторождений. Условие роста добавленной стоимости в минерально-сырьевом секторе заключается в том, чтобы темпы роста цен на минеральное сырье превышали темпы ухудшения условий разработки и снижения качества запасов полезных ископаемых. Но тогда, скорее всего, произойдет экономический спад в перерабатывающих отраслях и секторе услуг и снизится спрос на продукцию добывающего сектора. Очередной цикл завершится.

На темпы роста самого минерально-сырьевого сектора оказывают существенное влияние также особенности накопления и инвестирования капитала.

Однако в исследованиях, посвященных изучению механизмов отрицательного влияния сырьевой ориентации стран на темпы их экономического развития, нашли отражение только косвенные эффекты. Например, экономисты сходятся во мнении, что в таких странах происходит вытеснение капитала из перерабатывающих отраслей. В периоды ресурсного бума в добывающие отрасли происходит масштабный переток капитала, отвлекая инвестиции из перерабатывающего сектора, характеризующегося возрастающей отдачей от масштаба и положительных экстерналий, что, в конечном счете (бум ведь когда-то заканчивается), приводит к снижению производительности и эффективности инвестиций [61 , 62, 63]. К тому же обратного процесса не происходит, так как большая часть капитала, задействованная в добывающих отраслях, чрезвычайно иммобильна. В результате экономический рост замедляется.

Ситуация усугубляется еще и тем, что в ресурсозависимых странах государство, как правило, не инвестирует ренту от эксплуатации природных ресурсов, а расходует ее на потребление [64]. Помимо снижения объема национальных инвестиций в результате общественного потребления доходов от ренты происходит снижение производительности труда (через инновации и образование), которая, в свою очередь, также зависит от уровня инвестиций [65]. И только тем странам, в которых осуществляются государственные инвестиции из средств, получаемых от природной ренты, иногда удается избежать «ресурсного проклятия».

Однако прямое влияние на рост в самом секторе оказывает цикличность инвестирования. В периоды ресурсного бума, вызванного повышением цен на минеральное сырье, инвестиции в отрасли возрастают. Деньги вкладываются в поиск и освоение новых месторождений и, если имеется возможность, в наращивание мощностей на действующих предприятиях. Однако при отсутствии привлекательных объектов для инвестирования средства, как правило, не аккумулируются в отрасли, а расходуются на потребление. При снижении цен на минеральные ресурсы приток инвестиций в отрасль существенно сокращается. Сокращаются также инвестиционные возможности добывающих компаний по поддержанию действующих мощностей. В результате такая неравномерность инвестирования приводит к довольно низким средним темпам роста выпуска. Этому способствуют еще и высокая капиталоемкость отрасли, требующая значительных средств на восстановление капитала, а также снижающаяся во времени отдача с капитала при сохраняющихся масштабах производства.

В качестве основного решения, которое смогло бы в некоторой степени компенсировать отрицательные последствия высокой изменчивости цен на минеральное сырье, можно рассматривать совершенствование налоговой системы в направлении учета дифференциальной горной ренты и создание более гибкой системы экспортных пошлин. Это приведет к выравниванию экономических условий эксплуатации недр, немного снизив инвестиционную привлекательность этой сферы бизнеса. Одновременно могут быть решены многие проблемы. Снизится зависимость темпов роста от колебаний  конъюнктуры сырьевых рынков. Горный сектор будет ориентирован не на поиск природной ренты, а на планомерное повышение объемов производства за счет вовлечения в разработку месторождений с постепенно ухудшающимся качеством. Для получения конкурентных преимуществ при освоении месторождений со сложными горнотехническими условиями будут необходимы новые технические решения, что стимулирует поиск интеллектуальной ренты. Наконец, блокируются косвенные отрицательные факторы в виде «голландской болезни», «поиска ренты», что может снизить уровень коррупции.

К сожалению, пока не существует достаточно приемлемых методов достоверной оценки дифференциальной горной ренты на микроэкономическом уровне. Для создания таких методов потребуются серьезные усилия ученых.

Заключение

Проведенный системный анализ показал, что проблема отрицательного влияния высокой доли сырьевого сектора на темпы экономического роста действительно существует, несмотря на утверждения некоторых оппонентов об исключительно положительной роли природных ресурсов в экономическом развитии стран.

В проанализированных источниках при изучении данной проблемы рассматривались только косвенные факторы, то есть учитывалось влияние доли сырьевого сектора на возникновение и масштабы различных экономических, политических и социальных явлений, негативно сказывающихся на экономическом росте. Причем были описаны соответствующие механизмы отрицательного влияния ресурсного изобилия. Что касается количественных оценок, то они основаны, главным образом, на статистических моделях, корреляционном либо факторном анализах и имеют невысокую достоверность. Наверное, главной причиной несостоятельности полученных количественных результатов является применение традиционного естественнонаучного подхода к анализу сложных социально-экономических систем, когда предпринимаются попытки установить зависимости между отдельными параметрами этой системы без разделения ее на подсистемы, выяснения ее структуры и взаимосвязей между подсистемами. Если не учитывать метод системного анализа, область которого, к сожалению, ограничена начальными этапами исследований (формализация проблемы и ее структуризация), то в настоящее время отсутствуют развитые количественные методы для анализа таких сложных систем. Рассмотренная проблема лишний раз подтверждает дефицит таких методов для развития экономической науки.

В данной работе была сделана попытка выявить факторы прямого отрицательного влияния минерально-сырьевого сектора на темпы роста ВВП, то есть факторы, характеризующие особенности развития самого сырьевого сектора. Были выделены четыре таких фактора: ухудшение состояния сырьевой базы во времени, низкие темпы научно-технического прогресса, высокая изменчивость цен на минеральное сырье и неравномерность процесса инвестирования капитала. Эти факторы предопределяют преимущественно низкие темпы роста минерально-сырьевого сектора. Очевидно, что влияние прямых факторов на экономический рост будет сказываться при высоких долях сырьевого сектора в экономике. При долях сырьевого сектора, измеряемых первыми процентами, даже падение добавленной стоимости в этом секторе не оказывает существенного влияния на экономический рост.

В результате системного анализа были выявлены два основных направления уменьшения отрицательного влияния сырьевого сектора. Во-первых, предотвращение негативного влияния за счет сокращения доли этого сектора на основе диверсификации экономики. Это путь, требующий длительных сроков реализации, например, для условий России, по оценкам экспертов, он может потребовать 15-20 лет. Поэтому в ближайшее время положительные результаты могут быть получены только в рамках второго направления, связанного с применением различных компенсирующих решений. Многие такие решения были обобщены авторами и приведены в соответствующих разделах и на рисунке. Эти решения, конечно, не охватывают всех возможных компенсационных мер и могут быть дополнены в дальнейшем.

Библиографический список: